из-под его карандаша выходили радостно возбужденные лица матросов, отвечающих Макарову, и угрюмые, хмурые, иногда испуганные, — стоявших перед великим князем. Художник двумятремя штрихами давал целую гамму настроений.
Когда раздача крестов закончилась, матросы вновь выстроились.
— В честь новых георгиевских кавалеров, ура! — провозгласил Макаров, вытягиваясь и прикладывая руку в белой перчатке к треуголке.
Музыка заиграла туш, а с судов эскадры грянул салют. Эскадра чествовала своих героев.
Лица награжденных просветлели. Они с горячей любовью смотрели на своего любимого дедушку-адмирала.
Едва смолкли крики, как из строя матросов раздался взволнованный, срывающийся голос;
— Нашему любимому адмиралу, нашему «дедушке» ура!
Над тихим артурским рейдом понеслись громовые раскаты русского боевого клича. Макаров, высокий, широкоплечий, с развевающейся по ветру бородой, стоял навытяжку перед матросами, которых он не раз водил в бой под своим адмиральским флагом. Лицо его светилось любовью. Он с гордостью глядел на матросов.
Долго не умолкали крики. Когда наконец адмирал махнул рукой, они постепенно, как бы нехотя, стали смолкать.
— Спасибо, братцы! — задушевно проговорил Макаров.
— Рады стараться! — гаркнули матросы. И снова понеслось по рейду «ура», перекинулось на стоящие рядом суда, на пристань, в портовые мастерские…
— Это какой-то массовый психоз! — недоуменно бурчал князь Ухтомский, прислушиваясь к разносящимся по рейду крикам. — Матросы совсем сошли с ума от радости при виде Макарова.
— Это, ваше сиятельство, тот стихийный рев, которым суворовские чудо-богатыри приветствовали своего батюшку Александра Васильевича, — ответил Дукельский.
Тридцатого марта 1904 года, около полудня, на миноносце «Страшный» был получен секретный пакет из штаба флота. Командир миноносца капитан второго ранга Юрасовский недовольно поморщился, заранее предчувствуя неприятности.
— Не дадут и пасху как следует отпраздновать! Опять куда-нибудь пошлют на ночь глядя, — сердито проворчал он и вскрыл пакет. — Так и есть! «С темнотой вместе с отрядом миноносцев идти на поиски к островам Саншантоу». — Он постучал кулаком в стену своей каюты. На стук явился инженер-механик миноносца Дмитриев. Он был чисто выбрит, в новом сюртуке, раздушен.
— Что случилось, мой друже и капитане? — шутливо спросил он. — Опять штаб строит какие-либо каверзы нашему «Страшному»?
— Получен приказ — сегодня в ночь идти к островам Саншантоу в отряде Елисеева. Как у тебя дела по машинной части?
— Вот тебе и раз! А я только что собрался съехать на берег да «провернуть» там хорошенько! Ведь я же все праздники просидел за переборкой машин, — разочарованно проговорил Дмитриев.
— У тебя все в порядке? — повторил Юрасовский.
— Машины в исправности, полный запас угля, пресной воды до Чифу хватит, — доложил механик.
— Машинная команда налицо?
— Только вахтенные, остальные с утра на берегу. Я их сегодня отпустил до спуска флага: они ведь все праздники работали.
— Надо сейчас же за ними послать.
— Где их, чертей, теперь сыщешь? Разбрелись по кабакам. К вечеру явятся, а раньше едва ли их соберешь.
— Позови ко мне боцмана, а сам подумай, как выловить из города твоих духов.
— А мне нельзя будет хотя бы до вечера съехать на берег? — нерешительно спросил Дмитриев.
— Пожалуй, можно! Выйдем мы около девяти вечера. Только с условием: разыскать на берегу Малеева и Акинфиева и предупредить их о предстоящем выходе в море.
— Есть, есть, — обрадовался механик. — Со дна морского достану их, обойду все злачные места, но найду.
— Сам только нигде не застрянь. Они, вероятно, или на «Этажерке» девчонок тралят, или вахту несут у Ривы. Андрюша наш что-то о ней часто поговаривает, как бы он не сел там на банку.
— Зайду и туда! Но насчет Ривы напрасно беспокоишься: она зафрахтована Дукельоким, и он едва ли кого к ней подпустит. Итак, спешу! — Дмитриев скрылся.
Съехав на берег, он прежде всего направился на «Этажерку». День был теплый, слегка пасмурный, с моря шел легкий туман. Все дорожки бульвара были запружены гуляющими. Гремела музыка. Порт-артурцы спешили на берег подышать чистым морским воздухом.
Обойдя все закоулки бульвара, Дмитриев не нашел ни Малеева, ни Акинфиева. Миновав длинную, почти в версту, дамбу, соединяющую Старый и Новый город, Дмитриев направился к высокому двухэтажному зданию ресторана «Варьете». Уже издали были слышны доносившиеся оттуда нестройные звуки музыки, пение, пьяные выкрики.
Дмитриев, ошеломленный этой картиной, стоял, озираясь вокруг. Ни Малеева, ни Акинфиева тут не было видно, и он стал пробираться к выходу.
— Кто это у вас тут так безобразничает? — спросил он встретившегося ему хозяина ресторана, толстого грузина Нокабидзе. Тот удивленно вскинул на Дмитриева глаза.
— Великий князь Кирилл Владимирович. Он со своим братом Борисом уже трое суток так забавляется.
— Хороша забава! Дикари-папуасы и то приличнее себя ведут.
— Шш! Потише, а то на неприятность можно нарваться. Мы еще такого в Артуре не видели. Проститутки по десять тысяч в день зарабатывают… — словоохотливо сообщил Нокабидзе.
Дмитриев спросил о Малееве и Акинфиеве.
— Не видел, не было их здесь.
Механик вышел на улицу. После ресторанного шума, гама и духоты приятно было дышать свежим морским воздухом. Инженер дошел до небольшого одноэтажного домика. Окна были завешены гардинами. Поднявшись на низенькое крылечко, Дмитриев позвонил.
Куинсан, в белом кружевном чепце и в фартуке, открыла дверь и, низко приседая и кланяясь, спросила, что ему нужно. Механик справился о своих друзьях.
— Моя не знай, кто они, — ответила Куинсан.
На разговор вышла Рива. В розовом шелковом платье, красиво облегающем ее стройную, гибкую фигуру, с ярким цветком в темных волосах, она показалась Дмитриеву необыкновенно красивой. Он вежливо раскланялся и повторил свой вопрос.
— Да, они у нас! Зайдите, пожалуйста! — пригласила Рива. — Андрюша! Тут по вашу душу пришли, — крикнула она в комнаты.
Акинфиев, оживленный и раскрасневшийся, с заткнутой за воротник салфеткой, вышел в переднюю.
— Павлуша! — радостно приветствовал он Дмитриева. — Заходи, гостем будешь?
— Сегодня в ночь выход в море, и Юрасач требует вас обоих на корабль,
— До вечера еще достаточно времени. Успеем по чарке выпить. Раздевайся! Компания вея тебе известная: Дукельский, Сойманов да наши друзья артиллеристы — Борей ко с Звонаревым.
Нам каждый гость дарован богом,
Какой бы ни был он земли,
Хотя бы в рубище убогом,
Адпа-верды, Алла-верды! — встретили песней появление Дмитриева в столовой. Борейко уже двигался к нему навстречу, держа в руках позолоченный поднос с большим серебряным кубком, украшенным китайской живописью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
Когда раздача крестов закончилась, матросы вновь выстроились.
— В честь новых георгиевских кавалеров, ура! — провозгласил Макаров, вытягиваясь и прикладывая руку в белой перчатке к треуголке.
Музыка заиграла туш, а с судов эскадры грянул салют. Эскадра чествовала своих героев.
Лица награжденных просветлели. Они с горячей любовью смотрели на своего любимого дедушку-адмирала.
Едва смолкли крики, как из строя матросов раздался взволнованный, срывающийся голос;
— Нашему любимому адмиралу, нашему «дедушке» ура!
Над тихим артурским рейдом понеслись громовые раскаты русского боевого клича. Макаров, высокий, широкоплечий, с развевающейся по ветру бородой, стоял навытяжку перед матросами, которых он не раз водил в бой под своим адмиральским флагом. Лицо его светилось любовью. Он с гордостью глядел на матросов.
Долго не умолкали крики. Когда наконец адмирал махнул рукой, они постепенно, как бы нехотя, стали смолкать.
— Спасибо, братцы! — задушевно проговорил Макаров.
— Рады стараться! — гаркнули матросы. И снова понеслось по рейду «ура», перекинулось на стоящие рядом суда, на пристань, в портовые мастерские…
— Это какой-то массовый психоз! — недоуменно бурчал князь Ухтомский, прислушиваясь к разносящимся по рейду крикам. — Матросы совсем сошли с ума от радости при виде Макарова.
— Это, ваше сиятельство, тот стихийный рев, которым суворовские чудо-богатыри приветствовали своего батюшку Александра Васильевича, — ответил Дукельский.
Тридцатого марта 1904 года, около полудня, на миноносце «Страшный» был получен секретный пакет из штаба флота. Командир миноносца капитан второго ранга Юрасовский недовольно поморщился, заранее предчувствуя неприятности.
— Не дадут и пасху как следует отпраздновать! Опять куда-нибудь пошлют на ночь глядя, — сердито проворчал он и вскрыл пакет. — Так и есть! «С темнотой вместе с отрядом миноносцев идти на поиски к островам Саншантоу». — Он постучал кулаком в стену своей каюты. На стук явился инженер-механик миноносца Дмитриев. Он был чисто выбрит, в новом сюртуке, раздушен.
— Что случилось, мой друже и капитане? — шутливо спросил он. — Опять штаб строит какие-либо каверзы нашему «Страшному»?
— Получен приказ — сегодня в ночь идти к островам Саншантоу в отряде Елисеева. Как у тебя дела по машинной части?
— Вот тебе и раз! А я только что собрался съехать на берег да «провернуть» там хорошенько! Ведь я же все праздники просидел за переборкой машин, — разочарованно проговорил Дмитриев.
— У тебя все в порядке? — повторил Юрасовский.
— Машины в исправности, полный запас угля, пресной воды до Чифу хватит, — доложил механик.
— Машинная команда налицо?
— Только вахтенные, остальные с утра на берегу. Я их сегодня отпустил до спуска флага: они ведь все праздники работали.
— Надо сейчас же за ними послать.
— Где их, чертей, теперь сыщешь? Разбрелись по кабакам. К вечеру явятся, а раньше едва ли их соберешь.
— Позови ко мне боцмана, а сам подумай, как выловить из города твоих духов.
— А мне нельзя будет хотя бы до вечера съехать на берег? — нерешительно спросил Дмитриев.
— Пожалуй, можно! Выйдем мы около девяти вечера. Только с условием: разыскать на берегу Малеева и Акинфиева и предупредить их о предстоящем выходе в море.
— Есть, есть, — обрадовался механик. — Со дна морского достану их, обойду все злачные места, но найду.
— Сам только нигде не застрянь. Они, вероятно, или на «Этажерке» девчонок тралят, или вахту несут у Ривы. Андрюша наш что-то о ней часто поговаривает, как бы он не сел там на банку.
— Зайду и туда! Но насчет Ривы напрасно беспокоишься: она зафрахтована Дукельоким, и он едва ли кого к ней подпустит. Итак, спешу! — Дмитриев скрылся.
Съехав на берег, он прежде всего направился на «Этажерку». День был теплый, слегка пасмурный, с моря шел легкий туман. Все дорожки бульвара были запружены гуляющими. Гремела музыка. Порт-артурцы спешили на берег подышать чистым морским воздухом.
Обойдя все закоулки бульвара, Дмитриев не нашел ни Малеева, ни Акинфиева. Миновав длинную, почти в версту, дамбу, соединяющую Старый и Новый город, Дмитриев направился к высокому двухэтажному зданию ресторана «Варьете». Уже издали были слышны доносившиеся оттуда нестройные звуки музыки, пение, пьяные выкрики.
Дмитриев, ошеломленный этой картиной, стоял, озираясь вокруг. Ни Малеева, ни Акинфиева тут не было видно, и он стал пробираться к выходу.
— Кто это у вас тут так безобразничает? — спросил он встретившегося ему хозяина ресторана, толстого грузина Нокабидзе. Тот удивленно вскинул на Дмитриева глаза.
— Великий князь Кирилл Владимирович. Он со своим братом Борисом уже трое суток так забавляется.
— Хороша забава! Дикари-папуасы и то приличнее себя ведут.
— Шш! Потише, а то на неприятность можно нарваться. Мы еще такого в Артуре не видели. Проститутки по десять тысяч в день зарабатывают… — словоохотливо сообщил Нокабидзе.
Дмитриев спросил о Малееве и Акинфиеве.
— Не видел, не было их здесь.
Механик вышел на улицу. После ресторанного шума, гама и духоты приятно было дышать свежим морским воздухом. Инженер дошел до небольшого одноэтажного домика. Окна были завешены гардинами. Поднявшись на низенькое крылечко, Дмитриев позвонил.
Куинсан, в белом кружевном чепце и в фартуке, открыла дверь и, низко приседая и кланяясь, спросила, что ему нужно. Механик справился о своих друзьях.
— Моя не знай, кто они, — ответила Куинсан.
На разговор вышла Рива. В розовом шелковом платье, красиво облегающем ее стройную, гибкую фигуру, с ярким цветком в темных волосах, она показалась Дмитриеву необыкновенно красивой. Он вежливо раскланялся и повторил свой вопрос.
— Да, они у нас! Зайдите, пожалуйста! — пригласила Рива. — Андрюша! Тут по вашу душу пришли, — крикнула она в комнаты.
Акинфиев, оживленный и раскрасневшийся, с заткнутой за воротник салфеткой, вышел в переднюю.
— Павлуша! — радостно приветствовал он Дмитриева. — Заходи, гостем будешь?
— Сегодня в ночь выход в море, и Юрасач требует вас обоих на корабль,
— До вечера еще достаточно времени. Успеем по чарке выпить. Раздевайся! Компания вея тебе известная: Дукельский, Сойманов да наши друзья артиллеристы — Борей ко с Звонаревым.
Нам каждый гость дарован богом,
Какой бы ни был он земли,
Хотя бы в рубище убогом,
Адпа-верды, Алла-верды! — встретили песней появление Дмитриева в столовой. Борейко уже двигался к нему навстречу, держа в руках позолоченный поднос с большим серебряным кубком, украшенным китайской живописью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179