Но после этого счастье снова отвернулось, на этот раз окончательно, и он прокатал все до единого. Витас предложил два яйца «на обзаведение», но Бенюс отказался.
— Я не из яйца вылупился, — отрезал он, стараясь казаться равнодушным. — Большое дело, проиграл. Если хотите знать, мне просто надоело это катание, и я нарочно проиграл. Скучная игра, надоело.
— Тогда пошли «рипку» бить, — предложил Витас.
— А чего-нибудь поинтереснее не придумаешь?
— Пошли покачаемся!
— В пятнашки!
— В прятки! — посыпались предложения.
— Ерунда. — Бенюс снисходительно оглядел ребят, раздумывая, чем восстановить в их глазах свой авторитет, уроненный неожиданным поражением на «яичном» фронте. — Все ерунда. Просто времени жалко на такие игры. Впрочем, чего хотеть — тут ведь не гимназия...
— Во что ж вы там играете, в этой своей гимназии? — обиделся Витас. — Баскетбол, футбол, пинг-понг. Альбертас Сикорскис рассказывал...
— Сикорскисов Альбертас только и знает, что свой пинг-понг,—с презрительной усмешкой прервал Бе-нюс. — Ему нравится целыми днями киснуть в комнате. Эх, что твой Альбертас смыслит в играх! Дай ему финку, с двух шагов в баскетбольный щит не попадет. Знаете, что такое финка? Это такой небольшой кинжал с позолоченной рукояткой. Конец немного загнут, как у сабли. А острый! Бросишь на лезвие волос — раз! — и нету. Так вот, мы выстраиваемся перед мишенью — а мишень малюсенькая, в замочную скважину,— и, один за другим, цок! цок! — в самую серединку. Конечно, не все попадают. Есть у нас в классе такой Гряужинис, хулиган и хвастун. Тот однажды как мазанет мимо, финка ударилась о забор и сломалась...
— И у тебя есть такой метательный нож? — спросил кто-то из слушателей.
— У меня... нет... Но можно попросить.— Воображение у Бенюса разыгралось вовсю.—Однажды поспорил я с одним парнем, что попаду с десяти шагов в картошку. Я выиграл, и этот парень должен был мне финку на всю неделю отдать. Кто хорошо кидает, тому не надо финку покупать.
— С десяти шагов в картошку! — воскликнул Ар-нис Сальминис.
— Это ерунда. Один раз я заколол воробья, который на крыше гимназии сидел.
— Зимой я из лука ворону убил, — откликнулся Витас.
— Из лука легко попасть. Да еще в ворон}/. А ты попробуй финкой воробья заколоть! Из лука в гимназии только первоклассники стреляют. — Бенюс окинул ребят вызывающим взглядом. Все смотрели на него с завистливым уважением. Только Витас Симутис равнодушно вертел головой.
— А ты простой нож метать умеешь? Складной? — спросил он.
— Складной не годится,—спокойно ответил Бенюс, раскусив подвох. — Не для того он сделан.
— Умел бы хорошо кидать, и складной бы годился. Хвастаешь ты, Бенюс, вот что...
— Не веришь? Ребята, вы не верите, что я правду говорю? — Бенюс огляделся, словно в поисках свидетелей, которые могли бы подтвердить его слова, и вдруг увидел, что около хлева сидят на бревнах трое: Пятрайтис, кузнец Гаудила и отчим. Они курили
и тихо разговаривали, изредка поглядывая на детей, Бенюс подумал, что отчим мог услышать спор, и ему стало очень неловко. Он отвернулся и подошел ко второму желобку, где столпились дети поменьше. «Я еще покажу Витасу», — думал Бенюс. Он не знал, что «покажет», но был полон решимости. Надо обязательно что-то сделать, чтобы удивить, привлечь на свою сторону деревенских ребят и унизить в их глазах Витаса.
Когда Бенюс подошел к стайке малышей, половина детей уже проигралась. Шарунас сидел на корточках около желобка, держа полную шапку яиц. Глаза у него лихорадочно блестели.
— Гляди, Бенюкас, какую я кучу накатал! — Он приподнял шапку, полную яиц, и указал взглядом на оба кармана. Карманы торчали, будто набитые яблоками.— А где твои писанки? — Бенюс с достоинством повел плечами.—Чего ждешь, Пятрюкас, тебе катить, — заметил Шарунас сынку кузнеца.
— Я... я...— У Пятрюкаса дернулась губа, он сморщился, и из его глаз полились слезы.— У меня больше нет... яиц...
Шарунас поднял недоумевающие глаза, увидел кислые лица проигравшихся друзей, и радость победителя как рукой сняло.
— Не плачь, Пятрюкас. Я тебе верну яйца.
— Не на-адо...—всхлипнул Пятрюкас Гаудила.— Пи-исанки твои. Ты их правильно выиграл.
— Ну на что мне так много яиц? Завтра я новые выиграю. На, выбери свои.—И Шарунас придвинул к сыну кузнеца шапку с писанками.
— Если Пятрюкасу отдаешь, верни и мне, — откликнулся кто-то из мальчиков побольше.
— И мне! И мне! —засуетились дети.—Если Пятрюкасу, то и мне!
— Я могу...—пробормотал Шарунас, машинально поглаживая карманы пиджака, в которых лежали яйца, которые он принес из дому.
Этого, оказывается, только и ждали. Пока мальчик сообразил, что происходит, дети накинулись на писанки, и через мгновение на земле осталась только пустая шапка.
— Дети, пошли домой, — позвал детей Ронкис.— Пора ужинать.
И правда, солнце уже садилось, и с потемневших
полей вместе с криками чибисов полз прохладный сырой вечер.
— Дурак ты, дурак, Шарунас, — сказал Бенюс, когда они отдалились от товарищей. — Такую кучу яиц из рук выпустил.
— У меня еще есть. — Шарунас глубоко вздохнул.—А те пускай... Все равно не мои...
— А те, что получил, когда ходил с песнями, разве твои?
— Те добром получены, а эти... эти вроде бы и ворованные.
— А, все одно — выиграть или выклянчить...—посмеялся над братом Бенюс.
— Я не знаю...—Шарунас терпеливо проглотил обиду.—А Пятрюкас плакал... На что мне чужое?..
— Чего вы там спорите? — заинтересовался Рон-кис. Он остановился и подождал, пока мальчики подойдут.—Что случилось? Проигрались?
— Шарунас полную шапку яиц накатал и роздал, — ответил Бенюс.
— Бенюс смеется надо мной, говорит, дурак...— И Шарунас рассказал, как было дело.
— Вот как?! — Ронкис рассмеялся и внезапно сбил мальчику шапку на макушку. — А почему ты думаешь, что Шарунас глупо поступил? — спросил он, вдруг поворачиваясь к Бенюсу.
— Никто не возвращает выигрыша...—смутившись, ответил Бенюс.
— А Шарунас вернул. Нет, сынок. Шарунас поступил не глупо, а благородно.
— Дети над ним смеются...—с досадой заметил Бенюс.
— Значит, Шарунас оказался лучше их. Поэтому его поступок еще ценней. — Ронкис минуту помолчал. — Надо брать пример с хороших мальчиков, Бенюс, а не с сорванцов. Я нечаянно услышал, как ты говорил с друзьями. Это швыряние ножей — дурацкая затея. Раз не можете найти игру получше, то этим хвастать нечего. А ты не только хвастаешь, ты и презираешь своих друзей. Нехорошо! Если будет за что, другие похвалят. Добродетель не спрячешь, равно как и порок. Помни, что хвастает чаще всего тот, которого другим хвалить не за что. Хорошо подумай об этом, сынок, и раньше, чем обзывать глупцом другого, посмотри, может, ты и сам глуп...
Бенюса злость брала, что отчим унизил его перед Шарунасом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Я не из яйца вылупился, — отрезал он, стараясь казаться равнодушным. — Большое дело, проиграл. Если хотите знать, мне просто надоело это катание, и я нарочно проиграл. Скучная игра, надоело.
— Тогда пошли «рипку» бить, — предложил Витас.
— А чего-нибудь поинтереснее не придумаешь?
— Пошли покачаемся!
— В пятнашки!
— В прятки! — посыпались предложения.
— Ерунда. — Бенюс снисходительно оглядел ребят, раздумывая, чем восстановить в их глазах свой авторитет, уроненный неожиданным поражением на «яичном» фронте. — Все ерунда. Просто времени жалко на такие игры. Впрочем, чего хотеть — тут ведь не гимназия...
— Во что ж вы там играете, в этой своей гимназии? — обиделся Витас. — Баскетбол, футбол, пинг-понг. Альбертас Сикорскис рассказывал...
— Сикорскисов Альбертас только и знает, что свой пинг-понг,—с презрительной усмешкой прервал Бе-нюс. — Ему нравится целыми днями киснуть в комнате. Эх, что твой Альбертас смыслит в играх! Дай ему финку, с двух шагов в баскетбольный щит не попадет. Знаете, что такое финка? Это такой небольшой кинжал с позолоченной рукояткой. Конец немного загнут, как у сабли. А острый! Бросишь на лезвие волос — раз! — и нету. Так вот, мы выстраиваемся перед мишенью — а мишень малюсенькая, в замочную скважину,— и, один за другим, цок! цок! — в самую серединку. Конечно, не все попадают. Есть у нас в классе такой Гряужинис, хулиган и хвастун. Тот однажды как мазанет мимо, финка ударилась о забор и сломалась...
— И у тебя есть такой метательный нож? — спросил кто-то из слушателей.
— У меня... нет... Но можно попросить.— Воображение у Бенюса разыгралось вовсю.—Однажды поспорил я с одним парнем, что попаду с десяти шагов в картошку. Я выиграл, и этот парень должен был мне финку на всю неделю отдать. Кто хорошо кидает, тому не надо финку покупать.
— С десяти шагов в картошку! — воскликнул Ар-нис Сальминис.
— Это ерунда. Один раз я заколол воробья, который на крыше гимназии сидел.
— Зимой я из лука ворону убил, — откликнулся Витас.
— Из лука легко попасть. Да еще в ворон}/. А ты попробуй финкой воробья заколоть! Из лука в гимназии только первоклассники стреляют. — Бенюс окинул ребят вызывающим взглядом. Все смотрели на него с завистливым уважением. Только Витас Симутис равнодушно вертел головой.
— А ты простой нож метать умеешь? Складной? — спросил он.
— Складной не годится,—спокойно ответил Бенюс, раскусив подвох. — Не для того он сделан.
— Умел бы хорошо кидать, и складной бы годился. Хвастаешь ты, Бенюс, вот что...
— Не веришь? Ребята, вы не верите, что я правду говорю? — Бенюс огляделся, словно в поисках свидетелей, которые могли бы подтвердить его слова, и вдруг увидел, что около хлева сидят на бревнах трое: Пятрайтис, кузнец Гаудила и отчим. Они курили
и тихо разговаривали, изредка поглядывая на детей, Бенюс подумал, что отчим мог услышать спор, и ему стало очень неловко. Он отвернулся и подошел ко второму желобку, где столпились дети поменьше. «Я еще покажу Витасу», — думал Бенюс. Он не знал, что «покажет», но был полон решимости. Надо обязательно что-то сделать, чтобы удивить, привлечь на свою сторону деревенских ребят и унизить в их глазах Витаса.
Когда Бенюс подошел к стайке малышей, половина детей уже проигралась. Шарунас сидел на корточках около желобка, держа полную шапку яиц. Глаза у него лихорадочно блестели.
— Гляди, Бенюкас, какую я кучу накатал! — Он приподнял шапку, полную яиц, и указал взглядом на оба кармана. Карманы торчали, будто набитые яблоками.— А где твои писанки? — Бенюс с достоинством повел плечами.—Чего ждешь, Пятрюкас, тебе катить, — заметил Шарунас сынку кузнеца.
— Я... я...— У Пятрюкаса дернулась губа, он сморщился, и из его глаз полились слезы.— У меня больше нет... яиц...
Шарунас поднял недоумевающие глаза, увидел кислые лица проигравшихся друзей, и радость победителя как рукой сняло.
— Не плачь, Пятрюкас. Я тебе верну яйца.
— Не на-адо...—всхлипнул Пятрюкас Гаудила.— Пи-исанки твои. Ты их правильно выиграл.
— Ну на что мне так много яиц? Завтра я новые выиграю. На, выбери свои.—И Шарунас придвинул к сыну кузнеца шапку с писанками.
— Если Пятрюкасу отдаешь, верни и мне, — откликнулся кто-то из мальчиков побольше.
— И мне! И мне! —засуетились дети.—Если Пятрюкасу, то и мне!
— Я могу...—пробормотал Шарунас, машинально поглаживая карманы пиджака, в которых лежали яйца, которые он принес из дому.
Этого, оказывается, только и ждали. Пока мальчик сообразил, что происходит, дети накинулись на писанки, и через мгновение на земле осталась только пустая шапка.
— Дети, пошли домой, — позвал детей Ронкис.— Пора ужинать.
И правда, солнце уже садилось, и с потемневших
полей вместе с криками чибисов полз прохладный сырой вечер.
— Дурак ты, дурак, Шарунас, — сказал Бенюс, когда они отдалились от товарищей. — Такую кучу яиц из рук выпустил.
— У меня еще есть. — Шарунас глубоко вздохнул.—А те пускай... Все равно не мои...
— А те, что получил, когда ходил с песнями, разве твои?
— Те добром получены, а эти... эти вроде бы и ворованные.
— А, все одно — выиграть или выклянчить...—посмеялся над братом Бенюс.
— Я не знаю...—Шарунас терпеливо проглотил обиду.—А Пятрюкас плакал... На что мне чужое?..
— Чего вы там спорите? — заинтересовался Рон-кис. Он остановился и подождал, пока мальчики подойдут.—Что случилось? Проигрались?
— Шарунас полную шапку яиц накатал и роздал, — ответил Бенюс.
— Бенюс смеется надо мной, говорит, дурак...— И Шарунас рассказал, как было дело.
— Вот как?! — Ронкис рассмеялся и внезапно сбил мальчику шапку на макушку. — А почему ты думаешь, что Шарунас глупо поступил? — спросил он, вдруг поворачиваясь к Бенюсу.
— Никто не возвращает выигрыша...—смутившись, ответил Бенюс.
— А Шарунас вернул. Нет, сынок. Шарунас поступил не глупо, а благородно.
— Дети над ним смеются...—с досадой заметил Бенюс.
— Значит, Шарунас оказался лучше их. Поэтому его поступок еще ценней. — Ронкис минуту помолчал. — Надо брать пример с хороших мальчиков, Бенюс, а не с сорванцов. Я нечаянно услышал, как ты говорил с друзьями. Это швыряние ножей — дурацкая затея. Раз не можете найти игру получше, то этим хвастать нечего. А ты не только хвастаешь, ты и презираешь своих друзей. Нехорошо! Если будет за что, другие похвалят. Добродетель не спрячешь, равно как и порок. Помни, что хвастает чаще всего тот, которого другим хвалить не за что. Хорошо подумай об этом, сынок, и раньше, чем обзывать глупцом другого, посмотри, может, ты и сам глуп...
Бенюса злость брала, что отчим унизил его перед Шарунасом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99