Звонарев и Сойманов подхватили ее и повели к одной из скамеек.
Риве смочили голову, и она стала успокаиваться.
— Вам лучше? — участливо спросила ее Оля. — Не волнуйтесь, мы сейчас отведем вас домой.
— Я сама дойду, вы только проводите меня! Я и так вам всем доставила такую массу хлопот.
— Все это пустяки! Вам пришлось пережить много горя за эти дни, вот вы и ослабли.
— С тридцать первого я не была дома, все время находилась около Жоржика. Он умер прошлой ночью.
— Сильно мучился перед смертью? — спросил Сойманов.
— Раз только пришел в сознание, а то все время был в забытьи! Андрюша, — он лежал в той же палате, — все время бредил и бросался. Но сегодня с утра пришел в сознание и расплакался, узнав о гибели Макарова, — рассказывала Рива.
Борейко с Соймановым вели Риву под руки. Оля с Звонаревым шли впереди. К ним у ограды присоединились Желтова и Леля со Стахом. Женщины наперебой предлагали свою помощь Риве.
— Вас нельзя в таком состоянии оставлять одну в квартире! Я останусь с вами! — решительно заявила Оля.
— Постой, может быть, мадемуазель Рива хочет остаться одна, и ты ей будешь только мешать!
— О нет, я, по правде сказать, боюсь сейчас одиночества. Уж слишком живо все там будет мне напоминать о моей потере.
— Тогда идемте к нам в школу, — предложила Оля.
— Туда я не доберусь! Лучше всего, если бы вы смогли остаться у меня хоть только на одну сегодняшнюю ночь, — просила Рива.
Медленно, шаг за шагом, вся компания двигалась по улицам города.
— Вот я и дома! — проговорила Рива, останавливаясь у своего крыльца.
На стук вышла растрепанная Куинсан и радостно бросилась Риве на шею.
— Моя жди, моя много слушай! Никто не ходи, моя бойся! — лепетала она.
Все вошли в столовую. Здесь все уже было чисто прибрано. Рива с женщинами ушла в спальню, а мужчины остались в гостиной. Куинсан поспешила приготовить чай для гостей.
— Пропал наш Жорж не за понюх табаку! — вздохнул Борейко.
— Главное — погиб Макаров, — отозвался Соймаиов. — Видели вы, как мы вчера от японцев за горы прятались, вместо того чтобы вступить в бой?
— На своих боках чувствовали. Одни сражались с целой эскадрой! — вставил Звонарев.
— Сегодня приказом по флоту наместник отменил всякие выходы эскадры в море, пока не будут починены «Ретвизан», «Цесаревич»и «Паллада». В общем, у нас сразу все изменилось.
— Почему, собственно, погиб «Петропавловск»? — спросил Борейко.
— По мнению комиссии, расследовавшей причины гибели броненосца, он натолкнулся на минную банку, состоявшую из нескольких связанных ударных мин. Взрыв вызвал детонацию внутри броненосца. Как раз накануне было принято на «Петропавловск» несколько десятков мин заграждения. Они и детонировали при взрыве. Он раскололся изнутри и мгновенно утонул, — пояснил Сойманов.
— Рива несколько успокоилась и уснула, — объявила Мария Петровна, появляясь в гостиной. — Оля останется ночевать, а мы тронемся домой, на дворе уже совсем темно,
Распрощавшись с Олей и Куинсан, все двинулись к дверям.
— Не успел погибнуть Макаров, а уже все его начинания рушатся одно за другим, — с грустью проговорила Желтова. — Сегодня утром мне объявили в Управлении портом, что лекции матросам и рабочим решено прекратить. Рабочие же мне говорили, что им предложено очистить казенные квартиры в казармах. Хотят снять их и с довольствия!
— Тогда работы по починке кораблей, несомненно, сорвутся, — проговорил Звонарев.
— Нашим адмиралам это только на руку. Чем дольше мы будет стоять в порту, тем им спокойнее, — вставил Сойманов. — В море, не дай бог, еще утонуть можно, а в порту в случае чего и с берега помогут.
— Слушаю я вас и не понимаю, кто же больше доволен гибелью Макарова — японцы или наши адмиралы с генералами? — заметил Борейко. — Выходит, что он всем поперек дороги стал. Стессель рад, князь поди тоже рад, адмиралы вздохнули свободно, офицеры загуляли на берегу. Сразу всем масленица настала.
— Зато матросам да рабочим — великий пост, — проговорила Леля.
— И нам, артиллеристам, тоже! Изволь теперь один на один с японцами воевать, — добавил Звонарев.
— Кого прочат вместо Макарова? — справился Борейко.
— Не то Рожественского, не то Скрыдлова. Оба в подметки не годятся Макарову! Мы потеряли не только адмирала. Степан Осипович был душою флота, и заменить его в этом отношении никто не может.
— И для армии он был душою обороны. Глядя на него, мы знали, что помимо Стесселя у нас есть еще и Макаров, и были спокойны за дело обороны, — пылко проговорил Борейко.
— Все честные люди в России пожалеют о покойном адмирале, — вздохнула Мария Петровна.
Когда они подошли к школе, китаец-сторож протянул Желтовой бумагу. Прочтя ее при свете спички, Мария Петровна взволнованно объявила:
— Школа для взрослых и вечерние курсы с завтрашнего дня закрыты по распоряжению Стесселя. Здание занимается под лазарет.
— А куда мы денемся? — спросила Леля.
— Право, не знаю, — растерянно проговорила Мария Петровна.
— Поступите сестрами в лазарет, только и всего! — успокоил Стах.
— Но мы к этому не готовы, нам надо еще учиться самим, — горячилась Леля.
— Поступайте завтра же на сестринские курсы, хотя бы к той же Варе Белой, — пробасил Борейко.
— Это неплохой совет, — согласилась Мария Петровна.
На Электрическом Утесе Борейко целыми днями возился с артельным хозяйством. Солдаты с увлечением занимались этими работами, напоминавшими им родные деревни. Вечерами они собирались около казарм, обсуждая события минувшего дня, делясь надеждами на будущее.
В один из таких вечеров Борейко подошел к ним. Солдаты вскочили и вытянулись.
— Садитесь и дайте мне табуретку. Разговор у нас будет длинный, — проговорил поручик.
Солдаты уселись около него прямо на землю.
— Сидим мы у моря, а рыбы не видим. Это все равно что жить в лесу и не иметь дров. Лодки у нас есть, значит, дело за сетями, но их можно достать. Кто у нас рыбачил до службы? — спросил Борейко.
— Я, ваше благородие, — отозвался матрос-сигнальщик Денисенко.
— И я! И я! — отозвалось еще несколько голосов.
— Рыбаки, значит, есть. За старшего в рыбацкую команду поставим Денисенко. Он моряк и к морскому делу привык. Теперь о другом. Надо вокруг Утеса расчистить, где можно, площадки и устроить на них огороды, посеять лук, чеснок и другие овощи. Смотришь, к осени и соберем урожай. Кто у нас огородники?
— Ярцев, Снитков, Глубин, — начали перечислять солдаты.
— Тебя, сказочник, я и поставлю за старшего по огородной части, — обернулся к Ярцеву поручик.
— А теперь запевай, Белоногов, «Ермака», — приказал он, вставая с места.
Воспользовавшись затишьем на море, Звонарев отпросился в город и решил зайти на квартиру к Риве. Здесь он застал Андрюшу Акинфиева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
Риве смочили голову, и она стала успокаиваться.
— Вам лучше? — участливо спросила ее Оля. — Не волнуйтесь, мы сейчас отведем вас домой.
— Я сама дойду, вы только проводите меня! Я и так вам всем доставила такую массу хлопот.
— Все это пустяки! Вам пришлось пережить много горя за эти дни, вот вы и ослабли.
— С тридцать первого я не была дома, все время находилась около Жоржика. Он умер прошлой ночью.
— Сильно мучился перед смертью? — спросил Сойманов.
— Раз только пришел в сознание, а то все время был в забытьи! Андрюша, — он лежал в той же палате, — все время бредил и бросался. Но сегодня с утра пришел в сознание и расплакался, узнав о гибели Макарова, — рассказывала Рива.
Борейко с Соймановым вели Риву под руки. Оля с Звонаревым шли впереди. К ним у ограды присоединились Желтова и Леля со Стахом. Женщины наперебой предлагали свою помощь Риве.
— Вас нельзя в таком состоянии оставлять одну в квартире! Я останусь с вами! — решительно заявила Оля.
— Постой, может быть, мадемуазель Рива хочет остаться одна, и ты ей будешь только мешать!
— О нет, я, по правде сказать, боюсь сейчас одиночества. Уж слишком живо все там будет мне напоминать о моей потере.
— Тогда идемте к нам в школу, — предложила Оля.
— Туда я не доберусь! Лучше всего, если бы вы смогли остаться у меня хоть только на одну сегодняшнюю ночь, — просила Рива.
Медленно, шаг за шагом, вся компания двигалась по улицам города.
— Вот я и дома! — проговорила Рива, останавливаясь у своего крыльца.
На стук вышла растрепанная Куинсан и радостно бросилась Риве на шею.
— Моя жди, моя много слушай! Никто не ходи, моя бойся! — лепетала она.
Все вошли в столовую. Здесь все уже было чисто прибрано. Рива с женщинами ушла в спальню, а мужчины остались в гостиной. Куинсан поспешила приготовить чай для гостей.
— Пропал наш Жорж не за понюх табаку! — вздохнул Борейко.
— Главное — погиб Макаров, — отозвался Соймаиов. — Видели вы, как мы вчера от японцев за горы прятались, вместо того чтобы вступить в бой?
— На своих боках чувствовали. Одни сражались с целой эскадрой! — вставил Звонарев.
— Сегодня приказом по флоту наместник отменил всякие выходы эскадры в море, пока не будут починены «Ретвизан», «Цесаревич»и «Паллада». В общем, у нас сразу все изменилось.
— Почему, собственно, погиб «Петропавловск»? — спросил Борейко.
— По мнению комиссии, расследовавшей причины гибели броненосца, он натолкнулся на минную банку, состоявшую из нескольких связанных ударных мин. Взрыв вызвал детонацию внутри броненосца. Как раз накануне было принято на «Петропавловск» несколько десятков мин заграждения. Они и детонировали при взрыве. Он раскололся изнутри и мгновенно утонул, — пояснил Сойманов.
— Рива несколько успокоилась и уснула, — объявила Мария Петровна, появляясь в гостиной. — Оля останется ночевать, а мы тронемся домой, на дворе уже совсем темно,
Распрощавшись с Олей и Куинсан, все двинулись к дверям.
— Не успел погибнуть Макаров, а уже все его начинания рушатся одно за другим, — с грустью проговорила Желтова. — Сегодня утром мне объявили в Управлении портом, что лекции матросам и рабочим решено прекратить. Рабочие же мне говорили, что им предложено очистить казенные квартиры в казармах. Хотят снять их и с довольствия!
— Тогда работы по починке кораблей, несомненно, сорвутся, — проговорил Звонарев.
— Нашим адмиралам это только на руку. Чем дольше мы будет стоять в порту, тем им спокойнее, — вставил Сойманов. — В море, не дай бог, еще утонуть можно, а в порту в случае чего и с берега помогут.
— Слушаю я вас и не понимаю, кто же больше доволен гибелью Макарова — японцы или наши адмиралы с генералами? — заметил Борейко. — Выходит, что он всем поперек дороги стал. Стессель рад, князь поди тоже рад, адмиралы вздохнули свободно, офицеры загуляли на берегу. Сразу всем масленица настала.
— Зато матросам да рабочим — великий пост, — проговорила Леля.
— И нам, артиллеристам, тоже! Изволь теперь один на один с японцами воевать, — добавил Звонарев.
— Кого прочат вместо Макарова? — справился Борейко.
— Не то Рожественского, не то Скрыдлова. Оба в подметки не годятся Макарову! Мы потеряли не только адмирала. Степан Осипович был душою флота, и заменить его в этом отношении никто не может.
— И для армии он был душою обороны. Глядя на него, мы знали, что помимо Стесселя у нас есть еще и Макаров, и были спокойны за дело обороны, — пылко проговорил Борейко.
— Все честные люди в России пожалеют о покойном адмирале, — вздохнула Мария Петровна.
Когда они подошли к школе, китаец-сторож протянул Желтовой бумагу. Прочтя ее при свете спички, Мария Петровна взволнованно объявила:
— Школа для взрослых и вечерние курсы с завтрашнего дня закрыты по распоряжению Стесселя. Здание занимается под лазарет.
— А куда мы денемся? — спросила Леля.
— Право, не знаю, — растерянно проговорила Мария Петровна.
— Поступите сестрами в лазарет, только и всего! — успокоил Стах.
— Но мы к этому не готовы, нам надо еще учиться самим, — горячилась Леля.
— Поступайте завтра же на сестринские курсы, хотя бы к той же Варе Белой, — пробасил Борейко.
— Это неплохой совет, — согласилась Мария Петровна.
На Электрическом Утесе Борейко целыми днями возился с артельным хозяйством. Солдаты с увлечением занимались этими работами, напоминавшими им родные деревни. Вечерами они собирались около казарм, обсуждая события минувшего дня, делясь надеждами на будущее.
В один из таких вечеров Борейко подошел к ним. Солдаты вскочили и вытянулись.
— Садитесь и дайте мне табуретку. Разговор у нас будет длинный, — проговорил поручик.
Солдаты уселись около него прямо на землю.
— Сидим мы у моря, а рыбы не видим. Это все равно что жить в лесу и не иметь дров. Лодки у нас есть, значит, дело за сетями, но их можно достать. Кто у нас рыбачил до службы? — спросил Борейко.
— Я, ваше благородие, — отозвался матрос-сигнальщик Денисенко.
— И я! И я! — отозвалось еще несколько голосов.
— Рыбаки, значит, есть. За старшего в рыбацкую команду поставим Денисенко. Он моряк и к морскому делу привык. Теперь о другом. Надо вокруг Утеса расчистить, где можно, площадки и устроить на них огороды, посеять лук, чеснок и другие овощи. Смотришь, к осени и соберем урожай. Кто у нас огородники?
— Ярцев, Снитков, Глубин, — начали перечислять солдаты.
— Тебя, сказочник, я и поставлю за старшего по огородной части, — обернулся к Ярцеву поручик.
— А теперь запевай, Белоногов, «Ермака», — приказал он, вставая с места.
Воспользовавшись затишьем на море, Звонарев отпросился в город и решил зайти на квартиру к Риве. Здесь он застал Андрюшу Акинфиева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179