Ближе к окну — большая красивая пальма. Бенюс только теперь увидел, что лежит не на кровати, как думал, а на диване. В головах стоял радиоприемник, рядом с ним — кресло, на котором Бенюс увидел свою одежду. Он вскочил, быстро натянул нижнее белье и юркнул под одеяло. Вскоре вернулась Ада. Она была свежая, очень красивая. От нее пахло чем-то ароматным. Бенюс понял, что Ада действительно ему нравится. Нет, это слово слишком мелкое. Он просто любит Аду, как никогда никого не любил, даже Виле. Все, что делает Ада — умно, привлекательно, волнует его. Ее чуткость просто удивительна. Она же могла вчера выгнать Бенюса, публично опозорить его! Без сомнения, и она любит его. Как хорошо, когда оба влюблены!
— Ада, а вы тут спите?
— Что ты! — Она прыснула.— Разве забыл? Вчера ты ворвался в спальню. Почему ты спрашиваешь? Разве в спальне тебе было бы лучше?
— Нет, здесь лучше. Ты все понимаешь, Ада,..—
Бенюс сел, взял с полу бутылку и отхлебнул коньяку.—Чего ты там копаешься? Иди сюда. Я хочу, чтобы ты полежала рядом.
— Минутку терпения. — Ада вынула из серванта вазочку с шоколадными конфетами и поставила на стул, рядом с диваном. Конфеты были насыпаны вперемешку с грецкими орехами. — Давай закусим. Ты налегай на орехи.
Ада потушила свет и легла. Они щелкали орехи, ели конфеты и швыряли скорлупки и бумажки на пол. Коньяк приятно согревал грудь, и Бенюс счастливо улыбался. «Я лежу, как барин, и ем е е сласти. Утром служанка приберет в комнате... Нет, она не пустит служанку. Она сама уберет постель, выметет конфетные обертки... Госпожа Катенене, жена начальника полиции, помещичья дочь...»
— Не чавкай, как поросенок, — прервала его мысли Ада.—Надо есть деликатно.—Бенюса как будто окатили холодной водой. Он поморщился, но ничего не сказал. Ада продолжала: — Тебе не хватает хорошего тона, Бенюс, но я тебя отшлифую. Ни на какой необитаемый остров мы с тобой не убежим, мой милый. Любить друг друга можно и на людях, надо только уметь. Я сделаю из тебя экстра-джентльмена. Начнем с танцев. Заходи вечерами, научу всем современным танцам. Полька и вальс смешны в двадцатом веке. Тебе надо отвыкнуть от дурных манер, научиться вести себя в обществе, особенно с женщинами.
— Спасибо, — буркнул Бенюс. Он обиделся. Такой Ада ему не нравилась.
— Не надо сердиться. — Она смахнула с одеяла скорлупки. — Мы бы могли интересно провести время в Паланге. Катенас приедет только на месяц. Но до сезона тебе еще надо отшлифоваться.
— Разве нет уже отшлифованных?..
— Бенюс, я могу обидеться. — Ада легко хлопнула его по щеке. — Культурные люди не говорят того, что думают. Тебе надо научиться владеть собой. Джентльмены не ревнуют, а если ревнуют, то никому этого не показывают. — Ада обняла Бенюса и прижалась к груди. Ее сердце сильно колотилось.
— Я не хотел тебя обидеть, — ответил Бенюс, сладко обмирая. Ада снова ему нравилась. — А ты не забудешь меня, когда я уеду учиться?..
— Ты не можешь обойтись без этой военной школы?
— Я изменил мнение. — Бенюс помолчал. — Профессия не башмак — надо обдумать хорошенько. Военная школа интересовала меня до седьмого класса, а теперь я окончательно решился: буду изучать меж-
дународное право. Меня привлекает карьера дипломата. Нашей нации нужны такие люди. Хороший дипломат может сделать больше, чем целая армия хорошо вооруженных солдат.
— Ты делаешься скучным, дорогой.
— Тебе не интересны мои планы? Ладно, могу помолчать.
— Говори, говори, только не витай в облаках. Не будь похож на Альбертаса. Я не выношу ультрасерьезных рассуждений.
— Альбертас и мне не нравится, — искренне признался Бенюс. — У него нет души, только ум.
— И все равно он дурак.
— Нет,—не согласился Бенюс. — Альбертас умен. Раньше я просто боготворил его, хоть и ненавидел, а теперь... Вчера мы сильно поцапались...
— Это меня не касается.
— Разумеется.
— Вы оба — глупые дети.— Ада зевнула.— Корчите из себя великих мудрецов, а на деле вы просто дураки. Лучшие годы проведете над книгами, высушите мозги, сердце, убьете чувства. Ради чего? Ради какой-то цели, которую вы сами выдумали. Вам может повезти, может и не повезти. Да вообще, какая разница: и в том и в ином случае вы прозеваете свою молодость. Будет у вас слава, общественное положение, как у моего Ка-тенаса, но женской любви — не будет!
— Можно стремиться к цели и любить,— задумчиво ответил Бенюс: он почувствовал долю правды в словах Ады.
— Цель человека — удовольствия, а все остальное — мякина, чтобы забить голодный желудок. — Ада взяла руку Бенюса и положила себе на грудь. — Я не хочу, чтобы ты уезжал из Скуоджяй, милый. С восемью классами гимназии и здесь можно сделать хорошую карьеру, когда есть рука. Положись на меня, я сделаю тебя человеком. Разве обязательно быть политическим деятелем или офицером? Глупо думать, что те, кто высоко летает, лучше всех. Гусь ходит по земле, а жирней ястреба. Не будь ястребом — его в любую минуту могут застрелить. Будь джентльменом, люби. Я тебе помогу.
Когда Бенюс проснулся, уже вечерело. Лючвар-тис сидел за столом, спиной к нему, и готовил уроки. Бенюс кашлянул, чтобы привлечь внимание Ромаса, но тот и не шевельнулся. Тогда Бенюс спросил, что слышно в гимназии. Лючвартис сдержанно объяснил, что задали на завтрашний день, и снова углубился в чтение. Бенюс был неприятно удивлен: куда цсчезла сердечность Ромаса? Что с ним случилось? Почему он не спрашивает, где Бенюс провел ночь, и сам ничего не рассказывает? Недоволен, что его разбудили спозаранок? А может, Сикорскис наговорил что-нибудь? Ну и пускай! Хоть вешайтесь оба! Бенюс сердито повернулся к стене. Ромас взял свои книги, потушил свет и ушел заниматься на кухню. Невиданная чуткость — мешать не хочет... Дудки, как сказал бы Жасинас. Но при чем тут этот старик? «Гуси ходят по земле»... И человек ходит по земле. Земля — начало и конец всех идей. Ада — баба не дура, хоть и однодневка. Есть такие бабочки — однодневки. Кажется, она о них тоже что-то говорила. Эх, лучше бы не совалась со своей философией. Она куда привлекательнее, когда не философствует, а болтает любовную чепуху... Бенюс размечтался. Он вспомнил во всех подробностях вчерашнюю ночь, и ему почудилось, что он все еще лежит в гостиной Катенаса на диване. Достаточно обернуться, и горячие руки обовьются вокруг шеи, губы сольются в поцелуе. Он вспомнил, как они пили коньяк, ели конфеты с орехами, как она вернулась из ванной, сбросила халат, как он ласкал мокрое, искаженное страстью лицо. Бенюс перевернулся на другой бок и машинально протянул руку. Пустота... А может быть, вчерашней ночи и не было? Напился с Фелю-сом, и ему приснилось все это... Ну нет! Это не сон. Он не хочет, чтоб это было сном. Вчерашняя ночь чем-то обогатила Бенюса, пробудила неясные надежды, вернула веру в себя, и он радовался, что это не сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Ада, а вы тут спите?
— Что ты! — Она прыснула.— Разве забыл? Вчера ты ворвался в спальню. Почему ты спрашиваешь? Разве в спальне тебе было бы лучше?
— Нет, здесь лучше. Ты все понимаешь, Ада,..—
Бенюс сел, взял с полу бутылку и отхлебнул коньяку.—Чего ты там копаешься? Иди сюда. Я хочу, чтобы ты полежала рядом.
— Минутку терпения. — Ада вынула из серванта вазочку с шоколадными конфетами и поставила на стул, рядом с диваном. Конфеты были насыпаны вперемешку с грецкими орехами. — Давай закусим. Ты налегай на орехи.
Ада потушила свет и легла. Они щелкали орехи, ели конфеты и швыряли скорлупки и бумажки на пол. Коньяк приятно согревал грудь, и Бенюс счастливо улыбался. «Я лежу, как барин, и ем е е сласти. Утром служанка приберет в комнате... Нет, она не пустит служанку. Она сама уберет постель, выметет конфетные обертки... Госпожа Катенене, жена начальника полиции, помещичья дочь...»
— Не чавкай, как поросенок, — прервала его мысли Ада.—Надо есть деликатно.—Бенюса как будто окатили холодной водой. Он поморщился, но ничего не сказал. Ада продолжала: — Тебе не хватает хорошего тона, Бенюс, но я тебя отшлифую. Ни на какой необитаемый остров мы с тобой не убежим, мой милый. Любить друг друга можно и на людях, надо только уметь. Я сделаю из тебя экстра-джентльмена. Начнем с танцев. Заходи вечерами, научу всем современным танцам. Полька и вальс смешны в двадцатом веке. Тебе надо отвыкнуть от дурных манер, научиться вести себя в обществе, особенно с женщинами.
— Спасибо, — буркнул Бенюс. Он обиделся. Такой Ада ему не нравилась.
— Не надо сердиться. — Она смахнула с одеяла скорлупки. — Мы бы могли интересно провести время в Паланге. Катенас приедет только на месяц. Но до сезона тебе еще надо отшлифоваться.
— Разве нет уже отшлифованных?..
— Бенюс, я могу обидеться. — Ада легко хлопнула его по щеке. — Культурные люди не говорят того, что думают. Тебе надо научиться владеть собой. Джентльмены не ревнуют, а если ревнуют, то никому этого не показывают. — Ада обняла Бенюса и прижалась к груди. Ее сердце сильно колотилось.
— Я не хотел тебя обидеть, — ответил Бенюс, сладко обмирая. Ада снова ему нравилась. — А ты не забудешь меня, когда я уеду учиться?..
— Ты не можешь обойтись без этой военной школы?
— Я изменил мнение. — Бенюс помолчал. — Профессия не башмак — надо обдумать хорошенько. Военная школа интересовала меня до седьмого класса, а теперь я окончательно решился: буду изучать меж-
дународное право. Меня привлекает карьера дипломата. Нашей нации нужны такие люди. Хороший дипломат может сделать больше, чем целая армия хорошо вооруженных солдат.
— Ты делаешься скучным, дорогой.
— Тебе не интересны мои планы? Ладно, могу помолчать.
— Говори, говори, только не витай в облаках. Не будь похож на Альбертаса. Я не выношу ультрасерьезных рассуждений.
— Альбертас и мне не нравится, — искренне признался Бенюс. — У него нет души, только ум.
— И все равно он дурак.
— Нет,—не согласился Бенюс. — Альбертас умен. Раньше я просто боготворил его, хоть и ненавидел, а теперь... Вчера мы сильно поцапались...
— Это меня не касается.
— Разумеется.
— Вы оба — глупые дети.— Ада зевнула.— Корчите из себя великих мудрецов, а на деле вы просто дураки. Лучшие годы проведете над книгами, высушите мозги, сердце, убьете чувства. Ради чего? Ради какой-то цели, которую вы сами выдумали. Вам может повезти, может и не повезти. Да вообще, какая разница: и в том и в ином случае вы прозеваете свою молодость. Будет у вас слава, общественное положение, как у моего Ка-тенаса, но женской любви — не будет!
— Можно стремиться к цели и любить,— задумчиво ответил Бенюс: он почувствовал долю правды в словах Ады.
— Цель человека — удовольствия, а все остальное — мякина, чтобы забить голодный желудок. — Ада взяла руку Бенюса и положила себе на грудь. — Я не хочу, чтобы ты уезжал из Скуоджяй, милый. С восемью классами гимназии и здесь можно сделать хорошую карьеру, когда есть рука. Положись на меня, я сделаю тебя человеком. Разве обязательно быть политическим деятелем или офицером? Глупо думать, что те, кто высоко летает, лучше всех. Гусь ходит по земле, а жирней ястреба. Не будь ястребом — его в любую минуту могут застрелить. Будь джентльменом, люби. Я тебе помогу.
Когда Бенюс проснулся, уже вечерело. Лючвар-тис сидел за столом, спиной к нему, и готовил уроки. Бенюс кашлянул, чтобы привлечь внимание Ромаса, но тот и не шевельнулся. Тогда Бенюс спросил, что слышно в гимназии. Лючвартис сдержанно объяснил, что задали на завтрашний день, и снова углубился в чтение. Бенюс был неприятно удивлен: куда цсчезла сердечность Ромаса? Что с ним случилось? Почему он не спрашивает, где Бенюс провел ночь, и сам ничего не рассказывает? Недоволен, что его разбудили спозаранок? А может, Сикорскис наговорил что-нибудь? Ну и пускай! Хоть вешайтесь оба! Бенюс сердито повернулся к стене. Ромас взял свои книги, потушил свет и ушел заниматься на кухню. Невиданная чуткость — мешать не хочет... Дудки, как сказал бы Жасинас. Но при чем тут этот старик? «Гуси ходят по земле»... И человек ходит по земле. Земля — начало и конец всех идей. Ада — баба не дура, хоть и однодневка. Есть такие бабочки — однодневки. Кажется, она о них тоже что-то говорила. Эх, лучше бы не совалась со своей философией. Она куда привлекательнее, когда не философствует, а болтает любовную чепуху... Бенюс размечтался. Он вспомнил во всех подробностях вчерашнюю ночь, и ему почудилось, что он все еще лежит в гостиной Катенаса на диване. Достаточно обернуться, и горячие руки обовьются вокруг шеи, губы сольются в поцелуе. Он вспомнил, как они пили коньяк, ели конфеты с орехами, как она вернулась из ванной, сбросила халат, как он ласкал мокрое, искаженное страстью лицо. Бенюс перевернулся на другой бок и машинально протянул руку. Пустота... А может быть, вчерашней ночи и не было? Напился с Фелю-сом, и ему приснилось все это... Ну нет! Это не сон. Он не хочет, чтоб это было сном. Вчерашняя ночь чем-то обогатила Бенюса, пробудила неясные надежды, вернула веру в себя, и он радовался, что это не сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99