Пока Бенюс добежал до Лючвартиса, который жил ближе всех, план действий уже определился. Свой патруль он направит не через долину Шальтекшны, а по большаку. Конечно, по большаку раза в два дальше — десять с лишним километров будет — зато дело верное, придешь к цели. А если идти по проселку, всякое может случиться. Весной и осенью в овраге топь, пара лошадей с трудом порожнюю телегу тащит. А этой ночью еще прошел дождь. Что будет, если через Шальтекшну не проберешься и придется с полдороги поворачивать назад? А если и проберешься, все равно не так быстро, как по большаку.
От Ромаса Бенюс побежал к Гряужинису. Людас только что встал. Он грелся на веранде в лучах солнца, ловил мух и вырывал у них крылышки.
Бенюс коротко объяснил, зачем пришел, приказал без промедления надеть форму и спешить по большаку к усадьбе бержинайского лесника, где был назначен сбор отряда.
— А ты кто такой, что приказываешь Гряужини-су? — спросил Людас.
— Отказываешься исполнить приказ? — вспыхнул Бенюс. — Ладно, я так и сообщу брату-руководителю: Гряужинис отказался выполнить ваш приказ.
— Гряужинису начхать на приказы Агниного ублюдка, — Людас щелчком сбил со столика искалеченных мух. — Гряужинис может выполнять, может не выполнять. На этот раз он выполнит. Только не потому, что к нему прибежал и хрюкает какой-то свинячий сын.
Бенюс посерел лицом.
— Что ты сказал о моей матери? — весь дрожа, крикнул он.
Людас встал.
— Обиделся? Скажешь, неправда? А как прикажешь называть животное, которое без мужа плодит таких свинят? — Гряужинис схватил Бенюса за галстук и притянул к себе. Его глаза злобно смеялись.
Бенюс хотел ударить Людаса, но страх вдруг сковал его. Он почувствовал себя ребенком перед этим восемнадцатилетним парнем, который уже бреет усы, курит табак и ходит к девкам пивовара Зарембы.
— Я не приказываю...— выдавил Бенюс, мигая глазами, полными слез.— Я только передаю приказ брата-руководителя, который я получил от его связиста Сикорскиса...
— А, это другое дело! — Людас отпустил галстук и так пнул коленкой Бенюса в зад, что мальчик мигом вылетел во двор. — Раз добром, так добром. Передай Сикорскису, что Гряужинис первым будет у лесника.
Несколько минут спустя Бенюс был уже у Варнена-са. Тот собирался идти к Людасу, играть в карты на деньги.
— Гедас, будь человеком... Вытяни из дому Людаса...
— Посмотрим.
— Будь добр, Гедас. И не забудь, что наш патруль бежит по большаку. Ясно?
— Неясно. Почему мы должны делать крюк, если есть прямая дорога?
— На этой дороге можно застрять.
— Посмотрим...
Пренебрежительный тон товарищей крепко испортил Бенюсу настроение. Он сбегал к остальным скау-
там, всех нашел дома и немного успокоился. Но оскорбление каленым железом жгло сердце.
«Погоди,— утешал себя Бенюс, шагая через местечко.—Подвернется случай, с лихвой тебе отплачу».
Было время позднего завтрака. По мостовой грохотали телеги — крестьяне в праздничном настроении ехали к обедне. Те, кто приехал раньше и расположился на постоялом дворе, уже направлялись в костел. Около балаганов слонялось несколько мужиков, собравшихся незаметно пропустить по стопке, — чтобы святая месса не казалась такой долгой. Бенюса обогнали скауты из старших классов. Они повернули к большаку на Бержинай и исчезли за углом. «Значит, я правильно решил, — обрадовался Бенюс. — Пока мои скауты соберутся, у меня есть несколько свободных минут. Да и дух перевести надо. Десять километров — не шутка...» Он отправился в балаган, присел и, закусывая булкой, выпил бутылку квасу. Потом отправился за город. Здесь у телеграфного столба лежал большой серый камень. Бенюс договорился, что каждый скаут его патруля, проходя, распишется на этом камне. Большая часть патруля уже успела пройти. Не хватало только Трумписа да Варненаса с Гряужи-нисом. В глубине улицы показался мальчик в скаутской форме. Бенюс подождал, пока он подойдет поближе. Это был не Трумпис. Бенюс пропустил еще пять скаутов из других патрулей, и только тогда появился Трумпис...
Гряужиниса с Варненасом все еще не было.
«Наверняка сидят у Людаса и дуются в карты»,— подумал Бенюс. Он было повернул назад, но вдруг мелькнула мысль: а может, эти два мерзавца пошли долиной? Вот будет смеху, когда он придет последним! Патрульный, голоса... Черт подери, ведь, ей-богу, может такое случиться. И Бенюс, отбросив сомнения, направился по большаку. Дорога была посыпана гравием, но после обильного ночного дождя в выбоинах, несмотря на солнце, стояли лужи, а на обочинах то тут, то там блестела выброшенная колесами грязь. Поначалу Бенюс старался не угодить в нее, но когда промочил ноги да еще проезжавшая телега обрызгала его с ног до головы, он махнул рукой и зашагал прямо по лужам. Уже на полдороге Бенюс устал. Он охотно присел бы, съел бутерброд, который ему наспех сделала хозяйка, но сзади, отстав метров на две-
сти, все время шел следом какой-то скаут; расстояние между ними таяло, и Бенюсу казалось, что от того, кто из них первым доберется до бержинайского сторожа, зависит победа всего патруля. И он шел, шел. Справа, совсем рядом, лежала деревня Стоняй. От нее большак изгибался, словно кошачий хвост, и тянулся по опушке бержинайского леса мимо усадьбы лесника. Постройки не были видны сквозь деревья, но по прямой до усадьбы было не больше полукилометра. Бе-нюс уже видел фигуры на опушке. Он смотрел на какого-то парня, идущего впереди него, и все повторял: «Если я его обгоню до поворота на Стоняй, мой патруль победит». Он думал, что это один из скаутов, которых он пропустил, стоя около камня, но, подойдя поближе, узнал Юлюса Качяргиса.
— Куда это вы сегодня все торопитесь? — заговорил Мышка, когда Бенюс попытался молча обогнать его.— На пожар, что ли?
— А, это ты, Мышка! — Бенюс прикинулся удивленным.—А я и не узнал...
— Куда уж узнать. Дела минувшие...—усмехнулся Качяргис. — Финка еще служит?
— А тебе какое дело! — рассердился Бенюс.
— Беги уж, беги.—Качяргис презрительно рассмеялся. — Поспеши, а то Мингайла другим конфеты раздаст...
— И поспешу. С таким дураком и разговаривать нечего, — отрезал Бенюс, ускоряя шаг. Но ему было неприятно чувствовать на спине насмешливый взгляд Качяргиса. «Наверняка тащится в Стоняй, к молочнику. Нашел, видите ли, товарища. Все его чураются, как Ронкиса. А Мышке он нравится. Проторчит у него весь день, а вечером вернется с полными карманами старых журналов...»
Качяргис действительно свернул на Стоняй, и Бенюс вздохнул свободнее. Но не успел он пройти и два телеграфных столба, как его постигло новое несчастье: сзади раздался грохот колес, и мимо во всю прыть пронеслась резвая сивка, запряженная в легкий шарабан. Повозка подпрыгнула на выбоине и окатила его грязью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99