..
Русые волосы, взгляд как вздох,
профиль на людях злой...
Милая, где мне найти слова,
как мне тебя назвать?
Переполняется глаз синева
горечью тайных свадьб.
Как проволочится ночь твоя
в душном купе "Саян"?
Милая, милая, ми-ла-я!..
Дверца купе - капкан.
Я ни о чем не хочу гадать:
Омск, Красноярск, Москва...
Время ведь тать, и пространство - тать...
Где мне найти слова?
Только я знаю одно, одно:
ночь без тебя пуста.
Заледенело напрочь окно.
Не разомкнуть уста.
2.
Бессонницей измученные ночи.
Безделием отравленные дни,
которые, хоть кажутся короче,
чем ночи, но длиннее, чем они.
Мучительное царство несвободы,
снаружи царство, изнутри - тюрьма.
Аэропортов входы и входы,
посадок, регистраций кутерьма.
А где-то там царевна Несмеяна
живет и вяжет свитер в уголке.
Я изнываю в медленной тоске,
но... не беру билет до Абакана.
3.
Оленька свет Васильевна,
девочка моя милая,
пленница птицы Сирина -
зверя железнокрылого
из Минусинской впадины
только во сны несущего,
только в пределы памяти,
ах! - не в пределы сущего.
Оленька, дорогая моя,
как в нас с тобой поместится
встреча, отодвигаемая
днями, неделями, месяцами?
Видимо, стану я не я,
если сумею долее
жить в плену расстояния
между собой и Олею.
Оленька, моя девочка!
Как одолеть бессилие?
Верить почти и не во что...
Разве вот - в птицу Сирина.
4.
Оля, роди мне сына!
Оля, земля - зола!
Оля, душа застыла
на перекрестках зла.
Оля, подходят сроки,
смерть разлеглась, сопя.
Русый и синеокий,
пусть он будет в тебя,
умный, добрый, красивый -
лучше будет, чем мы...
Оля, роди мне сына:
изнемогаю от тьмы.
Оленька, Ольга, Оля,
латочка на груди,
для утоленья боли
хоть укради - роди!
По морю, как по тверди,
чудо мне соверши
для попрания смерти,
для спасенья души.
5.
Я сегодня ходил на К-9.
Ничего от тебя. Ни-че-го.
Что же делать, мой друг, что же делать? -
не случается, знать, волшебство.
Я тебя понимаю, конечно:
ждешь письма, мол, и почта - дерьмо...
Как ничтожно оно, как кромешно,
минусинское это МГИМО!
Как легко в политичных извивах
придавить слишком хрупкую суть...
Ну, привет, дорогая. Счастливо.
Перетопчемся как-нибудь.
6.
Эти строчки, как птичья стая,
разлетаются по листу,
словно где-то снега, растая,
присушили к себе весну,
словно эти слова сбесились
и порхать пошли, и летать,
вместо нормы своей: бессилья, -
благодать неся, благодать.
И под солнечный щебет строчек
я читаю, как волшебство,
каждый знак твой и каждый росчерк,
даже точечку вместо "о".
Только капельку... ну, вот столько...
меньше щепочки от креста
я печалюсь, что слово "Ольга"
не стоит на краю листа.
В магазине сравнений шаря,
прихожу к убежденью я:
это слово - певческий шарик
в узком горлышке соловья,
это камень во рту Демосфена
на морском берегу крутом,
а у ног Демосфена - пена:
Афродиты родильный дом,
это Древняя Русь, варяги,
это Лыбидь, Щек и Хорив,
это Олины русые пряди,
это я, в них лицо зарыв...
Но щебечут, щебечут птицы,
по листу бумаги мечась...
Да слетит на твои ресницы
добрый сон. Добрый миг. Добрый час.
7.
Водка с корнем. Ананас.
Ветер. Время где-то между
псом и волком. А на нас
никакой почти одежды -
лишь внакидочку пиджак.
А за пазухою, будто
два огромные грейпфрута,
груди спелые лежат.
8.
Уходи, ради Бога! совсем уходи!
Уходи, если хочешь... Но ты ведь не хочешь.
Ты сама посуди: не уходят средь ночи ж,
если страсть загрубила соски на груди,
не уходят: персты напряженнее струн,
не уходят: совсем не зажаты колени,
не уходят: ведь время погрязнет во тлене,
а на улице, Боже! такой колотун...
А на улице дует хакас и пылит
и в глаза норовит, обезумевший, вгрызться...
В одеяло - с тобой - с головою - укрыться!..
Тише! Слышишь? Уже ничего не болит.
Все в порядке. Все будет нормально у нас.
Улыбнись виновато, а хочешь - сердито,
только нет! - никогда за окно не гляди ты:
за окном темнота, колотун и хакас.
9.
Телефонная связь через 3-91-
32 - и потом... и потом набираю твой номер.
В аппарате мерцает тревожный, прерывистый зуммер,
и в кабине с тобою стою я один на один.
Я добился ответа. Но что ж не идет разговор?
Между нами возникла какая-то вроде препона.
По моей ли вине? По твоей? По вине ль телефона?
Кто такой он, контакт между нами похитивший вор?
В каталажку его! Под расстрел! Электрический стул
подвести под него! Или просто в мешок да и в воду!
Так и надо ему, негодяю, мерзавцу, уроду!..
Он, положим, наказан. А я... до утра не заснул.
10.
Жизнь ты моя цыганская,
все ж в тебе что-то есть...
Улица Абаканская,
дом 66.
Там гостевала девочка
лет двадцати двух.
Взглянешь на эту девочку,
и забирает дух.
Вспомнишь про эту девочку,
и полетит душа
бабочкой-однодневочкой,
кувыркаясь, спеша.
Вспомнишь глаза ее синие,
и поди-назови
девочку не княгинею,
не богиней любви!
Волосы вспомнишь русые,
сыплющиеся на лоб,
кисти, до боли узкие, -
и колотит озноб,
словно опять в обнимочку
на неметеный пол,
словно разлучной немочи
час опять подошел...
Прямо вина шампанского
выпить - слова прочесть:
Улица Абаканская,
дом 66.
11.
Я тоже вяжу тебе вещь:
она из рифмованных строчек.
Пусть где-то рукав покороче,
неровная линия плеч, -
но ты бесконечно добра,
простишь мне иной недостаток:
ведь лет эдак целый десяток
я спиц этих в руки не брал.
Мне некому было вязать,
я думал: уже и не будет, -
но спицы то ночью разбудят:
кольнут, и попробуй-ка спать,
то - днем: в магазине, в метро...
И вяжется, вяжется свитер.
Слова улетают на ветер,
а вещь остается. Хитро!..
И мне ее не распустить,
поскольку я слишком поспешно,
возможно, - но искренне, нежно
спешу по частям опустить
твою неготовую вещь
в почтовый огербленный ящик...
Такие дела в настоящем.
А в будущем?.. Ах, не предречь!
12.
У тебя неполадки на линии.
Я билет покупаю, лечу,
потому что глаза твои синие
я до боли увидеть хочу,
потому что хочу догадаться я,
получить безусловный ответ
(телефонная врет интонация!)
как ты - любишь меня или нет?
Ну, положим, что да. Что же далее?
На ответ возникает вопрос.
Мы ж с тобою, мой друг, не в Италии,
не в краю апельсинов и роз.
Все кругом задубело от холода,
каждый жест до смешного нелеп,
и молчанье давно уж не золото,
а насущный - с половою - хлеб.
Ну, положим что да. И куда же нам?
Звякнет, с пальца спадая, кольцо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
Русые волосы, взгляд как вздох,
профиль на людях злой...
Милая, где мне найти слова,
как мне тебя назвать?
Переполняется глаз синева
горечью тайных свадьб.
Как проволочится ночь твоя
в душном купе "Саян"?
Милая, милая, ми-ла-я!..
Дверца купе - капкан.
Я ни о чем не хочу гадать:
Омск, Красноярск, Москва...
Время ведь тать, и пространство - тать...
Где мне найти слова?
Только я знаю одно, одно:
ночь без тебя пуста.
Заледенело напрочь окно.
Не разомкнуть уста.
2.
Бессонницей измученные ночи.
Безделием отравленные дни,
которые, хоть кажутся короче,
чем ночи, но длиннее, чем они.
Мучительное царство несвободы,
снаружи царство, изнутри - тюрьма.
Аэропортов входы и входы,
посадок, регистраций кутерьма.
А где-то там царевна Несмеяна
живет и вяжет свитер в уголке.
Я изнываю в медленной тоске,
но... не беру билет до Абакана.
3.
Оленька свет Васильевна,
девочка моя милая,
пленница птицы Сирина -
зверя железнокрылого
из Минусинской впадины
только во сны несущего,
только в пределы памяти,
ах! - не в пределы сущего.
Оленька, дорогая моя,
как в нас с тобой поместится
встреча, отодвигаемая
днями, неделями, месяцами?
Видимо, стану я не я,
если сумею долее
жить в плену расстояния
между собой и Олею.
Оленька, моя девочка!
Как одолеть бессилие?
Верить почти и не во что...
Разве вот - в птицу Сирина.
4.
Оля, роди мне сына!
Оля, земля - зола!
Оля, душа застыла
на перекрестках зла.
Оля, подходят сроки,
смерть разлеглась, сопя.
Русый и синеокий,
пусть он будет в тебя,
умный, добрый, красивый -
лучше будет, чем мы...
Оля, роди мне сына:
изнемогаю от тьмы.
Оленька, Ольга, Оля,
латочка на груди,
для утоленья боли
хоть укради - роди!
По морю, как по тверди,
чудо мне соверши
для попрания смерти,
для спасенья души.
5.
Я сегодня ходил на К-9.
Ничего от тебя. Ни-че-го.
Что же делать, мой друг, что же делать? -
не случается, знать, волшебство.
Я тебя понимаю, конечно:
ждешь письма, мол, и почта - дерьмо...
Как ничтожно оно, как кромешно,
минусинское это МГИМО!
Как легко в политичных извивах
придавить слишком хрупкую суть...
Ну, привет, дорогая. Счастливо.
Перетопчемся как-нибудь.
6.
Эти строчки, как птичья стая,
разлетаются по листу,
словно где-то снега, растая,
присушили к себе весну,
словно эти слова сбесились
и порхать пошли, и летать,
вместо нормы своей: бессилья, -
благодать неся, благодать.
И под солнечный щебет строчек
я читаю, как волшебство,
каждый знак твой и каждый росчерк,
даже точечку вместо "о".
Только капельку... ну, вот столько...
меньше щепочки от креста
я печалюсь, что слово "Ольга"
не стоит на краю листа.
В магазине сравнений шаря,
прихожу к убежденью я:
это слово - певческий шарик
в узком горлышке соловья,
это камень во рту Демосфена
на морском берегу крутом,
а у ног Демосфена - пена:
Афродиты родильный дом,
это Древняя Русь, варяги,
это Лыбидь, Щек и Хорив,
это Олины русые пряди,
это я, в них лицо зарыв...
Но щебечут, щебечут птицы,
по листу бумаги мечась...
Да слетит на твои ресницы
добрый сон. Добрый миг. Добрый час.
7.
Водка с корнем. Ананас.
Ветер. Время где-то между
псом и волком. А на нас
никакой почти одежды -
лишь внакидочку пиджак.
А за пазухою, будто
два огромные грейпфрута,
груди спелые лежат.
8.
Уходи, ради Бога! совсем уходи!
Уходи, если хочешь... Но ты ведь не хочешь.
Ты сама посуди: не уходят средь ночи ж,
если страсть загрубила соски на груди,
не уходят: персты напряженнее струн,
не уходят: совсем не зажаты колени,
не уходят: ведь время погрязнет во тлене,
а на улице, Боже! такой колотун...
А на улице дует хакас и пылит
и в глаза норовит, обезумевший, вгрызться...
В одеяло - с тобой - с головою - укрыться!..
Тише! Слышишь? Уже ничего не болит.
Все в порядке. Все будет нормально у нас.
Улыбнись виновато, а хочешь - сердито,
только нет! - никогда за окно не гляди ты:
за окном темнота, колотун и хакас.
9.
Телефонная связь через 3-91-
32 - и потом... и потом набираю твой номер.
В аппарате мерцает тревожный, прерывистый зуммер,
и в кабине с тобою стою я один на один.
Я добился ответа. Но что ж не идет разговор?
Между нами возникла какая-то вроде препона.
По моей ли вине? По твоей? По вине ль телефона?
Кто такой он, контакт между нами похитивший вор?
В каталажку его! Под расстрел! Электрический стул
подвести под него! Или просто в мешок да и в воду!
Так и надо ему, негодяю, мерзавцу, уроду!..
Он, положим, наказан. А я... до утра не заснул.
10.
Жизнь ты моя цыганская,
все ж в тебе что-то есть...
Улица Абаканская,
дом 66.
Там гостевала девочка
лет двадцати двух.
Взглянешь на эту девочку,
и забирает дух.
Вспомнишь про эту девочку,
и полетит душа
бабочкой-однодневочкой,
кувыркаясь, спеша.
Вспомнишь глаза ее синие,
и поди-назови
девочку не княгинею,
не богиней любви!
Волосы вспомнишь русые,
сыплющиеся на лоб,
кисти, до боли узкие, -
и колотит озноб,
словно опять в обнимочку
на неметеный пол,
словно разлучной немочи
час опять подошел...
Прямо вина шампанского
выпить - слова прочесть:
Улица Абаканская,
дом 66.
11.
Я тоже вяжу тебе вещь:
она из рифмованных строчек.
Пусть где-то рукав покороче,
неровная линия плеч, -
но ты бесконечно добра,
простишь мне иной недостаток:
ведь лет эдак целый десяток
я спиц этих в руки не брал.
Мне некому было вязать,
я думал: уже и не будет, -
но спицы то ночью разбудят:
кольнут, и попробуй-ка спать,
то - днем: в магазине, в метро...
И вяжется, вяжется свитер.
Слова улетают на ветер,
а вещь остается. Хитро!..
И мне ее не распустить,
поскольку я слишком поспешно,
возможно, - но искренне, нежно
спешу по частям опустить
твою неготовую вещь
в почтовый огербленный ящик...
Такие дела в настоящем.
А в будущем?.. Ах, не предречь!
12.
У тебя неполадки на линии.
Я билет покупаю, лечу,
потому что глаза твои синие
я до боли увидеть хочу,
потому что хочу догадаться я,
получить безусловный ответ
(телефонная врет интонация!)
как ты - любишь меня или нет?
Ну, положим, что да. Что же далее?
На ответ возникает вопрос.
Мы ж с тобою, мой друг, не в Италии,
не в краю апельсинов и роз.
Все кругом задубело от холода,
каждый жест до смешного нелеп,
и молчанье давно уж не золото,
а насущный - с половою - хлеб.
Ну, положим что да. И куда же нам?
Звякнет, с пальца спадая, кольцо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172