Ясный день обещал быть не по сезону теплым. Уже сейчас температура
быстро росла. Это было заметно даже на высоте, фактически, если бы не
ветер, возникающий при такой скорости, ему было бы даже жарковато. Но Джим
чувствовал себя комфортно и всецело отдался радостному ощущению полета.
Мысли хаотично скакали с темы на тему. Сначала он подумал об Энджи,
оставшейся в Англии, и пожалел о том, что не может каким-нибудь образом
послать ей письмо так, чтобы оно дошло до нее прежде, чем вернется сам
Джим, да и чтобы оно вообще дошло. Письма здесь просто передавались из рук
в руки, пока не достигали адресата. Следовательно, если он и получал
письмо, то скорее благодаря своему везению, а не закономерности. Потом
Джим подумал о Жиле. Несмотря на взрывной характер рыцаря и
прямолинейность, которая была свойственна и Брайену, и почти всем людям, с
которыми Джиму довелось встречаться в этом мире, у Жиля оказался очень
приятный характер.
По мнению Джима, это отчасти объяснялось тем, что, при всей своей,
пусть даже чрезмерной, порывистости, он, как и остальные обитатели этого
времени, был очень открытым, прямым и, пожалуй, простодушным человеком. В
этом они все были похожи на детей. Они могли внезапно почувствовать себя
безоблачно счастливыми, а в следующий момент - глубоко несчастными и,
почти сразу, - разъяренными, а потом вдруг снова прийти в прекрасное
расположение духа.
Для Жиля мир представлял собой нескончаемую цепочку интересных
событий. Сюрпризы ждали его на каждом повороте. И дело не только в этом.
Жиль рассматривал все именно как неожиданность. С его точки зрения, могло
случиться все что угодно.
Часто случалось так, что, пока Джим думал о чем-то совершенно
постороннем, ему в голову внезапно приходил ответ на какой-то вопрос,
решить который раньше ему не удавалось. Будто кто-то на периферии его
рассудка все время тщательно пережевывал проблему и, наконец, выдавал
решение.
Джим обнаружил, что опять думает о Каролинусе, магии и попытке
Каролинуса заставить его идти в магии своим собственным путем.
Идея, пришедшая ему сейчас в голову, отчасти продолжила прежние
размышления. Магия - это не наука, а искусство. Она превращается в науку,
когда прочно входит в повседневный обиход и становится доступной каждому.
В этом - суть истории о сшивании шкур в одежду, приведенной в пример
Каролинусом в его лекции.
Тот факт, что магия - это искусство и ничего кроме искусства,
объяснял очень многое. Например, то, что в мире, по сути, нет какой-то
единой магии, единого заклинания для любой ситуации. Каждый маг имеет
доступ к водоему энергии, выделяемой Департаментом Аудиторства, и
конструирует магические решения каких угодно проблем. В распоряжении магов
нет ничего, кроме чистой энергии.
"А что такое искусство, в конце концов?" - спрашивал себя Джим. Он
попробовал придумать определение, которое включало бы в себя и писателей,
и художников, и актеров, и музыкантов, и композиторов, и скульпторов -
всех, кто мог собраться под крылом этого слова.
Ответ, наверное, в том, что искусство - развитие, процесс, чем-то
похожий на составление формул на доске внутри головы, как предложил
Каролинус для превращения из человека в дракона и обратно.
Искусство, решил Джим, слегка удивившись своему философскому настрою,
это процесс, а какой бы процесс художник ни осуществлял, он должен
следовать определенному алгоритму.
Сначала вообразить что-то, что еще никто до него не представлял,
подобно человеку каменного века, стоящему на холме, наблюдающему за
птицами, парящими в небе, и мечтающему о том, чтобы самому полететь. Это
пример действия простого, направленного воображения. Затем сырая
болванка-фантазия должна перейти в нечто, где, собственно, и начинается
искусство: в концептуализацию, которая гораздо более специфична, чем общий
порыв, родившийся из воображения.
Оно должно выбрасывать на поверхность причудливые идеи, при помощи
которых фантазия может стать реальностью, подобно тому, как рисунок
орнитоптера Леонардо да Винчи стал попыткой создать принцип действия
машины, которая позволит человеку летать. Потом эта попытка уточнялась
несколькими поколениями в экспериментах, пока, наконец, она не обрела
ясного и видимого воплощения, которое и есть окончательное решение.
Внезапно Джиму пришло в голову, что эти три ступени - фантазия,
концептуализация и овеществление выработанного решения - основаны на тех
самых дарованиях, которые в средневековье людям типа Брайена и Жиля только
мешают жить. Жизнь в средние века располагала людей не к размышлениям о
возможностях изменения мира вокруг них, а, скорее, учила принимать его
таким, как он есть, мириться с ним. Чем лучше они справлялись с этим,
воспринимая только то, что можно увидеть собственными глазами, тем больше
у них было шансов удачно вписаться в структурные рамки их общества.
Ничего удивительного, что путь познания, указанный Джиму Каролинусом,
звался у них магией.
Естественно, ему, как представителю цивилизации, в которой многое из
этой магии превратилось в научную и технологическую реальность, было легче
идти по этому пути, чем, скажем, его друзьям, при всей их храбрости и
прочих положительных качествах.
Он очнулся от размышлений, почуяв, что приблизился вплотную к
источнику драконьего духа. Он чувствовал, что ему нужно пролететь еще
немножко вперед, а потом спуститься на землю.
Приглядевшись повнимательнее, Джим увидел милях в полутора довольно
редкие деревья - лесом назвать это было трудно - с Полянкой посередине, в
центре которой располагалось некое подобие замка.
Джим настроил драконье телескопическое зрение на самое большое
увеличение и смог отчетливо разглядеть, что постройка, оказавшаяся
действительно замком, находилась в довольно плачевном состоянии.
Крепостной ров, окружавший здание, высох, и, хотя издалека крыша казалась
целой, крепостная стена в нескольких местах обрушилась. Джим начал плавно
спускаться к замку.
День выполнил свое обещание и был весьма жарким. Чем ближе Джим
приближался к поверхности земли, тем слабее становился ветер. Он спускался
вниз, не прилагая никаких усилий: парил на расправленных крыльях, легко
несущих вес его тела. Резко взмахнув крыльями у самой земли, он с глухим
шумом приземлился на краю высохшего рва разрушенного замка. Мост
сохранился, как ни странно, лучше всего;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149