— Наши морячки наконец-то раскачались и рискнули выйти в море, — указал генерал на одно из сообщений газеты:
ПРИКАЗ N 177 г. Порт-Артур 7 июня 1904 г.
Эскадра, окончив исправление судов, поврежденных коварным врагом еще до объявления войны, теперь выходит, по приказанию наместника, в море, чтобы помочь сухопутным боевым силам защищать Артур. С помощью бога и святого Николая-чудотворца, покровителя моряков, постараемся выполнить наш долг совести и присяги перед государем и разбить неприятеля, ослабленного гибелью на наших минах части его судов. Маленькая лодка «Бобр» показала 13 мая (во время Цзинджоуского боя) пример, что можно сделать даже при самых тяжелых обстоятельствах. Да поможет нам бог.
Контр-адмирал Витгефт
— Но ведь все корабли еще в гавани, — удивился прапорщик. — И потом, что за странная манера печатать в газетах оперативные приказы?
— Газетчики народ шустрый, везде сумеют пролезть и все пронюхать, — улыбнулся генерал, — но все же надо будет указать редактору на недопустимость такого отношения к боевым приказам.
— Кто редактирует газету?
— Полковник Артемьев. Газета ведь официальная, казенная, — пояснил Кондратенко.
— Как офицер, он сам должен понимать недопустимость таких заметок, — удивлялся Звонарен.
— Кроме того, газета проходит через две цензуры: штаба Стесселя и штаба крепости — и все же, как видите…
— Ваше превосходительство, — обратился в это время один из писарей к генералу, — из редакции пришел рассыльный, просит газету вернуть обратно. Ошибка какаято с ней вышла.
— Что за чепуха? Позови его сюда, — распорядился Кондратенко.
Через минуту в кабинет вошел молодой человек и учтиво поклонился.
— Вы меня звали, ваше превосходительство?
— Да, объясните, пожалуйста, почему вы обратно отбираете разосланные номера газет?
— По ошибке напечатали, что эскадра сегодня выходит в море, а она не выходит. Поэтому и приказано отобрать газету обратно, — словоохотливо пояснил посланец.
— Час от часу не легче! Не хотите вводить в заблуждение своих подписчиков, заодно и японцев, которые, конечно, очень исправно получают вашу газету? — усмехнулся генерал. — Я сейчас пару слов напишу редактору. Вот, передайте ему эту записку и больше никому не рассказывайте, что эскадра не выйдет: это военный секрет.
— Весь Артур об этом знает, — оправдывался газетчик.
— Тем хуже, незачем было отбирать газету. Пусть бы все думали, что эскадра вечером, что ли, выйдет в море, — пояснил генерал. — Ну, Сергей Владимирович, поедем по фортам.
Около третьего укрепления Кондратенко и Звонарев нагнали Стесселя с его свитой — Никитиным, Водягой и Гантимуровым.
— Самотопы-то наши и впрямь вылезть из гавани собрались, — улыбнулся Стессель, здороваясь с Кондратенко. — Поддали мы им жару тогда на заседании.
— Не верь им, Анатолий Михайлович, — отозвался Никитин. — Подымят, подымят в гавани и успокоятся. На большее у них смелости не хватит.
Кондратенко рассказал об инциденте с газетой.
— Изменники, предатели! — возмущался Стессель. —
Сегодня же займусь этим.
Строящиеся укрепления издали были похожи на муравейник. Солдаты смешались с сотнями китайцев и растерянно толкались на тесном пространстве. Офицеров не было видно. Кто-то из солдат, увидя генералов, скомандовал «смирно». Стессель, приподнявшись на стременах, зычно поздоровался. Ему отвечали все сразу — и солдаты и китайцы.
— Где господа офицеры? — спросил Стессель.
— Еще не пришедши, — ответили — из толпы.
— Зачтите их фамилии, — обернулся Стессель к своим адъютантам, — всем опоздавшим офицерам — по десять суток на гауптвахте!
Генералы поежгись и начали обходить работы.
Работы по сооружению укрепления заканчивались. Назначением его являлось закрытие доступа в долину реки Лунхе. Укрепление имело вид пятиугольника с хвостиком в задней, горжевой части, было окружено рвом шириною в четырнадцать метров и глубиною в девять. По углам рва находились бетонные капониры, соединенные подземной галереей с тыловой казармой, где должен был размещаться гарнизон форта. Валы имели высоту в две с половиною сажени и толщину в двенадцать саженей. Сверху они обкладывались мешками с землею, среди которых были сделаны бойницы для стрелков, но никаких козырьков для прикрытия не было.
Посредине внутреннего двора укрепления была расположена батарея из четырех шестидюймовых пушек. Орудия стояли совершенно не защищенные, лишь спереди едва прикрытые невысоким бруствером из мешков. В бетонных траверсах между орудиями были устроены снарядные и пороховые погреба и блиндажи для орудийной прислуги. Слева виднелась броневая башня морского тина для командира батареи, тут же, несколько позади, под правым бруствером форта, была устроена прочная бетонная казарма для полуроты артиллеристов. Но ни вентиляции, ни электрического освещения в казармах не было, равно как отхожих мест и кухни. Боеприпасы предполагалось размещать тут же в казарме, так как никаких специальных складов для них не существовали.
Звонарев указал Кондратенко на все эти дефекты.
— Чушь! — услышав его, отозвался Стессель. — Это боевое укрепление, а не дворец, обойдутся и без вентиляции, не будет света, больше будут спать и набираться сил. В уборную могут ходить прямо в ров, авось до краев его не заполнят за время осады. Пищу надо подвозить с тыла. Я считаю, что форт закончен постройкой, — решил генерал.
— Нужно еще с неделю на окончательное приведение его в порядок, — возразил Кондратенко.
— Даю три дня. Сам приеду принимать укрепление. — И генерал направился к своей лошади.
В это время появился капитан Шевцов.
— Где вы были до сих пор? — накинулся на него Стессель.
— На соседнем укреплении, ваше превосходительство.
— Как только слез с лошади, вы должны были немедленно прибыть сюда! Арестовать на двадцать суток! — орал Стессель.
— Я поручил капитану в срочном порядке закончить работу на соседнем укреплении. Он уже двое суток находится там, — вступился Кондратенко.
— И все же капитан должен строго соблюдать правила воинского чинопочитания, — уже спокойно проговорил Стессель.
— В десятидневный срок окончим все работы, — доложил капитан.
— Перебросьте всех освобождающихся здесь рабочих на укрепление, чтобы окончить его в недельный срок, — распорядился Стессель. — Ну, я, Роман Исидорович, поеду к себе в штаб, — проговорил генерал.
Когда он уехал, Кондратенко ласково потрепал по плечу Шевцова.
— Не принимайте близко к сердцу, Алексей Владимирович, стессельокой выходки. Ведь вы знаете, он бранчлив, но отходчив. Не вы первый, не вы последний.
— Все это так, ваше превосходительство, но всему есть предел. На войне нервы иногда сдают, и тогда в ответ на брань он может подвергнуться также оскорблению, — взволнованно отвечал Шевцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179