Давно уже выгреблись все рубли и медяки из карманов, в дело пошли да-
же остатки коммуникационных двушек с телевизора, и не столько выпившие,
сколько затравленные на настоящую выпивку гости-диссиденты повели горя-
чую дискуссию о необходимых мерах. В конце концов решили:
1) организовать в срочном порядке новый Комитет борьбы за свободу ин-
формации вместо прежнего, из тех только двоих посаженных ребят и состоя-
щего;
2) назвать его именами тех героических ребят, отбывающих в Мордовии;
3) в целях безопасности выработать гибкий устав, согласно которому
членом Комитета мог считаться каждый, кто пожелал бы себя им считать,
хоть бы и в глубине души;
4) чтобы число документов Комитета оказалось достаточно солидным,
разрешить каждому его члену выпускать собственные документы, подписывая
их не своим именем, но именем Комитета: так выходило и много спокойней
для каждого.
Правда, не совсем ясным оставалось, как довести факт создания Комите-
та и текст будущих документов до широкой общественности, коли не только
газетам и журналам оттуда поставлены на границе практически неодолимые
препоны, но и радио в руках Конторы, но тут все сошлись на том, что воп-
рос этот второстепенен: трусливая, инертная, запуганная внутрисоюзная
"общественность" (ее иначе как в кавычках и общественностью-то нельзя
назвать!) все равно бы не прореагировала, - общественность же главная,
истинная: иностранцы и эмигранты - слава Богу, доступ к информации пока
имеют.
Часам к четырем дело, в общем-то, было слажено, Комитет учрежден, не-
доставало разве фактических сведений о деятельности радиоотдела Конторы,
чтобы в документах было чего писать существенного, а не только гневные и
саркастические, но общие слова, и совсем уж положили ждать, сгоняв тем
временем в магазин за добавкою, пока французская разведка рассекретит
гебиста-перебежчика, но тут, подобная Александру Матросову, поднялась во
весь рост Лидия и торжественно заявила, что берет подробности на себя,
потому что у нее есть опасный, но достоверный канал. Л-лидк-ка, н-не
с-смей! стукнул кулаком по столу догадавшийся Тарас Бульба. Я его
п-прок-клянул! С-сис-тых с-сэлей можно досьтись т-только с-систыми
с-срессвами! но мать кивнула: мол, выйдем, и на лестничной площадке, под
гудение лифта и запахи мусоропровода, они обсудили предстоящую операцию:
Лидия бросит брату в лицо пакет обвинений, постаравшись придать им мак-
симально обидную форму, и так как Никита - мальчик по сути все же поря-
дочный, только испорченный проклятою Софьей Власьевною, а по характеру -
горячий, он не сможет стерпеть и о чем-нибудь да проговорится, и уж пус-
кай он только проговорится, пускай выдаст служебную тайну! - тогда нет-
рудно будет вытянуть из него и остальное и, припугнув, может, вообще пе-
реманить на свою сторону. От перспективы спасти брата и одновременно за-
иметь своего человека в самых недрах Конторы у Лиды аж голова закружи-
лась, и под доносящееся из-под дверей пение "Трех танкистов" она чмокну-
ла маму и покинула дом.
Время двигалось слишком медленно, пространство, несмотря на прогулоч-
ный шаг, сокращалось, напротив, чересчур быстро, и Лида остановилась на
углу Сретенки, на замощенной гранитом площадке, посередине которой, за-
тылком к бульвару, торчал бронзовый идол Крупской. Скульпторша явно
польстила некрасивой, почти как сама Лида, жене диссидента • 1, - это
давало надежду, что, когда все, наконец, переменится, памятник Лиде бу-
дет выглядеть столь же романтично. Хорошо бы как раз тут его и устано-
вить: место живое и одновременно тихое. Неимоверное количество старушек
и девочек-мам баюкало закрученных в одеяльца, упрятанных в коляски мла-
денцев, граждан XXI века, младенцы постарше бегали и резвились и не об-
ращали ни малейшего внимания как на настоящий, так и на оригинал будуще-
го памятника, которому они, вырастя, обещали стать живыми благодарными
свидетелями.
Гром заурчал, словно гигантский кот, исходящий томлением. Лида подня-
ла голову: тучи снова затянули небо и готовились побрызгать ленивым, ни-
чего не разрешающим дождем. Обильно напитанная в июне ливнями, земля
каждое утро прила под жаркими лучами, и к середине дня над Москвою обра-
зовывалась полупрозрачная крыша облаков, под которою, как в теплице, бы-
ло душно и нехорошо. Вечерами погромыхивало, посверкивали молнии, но к
ночи опять прояснялось, и настоящей грозы за полтора месяца не стряслось
ни разу. Шел год активного солнца: год инфарктов, сумасшествий, самоу-
бийств. Дождик? - Никита стоял рядом с Лидою и тоже смотрел в небо, с
которого уже летели мелкие, редкие капли. Он не удержался-таки и с Яузы
поехал в главное здание, на площадь Дзержинского, но дальше дежурного
прорваться не удалось: изложите дело мне, а я уж решу, к кому Вас напра-
вить и так ли оно действительно срочно, как вы говорите. (Переходя на
интимный шепот). Между нами, все равно никого из настоящего начальства
нету. Отпускное времечко. Легко сказать: изложите дело. Изложить дело
дежурному лейтенанту! Никита повернулся и побрел домой: они сами не хо-
тят спасаться, ну ни в какую не хотят!
На Лидку он наткнулся совершенно случайно, ни о ней, ни о родителях,
ни обо всей этой компании и мыслей у него не было, однако, наткнувшись,
вдруг понял, что их-то и искал, и хоть и бессильны они, и ничтожны, и
смешны, - их даже арестовывать уже перестали! - а ведь не к кому больше
обратиться, просто не к кому!
Это правда? патетически спросила Лида, не поздоровавшись, и сверкнула
черными навыкате бараньими глазками. Как ты посмел?! Что это? Что пос-
мел? - Никита весь день сегодня не понимал, о чем с ним разговаривают:
здравствуй. Не притворствуй! Шила в мешке не утаишь! Ты думал, тебе веч-
но удастся скрывать от нас, где ты работаешь? Ты думал, мы никогда не
проведаем, что ты со своими дружками (слово "дружками" Лида произнесла
очень саркастически) подделываешь и оплевываешь последнюю ценность этого
мира - свободное слово? Ты хоть понаслышке, может, знаешь, как начинает-
ся "Евангелие от Иоанна"? Дура, подумал Никита с искренними грустью и
сожалением. Боже, какая она дура! А ведь, пожалуй, еще поумнее выйдет,
чем большинство ее соратников! Лидочка, давай сядем (сейчас никак невоз-
можно было с нею ссориться - совсем-совсем не время!) А-га-а, сразу Ли-
дочка! Стыдно стало, проняло!..
Над скамейкою, освободившеюся с началом дождя от нянюшек и бабушек,
нависали плотно покрытые листвою ветви дореволюционного дерева, и потому
было почти сухо. Лида тараторила, не переставая:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172