Ада смеялась, довольная выдумкой. Бенюсу было чертовски приятно, что Аде весело, и он делал все, что только взбредет в голову: подражал пению кукушки, ходил на руках, кувыркался и, наконец, заревел быком. Без сомнения, они о чем-то разговаривали, но Бенюс ничего не мог вспомнить. А если и вспоминал, то словно сквозь туман, да и то без особой уверенности, было это или только приснилось. Какое-то время он лежал, сонно уставившись во тьму. Рядышком спокойно и ровно дышала Ада. Она лежа-
ла на боку, уткнувшись головой ему под мышку. Правая рука у него отекла, но он боялся пошевелиться, чтобы Ада не проснулась. Он был совершенно голый и стеснялся Ады, но не мог вспомнить, куда положил одежду. А может, он не сам разделся? К черту, знать бы хоть, как они очутились в кровати...
Бенюс осторожно потянул отекшую руку, к которой прижалась обнаженная грудь. Ада вздрогнула, перевернулась навзничь и зевнула.
— Бенюс...— Он притворился спящим. Ада схватила его за волосы и встряхнула. — Бенюс, ты спишь?
— Ага...
— Как ты себя чувствуешь? — Она тихо рассмеялась.—Хорош был вчера.
— Я был пьян...
— Помнишь, как я тебе по уху заехала?
— Мне?
— Мы танцевали цвинг...
— Я же не умею.
— Вообще ты не танцуешь ни одного пристойного танца. Ну, неважно. Мы танцевали цвинг, а ты дал волю рукам и отхватил по физиономии.
— Не может быть...
— Потом ты рассказал мерзкий анекдот, и я заехала еще раз.—Ада рассмеялась.
— И я не обиделся?..
— Мы выпили полбутылки «Мартеля» и помирились.
— Вот почему я не могу вспомнить, как лег...— буркнул Бенюс.
— Вчера ты показал всю свою глупость. Ты хамоват, Бенюс, но мне нравишься. Пришел бы ты не такой пьяный, все было бы в порядке.
— Может, есть поблизости вода? Страшно пить хочется, — попросил Бенюс, осмелев от искренности Ады.
— Вода в таких случаях не рекомендуется. Давай допьем вчерашний «Мартель». — Ада встала, не зажигая света, принесла бутылку и присела на кровать.— Потяни глотка два, сразу настроение поправится.
— Спасибо.— Бенюс сел и запрокинул бутылку. Первый глоток прошел гладко, вторым он поперхнулся и долго кашлял.—Черт... Заткнуло глотку, как пробкой. На, хлебни ты...
Ада отпила самую малость, поставила бутылку на
пол и юркнула под одеяло. Бенюс сидел на кровати, утирая слезы. Ада повернулась на бок и обняла его за талию. Ее мягкие волосы, пахнущие травой, раздражающе щекотали спину.
— Ты мне нравишься, Бенюс...
— И ты мне, Ада...
— Поцелуй меня... ляг...
Бенюс лег и обнял Аду. Она крепко прижалась к его груди. Кукушка прокуковала четыре раза, но они не услышали...
— Боюсь, как бы в тебя не влюбиться, — прошептала Ада, когда они, утомившись, вытянулись на кровати.
— А я бы хотел, чтобы так случилось,—пошутил Бенюс. — Мы бы убежали на необитаемый остров и жили, как Робинзон с Пятницей. Интересно, что бы сделал твой муж?
— Он бы выследил нас и убил.
— Романтично.
— Очень.—Ада прыснула. — Чего ты смеешься?
— Господин Катенас лежит теперь с чемоданом на полке и мучается. Он не доверяет поездам. Ему кажется, что поезд может сойти с рельс или столкнуться с другим. Разве не смешно?
— Конечно, смешно.—Бенюс помолчал.—Он давно в Шяуляе и, может, лежит вдвоем с кем-нибудь, как ты...
— Кто тебе сказал, что он сошел в Шяуляе? Ему надо в Каунас: министр внутренних дел вызвал. Он вернется только в сочельник. Как видишь, у нас с тобой четыре свободные ночи.— Ада подложила ладони под голову.—Я тебе хоть чуточку нравлюсь?
— Ты хорошая, Ада.
— Как это хорошая? Крестьяне так говорят про молочную корову.
— Я не в этом смысле, — смутился Бенюс, поняв ее намек.—С тобой мне легко, хорошо... Ты не жеманишься, как другие девушки, не хитришь. Нет, немного хитришь, но как-то привлекательно, понятно... Ты какая-то обыкновенная и необыкновенная. Одним словом, интересная...
— Благодарю за характеристику. — Ада перевернулась на бок и чмокнула Бенюса в плечо.
— Несколько лет назад...— Бенюс минуту колебался. — Разумеется, тогда я еще был мальчишкой... Хм...
— Ну, говори, говори...
— Мне кажется, что ты мне нравишься с малых лет. Я помню один вечер в молочном кафе. Вы с Пя-трасом ели апельсины и пили молочное шампанское. Я хотел покрасоваться перед тобой и проел все? что скопил за два месяца.— Ада ничего не ответила. «Она думает о своей первой любви...» Бенюсу вдруг нестерпимо захотелось сказать, что вчера он видел Стимбу-риса, но он сдержался. Он хотел, чтобы Ада и телом и мыслями принадлежала сейчас ему, только ему.— Чего ты молчишь? Тебе не хорошо со мной? Ты думаешь о Пятрасе? Ты все еще его любишь?
— Ревнуешь? — игриво спросила Ада, но ее голос звучал глухо.— Пятрас развратный парень. Я не могу забыть, что из-за него покончила с собой девушка. Разве тебя не интересовала бы девушка, из-за которой кто-нибудь покончил с собой?
— Нет, — грубо ответил Бенюс.
— Ты не согласен, что в человеке должно быть что-то особенное, раз из-за него кончают самоубийством?
— Не думаю.
— А я уверена. Из-за дешевой игрушки от жизни не отказываются.
— Ты все еще любишь Пятраса, — с упреком сказал Бенюс.— Если бы он приехал из Клайпеды...
Ада закрыла рукой рот Бенюсу.
— А ты из-за меня мог бы покончить с собой? — спросила она. Бенюс молчал.— Я шучу. Не надо. Жизнь и так коротка. Мы должны жить и пользоваться удовольствиями, пока молоды. Приподнимись.— Бенюс привстал, и она сунула ему под шею прохладную мягкую руку.—Ты меня любишь?
— Да.—Он задумался.— Я часто думал о тебе.. Но ты все еще любишь Стимбуриса. Правда?
— Дурачок...— Она обняла его за шею и поцеловала в ухо.—На что мне Стимбурис, если у меня под боком Жутаутас? Жутаутас красивей Стимбуриса, не такой распущенный, да еще меня любит. Разве я не угадала? Ведь Жутаутас меня любит?
К Бенюсу снова вернулось хорошее настроение и уверенность в себе. Нежность Ады подхватила его и понесла, как река травинку.
— Конечно, любит. Очень. Особенно теперь, вот сейчас — Он обнят Аду, привлек к себе, их губы встретились.—Я не знал, что настоящая любовь такая., сладкая... Ты моя, Ада... моя... Я не хочу, чтоб ты была с другими...
— Только с тобой, Бенюс, только с тобой...
— Моя... ты моя... Что с тобой? У тебя лицо мокрое. Ты плачешь?
— Пустяки, Бенюс. Это от волнения. Когда мне... понимаешь?., я всегда плачу... Бывает же, что люди плачут от радости?
— Бывает. А с Катенасом ты тоже плачешь?
— Перестань, ревнивец. — Она рассмеялась и поцеловала Бенюса.—Я иду в ванную. Хочешь вместе?
— Нет, я потом...
Ада вылезла из кровати. Раздались мягкие ленивые шажки, нежное шуршание халата, потом щелкнул выключатель, и комнату залил яркий свет. Комната была высокая, большая, мебель дорогая. У одной стены стояло черное пианино, в двух шагах от него — круглый столик и четыре мягких стула, у стен — несколько кресел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99