— Я думал... Мне показалось, что в шарабане, и правда, был Качяргис...—выдавил Бенюс, смотря в сторону.
— А как же. — В голосе учителя была несокрушимая вера в свою правоту.—Иначе и быть не могло.
Бенюс минуту напряженно думал.
— Но его... не накажут? — наконец решился он, собравшись с силами.
— Будь спокоен. Дела никто не б>дет возбуждать.— Учитель значительно улыбнулся.— Но к твоему шагу необходимо достойно отнестись и сделать соответствующие выводы. Мне кажется, ты уже вырос из штанов помощника, хотя и недавно надел их. Ты бы хотел командовать патрулем вместо Сикор-скиса?
У Бенюса перехватило дух. Он прислонился к стене и дрожащими пальцами трогал холодную штукатурку.
— А куда денется Альбертас? — пробормотал он, все еще не переводя дыхания.
— Мы создаем из новых скаутов отдельный патруль. Поручим его Сикоркису.—Раздался звонок. Мингайла дружески подтолкнул Бенюса и добавил: — Зайди ко мне, когда приготовишь уроки. Посоветуемся.
Бенюс не находил себе места. Он — патрульный! На равных правах с Альбертасом. Да что Альбертас! Его патруль свежевыпеченный. А Бенюс будет руководить старыми волками. У него под началом будет и острый на язык Варненас, и надутый Трумпис, сынок лавочника, и Людас Гряужинис. Ну, что они теперь запоют? «Скаут, будь готов!» —«Всегда готов!» Будут стоять навытяжку перед Бенюсом, отдавать ему салют, выполнять его приказы. А попробуют не выполнить — поглядим...
После звонка Бенюс первым вырвался во двор. Сердце бешено колотилось от волнения: сегодня он непременно встретит ее. Непременно! Только б не прозевать... Кто-то, пробегая мимо, заговорил, ударил по спине набитым портфелем, но Бенюс не ответил. Он словно впервые видел и улицу, по которой громыхала телега, и деревья, поднявшие тяжелые ветви в прозрачное весеннее небо, и учеников, чьи бархатные, окантованные серебром шапочки зеленели на солнце — словно плыли по воздуху лоскуты мха. И Виле показалась ему совсем другой, чем раньше. Она прошла мимо, разговаривая с подругами. Ее тугие косы, украшенные голубыми лентами, пахнули фиалками, Виле была как яркий весенний день. Не спуская с нее глаз, он следовал за ней, и его решимость укреплялась с каждым шагом. Он еще не знал, с чего начнет, но чувствовал себя смелым и радовался, что больше не робеет.
Они вышли на рыночную площадь. Римгайлайте попрощалась с подругами и исчезла в дверях лавочки Зельке. Может ли подвернуться случай удобнее? Ведь к Зельке ведут пути всех гимназистов. Здесь можно получить все, что угодно. А ученикам нужны не только карандаши, перья, тетради или конфеты. Старшие иногда просят такие вещи, которых, кроме Зельке, никто не посмеет продать гимназистам. На уроке, глядишь, кто-то пустил надутый презерватив. Все знают, что эта штучка — из лавочки Зельке. Или на улице кто-то выстрелил из монте-кристо по собачонке...— знай, и тут не обошлось без помощи Зельке. Но Зельке хитер, умеет держать язык за зубами: никогда не скажет, кому что продал. Он «знает» только четыре имени: все мальчики у него Йонасы или Пятрасы, а девочки — Оны да Мариёны. Когда покупателей нет, он сидит за прилавком, подперев ладойями длинные
седые пейсы, и смотрит на «ларец счастья» глазами цвета мутной воды. Но долго скучать ему не приходится, особенно после уроков.
Вот и теперь Бенюс застал в лавочке несколько учеников, которые пришли попытать счастья или подразнить веселого еврея и, заговорив его, стянуть какую-нибудь мелочь.
Бенюс встал рядом с Виле, которая пробовала перья.
— Перья...— сказал он.— Ну, как, ничего? Мне тоже нужны перья, — и протянул руку к коробке.
Она подняла глаза и покраснела. Бенюс заметил ее смущение и почувствовал такую смелость, будто давно уже был знаком с ней.
— Мне не нравятся простые, — добавил он, не дождавшись ее ответа. — Лучше всего рондо, английские.
— Английские — дороже, — заметила Виле. Бенюс нащупал в кармане потрепанный кошелек,
который дала ему мать, снаряжая в гимназию. Там было мелочи больше, чем на поллита. Покупай хоть десяток английских перьев.
— Пейса, дай пару рондо! — крикнул он Зельке. Это прозвище придумали гимназисты.
— Ты играешь в перья? — неожиданно спросила Виле.
— Что ты...—Бенюсу стало неловко, что она подумала о нем, как о каком-нибудь гимназистике из первого класса.— Я хочу одно дать... одолжить тебе... Увидишь, что такие перья выгодно покупать, хотя они и дороже.
Она засмеялась. Он понял, что сморозил глупость, но слово — не воробей...
— Уй-уй-уй, вот красивая пара — Пятрас и Мариё-на, — улыбнулся Зельке, пощипывая пальцами длинную, веером, бороду.
Виле вспыхнула как огонь, но, все еще смеясь, подвинула пять центов и попросила завернуть ей два простых пера.
— Красивая девушка сегодня без денег, — шутил старик, смахивая монету в ящик. — Нет сегодня — будут завтра. Приходите все, всё получите задаром. Пятрас, попытай для Мариёны счастья. За тридцать центов можешь наколоть пять литов. Попытай, Пятрас, не пожалеешь. По глазам вижу, будешь счастливый.
Виле, улыбаясь, смотрела на Бенюса. Глаза у нее были большие, черные, весело-удивленные. Он никогда не видел таких красивых глаз. И никто так не смотрел на него. Даже мать.
— Давай свое шило, — сказал он, вытащив кошелек.
Они посмотрели на «ларец счастья», верх которого был разделен на множество маленьких квадратиков. Под этими квадратиками прятались белые, желтые, зеленые, красные, черные, лиловые горошинки; от их цвета зависела величина выигранной суммы: белая — пять литов, желтая — три, зеленая — два, лиловая — лит, черная — тридцать центов, а красная — совсем пустая.
Бенюс взял специальное шило, не выбирая, ткнул в первый попавшийся квадратик, и из щели в стенке выкатилась красная горошина.
— Не >нывай, Пятрас, — старик подмигнул Беню-су.—Кому не везет в игре, тому везет в любви.
Мальчики, прыснув, выскочили за дверь. Пока Виле поняла, в чем дело, в лавочке остались только она с Бенюсом.
— Ай-вай-вай, — простонал Зельке, схватившись за бороду. — Резинка, один резинка вынес за пятнадцать центов. Какой мальчик, какой мальчик, ай-вай-вай... Обманывать бедного еврея. Пятрас, ты их знаешь? Скажи, пускай^принесет обратно. Я ему ничего не сделаю, скажи Йонасу, а не принесет — Йонасу будет плохо.
— Гадкие мальчишки,—сказала Виле, когдо они вышли на улицу.
— Пустяки, он заработал на мне,— ответил Бенюс.
— Ты — игрок. Я правильно отгадала. Мальчики, которые дерутся, чаще всего любят играть, курить, пить пиво.
— Я не такой. — Он хотел сказать, что играл, чтобы проверить, правду ли говорит еврей про счастье, но не посмел.
— Осенью я видела, как ты дрался.
— Ага...—Бенюс вспомнил и покраснел. — Не выношу, когда у меня на шее ездят. «Сейчас она рассмеется»,—подумал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99