Разобраться в своих ощущениях он еще не может. «Что будет дальше?» Это неважно. Он опустошен физически, но зато переполнен чувствами. Перед его внутренним взором стоит молодая женщина с волосами
цвета соломы. «Я не хочу, чтобы ты уезжал из Скуод-жяй...» Она это сказала, Ада. Она обещала найти ему хорошее место, помогать деньгами. Как легко она относится к жизни! Кажется, достаточно захотеть, и сразу произойдет чудо! Но Ада Катенене действительно многое может! Бенюс вспомнил романы, в которых женщины помогали своим возлюбленным добиться успеха в жизни, и ему стало неприятно. Как будто его унизили. Ведь в душе он все-таки презирал людей, добивающихся карьеры не своим трудом и талантом, а ловкостью. Он был уверен, что у него-то уж достаточно сил и способностей, чтобы успешно кончить университет. Было бы идиотизмом слепо довериться Аде и остаться в Скуоджяй. Наконец, стоит ли вообще обсуждать такие вопросы? Да и сама Ада уже не верит тому, что ляпнула в минутном порыве. Мало ли вздора можно наговорить за ночь? И все-таки Бенюсу хотелось, чтобы все, что сказала Ада, было не скороспелой ложью, а правдой. Два голоса спорили в его душе: один осуждал предложение Ады, другой ему просто не верил, но за обоими крылась какая-то тайная надежда, в которой Бенюс не смел признаться самому себе.
В этот вечер он не пошел к Аде, как рассчитывал: помешал Валентинас, который зашел к своему репетитору проверить уроки.На следующий день Бенюса вызвали отвечать английский, он не был готов и схватил двойку. Двойка отрезвила его. Он решил серьезно позаниматься до рождественских каникул, но Ада все равно ни на секунду не выходила из головы. Эти дни Бенюс жил воспоминаниями, не видя ничего вокруг, не замечая тех перемен в классе, которые потом сыграли такую важную роль в душевном кризисе, который произошел в его жизни. Поначалу, когда Бенюс, после этих дней пришел в себя, его охватило чувство, которое, вероятно, испытывает человек, когда после ремонта входит в свой дом. Класс показался слишком просторным, коридоры — неуютными, ученики — чужими. Бенюс словно вернулся в гимназию после года отсутствия; за это время товарищи забыли о нем и между ними выросла невидимая стена. Бенюсу стало скучно в гимназии. Такое настроение он объяснял сначала тоской по Аде. В какой-то степени это было и так, но вскоре всплыла и другая причина.
До рождественских каникул оставались два дня. На последней перемене Бенюс зашел в туалет и там на стене неожиданно прочел написанные химическим карандашом слова: «Берегитесь Жутаутаса!» Бенюс хотел стереть надпись, но в уборной были другие ученики. На уроке он попросил разрешения выйти из класса, отправился в туалет и замазал чернилами свою фамилию. Но, выходя, он заметил другую надпись, нацарапанную гвоздем на двери, уже и без того украшенной надписями и рисунками. Теперь здесь прибавились слова: «Жутаутас — предатель! Я презираю таких людей». Бенюс замазал и эту надпись. Он осмотрел все кабины туалета и почти в каждой нашел что-нибудь про себя. «Бенюс нам не товарищ». «Шпион!» «Не дружите с Жутаутасом!» «Жутаутас — пес. Берегитесь!» «Честный юноша не может поступить так, как поступил Жутаутас». «Бенюс — не человек». Другие надписи, сделанные позже, пытались смягчить тон первых: «А ты святой?», «Это Ронкис предатель, а Жутаутас — патриот», «Жутаутас — молодец!» Рядом с вырезанными ножом словами: «Жутаутас — пес. Берегитесь!» — кто-то со злой иронией дописал: «Надень намордник, и не укусит». Часть реплик была написана не сегодня. Бенюс вспомнил, что какую-то из них заметил еще позавчера, но не обратил внимания, а вчера... Да, вчера он услышал слова, смысл которых только сейчас дошел до него. «Плевал я на таких людей». Дальнейших слов Бенюс не расслышал, потому что гимназисты, увидев его, замолкли и отошли.
Он вернулся домой в отвратительном настроении: тень отчима, которую ненадолго отогнала Ада, снова шла за ним по пятам. В нем опять заговорила совесть: было жаль матери, Шарунаса, а больше всего — себя. Чьих рук это дело? Аницетаса, его приятелей? Без сомнения. Этот гадина из кожи вон лезет, тем более что представился такой удачный случай. Но разве только он со своей бандой плюнул Бенюсу в лицо? Кто знает... Вчера Бенюс допытывался мнения Люч-вартиса, но даже Ромас, этот парень-душа нараспашку, ловко увернулся от прямого ответа. Не видел, не слышал, не знает...
На следующее утро Бенюс шел в гимназию, как на заклание. Лючвартис всю дорогу вынужденно улыбался, односложно отвечая на вопросы товарища. У ворот их обогнали гимназисты средних классов. Большинства из них Бенюс не знал. Проходя мимо, они подтолкнули друг друга и замолкли, а потом обернулись и с любопытством посмотрели на Бенюса. В коридоре Бенюс встретил Ольвидаса и громко поздоровался. Директор кивнул и улыбнулся как-то по-особенному. Бенюс разделся и, взяв портфель, зашел в туалет. Уборная пустовала. Он осмотрел все кабины и успокоился, не обнаружив новых надписей. Спускаясь по лестнице, он столкнулся с учителем английского Маргисом. Бенюсу показалось, что на устах Маргиса блуждает та же странная улыбка, которую несколько минут назад он заметил на лице директора. Когда Бенюс вошел в класс, ученики уже сидели на местах. Он поздоровался и почувствовал, что все на мгновение как бы смутились и уставились на него. Бенюс не был в этом уверен, но ему показалось, что до его прихода весь класс говорил о нем. На уроке его угнетало все усиливающееся чувство отверженности. Подобное чувство он испытал неполных семь лет назад, когла рассаживали учеников и Гряужинис публично унизил его, отказавшись сесть за одну парту. Мелькнула мысль поговорить с Виле. Вдруг она передумала? Может, уже жалеет, что погорячилась, и хотела бы объясниться, только не решается... А может, сама царапает что-нибудь на стенке в женском туалете? Бенюсу на мгновение захотелось подразнить ее, но тут же расхотелось: он почувствовал, что ненавидит Виле. Не сердится на нее, а просто ненавидит, и ненавидит так сильно, что и словами не выразить.
На следующей перемене он снова забежал в уборную. У окна стояли три семиклассника и чесали языки. Увидев Бенюса, они замолкли и притворились, что смотрят в окно. У одного из них из рукава курился папиросный дымок. Бенюс зашел в свободную кабину и рядом со вчерашней замазанной надписью увидел вырезанные ножом на стене слова: «Чернилами позор не смоешь». Он выхватил финку и в бешенстве стал ковырять стену ножом. Семиклассники над чем-то весело смеялись. «Они!» Кровь вскипела у Бенюса, он стиснул нож и бросился было из кабины, но в туалет вошел инспектор Горилла-Сенкус. Бенюс плюнул, дрожащей рукой спустил воду и вернулся в класс. Урок он просидел, как на иголках, а как только раздался звонок, бросился в уборную и провел там всю перемену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
цвета соломы. «Я не хочу, чтобы ты уезжал из Скуод-жяй...» Она это сказала, Ада. Она обещала найти ему хорошее место, помогать деньгами. Как легко она относится к жизни! Кажется, достаточно захотеть, и сразу произойдет чудо! Но Ада Катенене действительно многое может! Бенюс вспомнил романы, в которых женщины помогали своим возлюбленным добиться успеха в жизни, и ему стало неприятно. Как будто его унизили. Ведь в душе он все-таки презирал людей, добивающихся карьеры не своим трудом и талантом, а ловкостью. Он был уверен, что у него-то уж достаточно сил и способностей, чтобы успешно кончить университет. Было бы идиотизмом слепо довериться Аде и остаться в Скуоджяй. Наконец, стоит ли вообще обсуждать такие вопросы? Да и сама Ада уже не верит тому, что ляпнула в минутном порыве. Мало ли вздора можно наговорить за ночь? И все-таки Бенюсу хотелось, чтобы все, что сказала Ада, было не скороспелой ложью, а правдой. Два голоса спорили в его душе: один осуждал предложение Ады, другой ему просто не верил, но за обоими крылась какая-то тайная надежда, в которой Бенюс не смел признаться самому себе.
В этот вечер он не пошел к Аде, как рассчитывал: помешал Валентинас, который зашел к своему репетитору проверить уроки.На следующий день Бенюса вызвали отвечать английский, он не был готов и схватил двойку. Двойка отрезвила его. Он решил серьезно позаниматься до рождественских каникул, но Ада все равно ни на секунду не выходила из головы. Эти дни Бенюс жил воспоминаниями, не видя ничего вокруг, не замечая тех перемен в классе, которые потом сыграли такую важную роль в душевном кризисе, который произошел в его жизни. Поначалу, когда Бенюс, после этих дней пришел в себя, его охватило чувство, которое, вероятно, испытывает человек, когда после ремонта входит в свой дом. Класс показался слишком просторным, коридоры — неуютными, ученики — чужими. Бенюс словно вернулся в гимназию после года отсутствия; за это время товарищи забыли о нем и между ними выросла невидимая стена. Бенюсу стало скучно в гимназии. Такое настроение он объяснял сначала тоской по Аде. В какой-то степени это было и так, но вскоре всплыла и другая причина.
До рождественских каникул оставались два дня. На последней перемене Бенюс зашел в туалет и там на стене неожиданно прочел написанные химическим карандашом слова: «Берегитесь Жутаутаса!» Бенюс хотел стереть надпись, но в уборной были другие ученики. На уроке он попросил разрешения выйти из класса, отправился в туалет и замазал чернилами свою фамилию. Но, выходя, он заметил другую надпись, нацарапанную гвоздем на двери, уже и без того украшенной надписями и рисунками. Теперь здесь прибавились слова: «Жутаутас — предатель! Я презираю таких людей». Бенюс замазал и эту надпись. Он осмотрел все кабины туалета и почти в каждой нашел что-нибудь про себя. «Бенюс нам не товарищ». «Шпион!» «Не дружите с Жутаутасом!» «Жутаутас — пес. Берегитесь!» «Честный юноша не может поступить так, как поступил Жутаутас». «Бенюс — не человек». Другие надписи, сделанные позже, пытались смягчить тон первых: «А ты святой?», «Это Ронкис предатель, а Жутаутас — патриот», «Жутаутас — молодец!» Рядом с вырезанными ножом словами: «Жутаутас — пес. Берегитесь!» — кто-то со злой иронией дописал: «Надень намордник, и не укусит». Часть реплик была написана не сегодня. Бенюс вспомнил, что какую-то из них заметил еще позавчера, но не обратил внимания, а вчера... Да, вчера он услышал слова, смысл которых только сейчас дошел до него. «Плевал я на таких людей». Дальнейших слов Бенюс не расслышал, потому что гимназисты, увидев его, замолкли и отошли.
Он вернулся домой в отвратительном настроении: тень отчима, которую ненадолго отогнала Ада, снова шла за ним по пятам. В нем опять заговорила совесть: было жаль матери, Шарунаса, а больше всего — себя. Чьих рук это дело? Аницетаса, его приятелей? Без сомнения. Этот гадина из кожи вон лезет, тем более что представился такой удачный случай. Но разве только он со своей бандой плюнул Бенюсу в лицо? Кто знает... Вчера Бенюс допытывался мнения Люч-вартиса, но даже Ромас, этот парень-душа нараспашку, ловко увернулся от прямого ответа. Не видел, не слышал, не знает...
На следующее утро Бенюс шел в гимназию, как на заклание. Лючвартис всю дорогу вынужденно улыбался, односложно отвечая на вопросы товарища. У ворот их обогнали гимназисты средних классов. Большинства из них Бенюс не знал. Проходя мимо, они подтолкнули друг друга и замолкли, а потом обернулись и с любопытством посмотрели на Бенюса. В коридоре Бенюс встретил Ольвидаса и громко поздоровался. Директор кивнул и улыбнулся как-то по-особенному. Бенюс разделся и, взяв портфель, зашел в туалет. Уборная пустовала. Он осмотрел все кабины и успокоился, не обнаружив новых надписей. Спускаясь по лестнице, он столкнулся с учителем английского Маргисом. Бенюсу показалось, что на устах Маргиса блуждает та же странная улыбка, которую несколько минут назад он заметил на лице директора. Когда Бенюс вошел в класс, ученики уже сидели на местах. Он поздоровался и почувствовал, что все на мгновение как бы смутились и уставились на него. Бенюс не был в этом уверен, но ему показалось, что до его прихода весь класс говорил о нем. На уроке его угнетало все усиливающееся чувство отверженности. Подобное чувство он испытал неполных семь лет назад, когла рассаживали учеников и Гряужинис публично унизил его, отказавшись сесть за одну парту. Мелькнула мысль поговорить с Виле. Вдруг она передумала? Может, уже жалеет, что погорячилась, и хотела бы объясниться, только не решается... А может, сама царапает что-нибудь на стенке в женском туалете? Бенюсу на мгновение захотелось подразнить ее, но тут же расхотелось: он почувствовал, что ненавидит Виле. Не сердится на нее, а просто ненавидит, и ненавидит так сильно, что и словами не выразить.
На следующей перемене он снова забежал в уборную. У окна стояли три семиклассника и чесали языки. Увидев Бенюса, они замолкли и притворились, что смотрят в окно. У одного из них из рукава курился папиросный дымок. Бенюс зашел в свободную кабину и рядом со вчерашней замазанной надписью увидел вырезанные ножом на стене слова: «Чернилами позор не смоешь». Он выхватил финку и в бешенстве стал ковырять стену ножом. Семиклассники над чем-то весело смеялись. «Они!» Кровь вскипела у Бенюса, он стиснул нож и бросился было из кабины, но в туалет вошел инспектор Горилла-Сенкус. Бенюс плюнул, дрожащей рукой спустил воду и вернулся в класс. Урок он просидел, как на иголках, а как только раздался звонок, бросился в уборную и провел там всю перемену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99