- В Текстильщики! Во как надо! - черканула Нинка большим пальцем по
горлу.
Жлоб подумал мгновенье и щелкнул открывальным рычажком:
- Садись.
- Я! - замялась Нинка. - Я не одна, - и кивнула в сторону дерева, мо-
наха.
Жлоб отследил взгляд, снова щелкнул рычажком - теперь вниз, врубил
передачу.
Нинка вылетела на дорогу, выросла перед капотом, раскинув руки.
- Не пущу! - заорала.
Жлоб отъехал назад, снова врубил переднюю и, набычась, попытался с
ходу объехать Нинку. Но та оказалась ловче, жлоб едва успел ударить по
тормозам, чтоб не стать смертоубийцею.
- Ф-фавен! - сказала Нинка. - Человеку плохо. Ну - помрет? Номер-то
твой я запомнила!
- Помрет!.. - злобно передразнил жлоб сквозь зубы. - Нажрутся, а по-
том! - и, обойдя машину, открыл багажник, достал кусок брезента, бросил
на велюровое заднее сиденье. - Две сотни, не меньше!
- Где я тебе эти сотни возьму?! - буквально взорвалась Нинка и вспом-
нила с тошнотою, как выкладывал Ашотик зеленую бумажку на столик в па-
рикмахерской. - Помоги лучше!
- Это что ж, за так?
- Вот! - дернула Нинка на себе кофту, так что пуговицы посыпались,
вывалила крепкие, молодые груди. - Вот! Вот! - приподняла юбку, разодра-
ла, сбросила трусики. - Годится? Нормально?! Стоит двух сотен?
Глазки у жлоба загорелись. Он потянулся к Нинке.
- П'шел вон! - запахнула она плащ. - Поехали. Отвезешь - там!
Они катили уже по Москве. Нинка держала голову бесчувственного монаха
на коленях, нежно гладила шелковистые волосы.
- Слушай, - сказала вдруг жлобу, поймав в зеркальце сальный его
взгляд. - А вот какой тебе кайф, какой интерес? Я ведь не по желанию бу-
ду! Или ты, с твоей будкой, по желанию и не пробовал никогда?
- Динамо крутануть собралась? - обеспокоился жлоб настолько, что даже
будку пропустил. - Я тебе так прокручу!
- Никак ты мне не прокрутишь, - презрительно отозвалась Нинка. - Да
ты не бзди: я девушка честная. Сказала - значит все.
Жлоб надулся, спросил:
- Прямо?
- Прямо-прямо, - ответила Нинка. - Если куда свернуть надо будет -
тебе скажут!
Поворот, другой, третий, и "Волга" остановилась у подъезда старенькой
панельной девятиэтажки.
- Как предпочитаешь? - спросила Нинка жлоба. - Натурально или! - и
нагло, зазывно обвела губы остреньким язычком.
- Или, - закраснелся вдруг, потупился жлоб и в меру способностей по-
пытался повторить нинкину мимическую игру.
- Пошли.
Нинка осторожненько, любовно переложила голову монаха на брезент,
выскользнула из машины. Жлоб уже стоял у парадного, держался, поджидая,
за дверную ручку.
- Вот еще, - бросила. - Всяких ф-фавенов в свой подъезд водить! После
вонять будет. Становись, - и подпихнула жлоба к стенке, в угол, сама
опустилась перед ним на колени.
Монах приподнялся со стоном на локте, взглянул в окно, увидел Нинку
на коленях перед водителем!
Нинка снова как почувствовала, обернулась, но толком не успела ничего
разглядеть, понять: пыхтящий жлоб огромной, белой, словно у мертвеца,
ладонью вернул ее голову на место.
Монах закрыл глаза, рухнул на сиденье.
Как бешеная, загрохотала у него в ушах электричка, из темноты высту-
пило, нависло лицо с холодными, пустыми, безжалостными глазами.
- Посчитаемся, отец Сергуня? - произнесло лицо. - Ты все-таки в школе
по математике гений был, в университете учился. Шесть человек - так?
Трое - по восемь лет. Двое - по семь. И пять - последний. Итого? Ну? Я
тебя, падла, спрашиваю! Повторить задачку? Трое - по восемь, двое - по
семь, один - пять. Сколько получается?
- Сорок три, - ответил отец Сергуня не без вызова, самому себе стара-
ясь не показать, как ему страшно.
- Хорошо считаешь, - похвалило лицо. - Если пенсию и детский сад отб-
росить, получается как раз - жизнь. Но один - вообще не вернулся. Так
что - две жизни.
И короткий замах кулака!
!от которого спасла монаха Нинка, пытающаяся привести его в себя, вы-
тащить из "Волги": водитель нетерпеливо переминался рядом и, само собой,
помогать не собирался.
- Ну, вставай, слышишь, монах! Ну ты чо - совсем идти не можешь? Я
ведь тебя не дотащу! Ну, монах!
Он взял себя в руки: встал, но покачнулся, оперся на Нинку.
- Видишь, как хорошо!
А жлоб давил уже на газ, с брезгливой миною покидая грязное это мес-
то.
Когда в лифте настала передышка, монах вдруг увидел Нинку: расхрис-
танную, почти голую под незастегнутым плащиком, и попытался отвести гла-
за, но не сумел, запунцовелся густо, заставил покраснеть, запахнуться и
ее.
Переглядка длилась мгновение, но стоила дорогого.
- Ты не волнуйся, - затараторила Нинка, скрывая смущение, - мы с ба-
булькой живем. Она у меня! Она врач, она знаешь какая! Тебе, можно ска-
зать, повезло!
Утреннее весеннее солнце яростно било в окно.
Монах спал на высокой кровати, пока тонкий лучик не коснулся его век.
Монах открыл глаза, медленно осмотрелся. Чувствовалось, что ему больно,
но, кажется, не чересчур.
Над ванною, на лесках сушилки, висела выстиранная монахова одежда.
Нинка замерла на мгновенье, оценивая проделанное над собственным лицом,
чуть прищурилась и нанесла последний штрих макияжа. Бросила кисточку на
стеклянную подзеркальную полку, глянула еще раз и, пустив горячую воду,
решительно намылилась, смыла весь грим.
В комнате неожиданно много было книг. На телевизоре стояла рамка,
заключающая фотографию мужчины и женщины лет тридцати, перед фотографией
- четыре искусственные гвоздики в вазочке прессованного хрусталя. Кро-
вать в углу аккуратно убрана, посреди комнаты - раскладушка со скомкан-
ным постельным бельем.
Нинка тихонько, на цыпочках, приотворила дверь в смежную комнату, по-
тянулась к шкафу. Солнце просвечивало розовую полупрозрачную пижамку, и
та не могла скрыть, а только подчеркивала соблазнительность нинкиной на-
готы. Монах снова, как давеча в лифте, краснел, но снова не мог оторвать
глаз. Нинка почувствовала.
- Ой, вы не спите! Извините, мне платье, - и, схватив платье, смущен-
но исчезла за дверью.
Монах отвернулся к стенке.
- Можно? - постучала Нинка и, пропустив вперед себя сервировочный
столик с завтраком и дымящимся в джезве кофе, вошла, одетая в яркое,
светлое, короткое платьице. - С добрым утром. Как себя чувствуете? Ба-
булька сказала - вы в рубашке родились. Но денька два перележать придет-
ся. У нас тут рыли - кабель разрубили, но, если куда позвонить - вы ска-
жите - я сбегаю, - тараторила, избегая на монаха глядеть.
- Спасибо, - ответил он.
- Ну, давайте, - подкатила Нинка столик к постели, помогла монаху
сесть, подложила под спину подушки, подала пару таблеток, воды.
Монаха обжигали прикосновения нинкиных рук, и он собрался, сосредото-
чился, анализируя собственные ощущения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172