— Плохо посмотрел на штабс-капитана, ваше благородие, они и рассерчали — стань, грит, дурень, на восемь часов под винтовку.
— Как же ты на них посмотрел?
— Вестимо как, ваше благородие, абнакновенно.
— А ты знаешь, что по уставу полагается «есть глазами начальство», а ты — «абнакновенно». Следующий раз, как штабс-капитана увидишь, так не только ешь, а грызи его прямо глазами. Понял? Ступай.
Солдаты совсем повеселели и ждали своей очереди.
— Ты за что? — спросил Борейко у третьего.
— Без портупеи до ветру пошел, а штабс-капитан увидел.
— Что же ты, разгильдяй такой!
— Так, ваше благородие, до ветру все одно портупею снимать надоть.
— Там и портки скидать приходится, так ты и пойдешь до ветру голозадым, дурья ты голова? — под хохот солдат сказал поручик. — Аида все в казарму! — приказал он.
Солдаты с веселыми шутками побежали в казарму.
— Чиж на тебя в претензии будет, — предостерег Звонарев.
— А мне наплевать на него.
— Это же подрывает его авторитет у солдат.
— Да у него давно никакого авторитета нет. Сам его подорвал своей трусостью и глупыми взысканиями. Солдат, брат, нас всех насквозь видит лучше, чем мы друг Друга.
В канцелярии Борейко потребовал у Пахомова книжку артельщика, где записывались все расходы по артельному хозяйству.
— Ну, Пафнутьич, — обратился он к старшему писарю, просмотрев тетрадь, — говори прямо: сколько украли?
— Что вы, ваше благородие, мы этим не занимаемся, — с возмущением ответил Пахомов.
— Посмотрим.
Звонарев стал читать статьи расхода по книжке, а Борейко просматривал соответствующие счета.
Когда чтение было окончено, поручик аккуратно стал выдирать из пачки сшитых документов отдельные счета.
— Ваше благородие, что вы делаете? — испугался писарь.
— Подложные счета выбираю, — буркнул Борейко. — Пиши, Сережа, при проверке обнаружено наличие фальшивых счетов на… сейчас на счетах прикину — рублей семьдесят шесть, копеек двадцать.
— Да какие же они фальшивые? — взмолился Пахомов.
— Это что? Куплено лаврового листа и перцу на десять рублей, и подпись какая-то китайская — не то ВыньХу-чи, не то Сыхь Чи-ли. На эти деньги лаврового листа купишь на целый год, а тут через пять дней еще на рубль того же листа. Что же, по-твоему, рота только одним лавровым листом питается? А это — «чумизы на двенадцать рублей», за эти деньги три воза можно купить, а тут всего три пуда показано. За такие штучки под суд пойдешь, Пахомов, — пригрозил Борейко.
— Ваше благородие, я человек маленький, — бормотал писарь, — как штабс-капитан приказали, так я и делал.
— Сколько же штабс-капитан за это заплатил тебе с артельщиком?
— Скупы они, ваше благородие, только По трешке дали.
— Эх, за трешку в тюрьму сядешь, Пафнутьич. Умнее я тебя считал, ан, выходит, ты и вовсе глуп.
— Мы люди подневольные, как прикажут, так и делаем.
— Делать-то надо с умом, да понимать, что можно, а что нельзя. Давай другие книжки. Здесь сколько фальшивых счетов?
Перепуганный писарь уже сам начал показывать поддельные счета. Через час работа была закончена.
— Итак, всего поддельных счетов нашли мы на триста с чем-то рублей. Пиши, Пафнутьич, акт да жди суда.
— Как перед богом — не виноват Все штабс-капитан да фельдфебель приказывали — пиши да пиши, — изворачивался писарь.
Жуковский пришел в ужас, когда Борейко с Звонаревым поднесли ему свой акт.
— Борис Дмитриевич, да что вы наделали? Зачем было такой акт писать? Доложили бы на словах. Теперь по всей артиллерии пойдут разговоры, что у нас в роте воруют. Стыда не оберешься, да и от генерала будут неприятности.
— Зато мы от воров избавимся. Надо Чижа отстранить от артельного хозяйства и выбрать нового артельщика.
— А деньги как же?
— Чиж заплатит.
— А если нет?
— Заплатит, из жалованья удержат. Сообщите только в Управление.
— Я этого-то и не хочу, — возразил Жуковский. — Надо все же еще Чижа самого спросить, пусть он объяснения представит.
— Позвать сейчас же сюда штабс-капитана Чижа! — крикнул Борейко.
Когда Чиж явился, ему дали прочесть акт комиссии. Он покраснел от волнения и, заикаясь, возмущенно проговорил:
— Ведь этакий мерзавец Пахомов: обвел меня вокруг пальца, под носом сумел украсть. Его надо немедленно под суд отдать за подлоги и воровство.
— Пахомов мне и прапорщику прямо заявил, что подлог сделал по вашему приказанию и что вы ему с артельщиком за это платили, — раздельно проговорил Борейко, смотря на Чижа.
— Вы забываетесь, поручик, это оскорбление для меня; выходит, что я деньги себе присвоил?
— Выходит, что украли. Николай Васильевич, прикажите позвать сюда Пахомова и артельщика, — попросил Борейко.
— Что же, вы очную ставку собираетесь мне устраивать с нижними чинами? — завизжал Чиж, мечась по комнате. — Это подрыв дисциплины, потрясение основ русской армии Я ухожу. Больше разговаривать поэтому вопросу не желаю. — И Чиж направился было из комнаты.
— Стоп! — преградил ему дорогу Борейко. — А недостающие денежки Николай Васильевич за вас платить будет?
— Я-то тут при чем? Воровали Пахомов с артельщиком, а я за них отвечай, — протестовал штабс-капитан.
— Вы, Александр Александрович, ответственны по закону за целость артельных сумм, а не писарь и не артельщик, — проговорил Жуковский.
— И вы тоже, как командир роты. Если уж на то пошло, будем платить пополам, — не сдавался Чиж.
— Вот так фрукт, — произнес Борейко, все еще загораживая двери. — Сам украл, а других платить заставляет.
Чиж ринулся было с кулаками к поручику.
— Ша, киндер! — угрожающе проворчал — Борейко, заметив движение Чижа.
Штабс-капитан струсил и отошел.
— Так как же насчет денег? — настаивал Жуковский.
— Я все заплачу, только велите этому хаму пропустить меня в дверь, — бесновался Чиж.
— Расписочку напишите, господин штабс-капитан, — насмешливо-вежливо проговорил Борейко.
Чиж быстро набросал требуемую расписку и протянул ее Жуковскому.
Борейко отошел от двери, в которую тотчас пулей вылетел Чиж.
— Заварили вы кашу, Борис Дмитриевич, — укоризненно покачал головой Жуковский.
— Ничего, расхлебаем и живы будем, — улыбнулся поручик. — Полезно иногда зарвавшегося жулика одернуть.
— Что же мне теперь делать? — в раздумье проговорил Жуковский.
— Получить с Чижа деньги да переменить артельщика с кашеваром, только всего и дел.
— Под суд их отдавать надо.
— Не стоит. Чиж все на них свалит, а сам из воды сух выйдет. Набил я им морду — и хватит. Не люблю я эти суды и пересуды. Волокита одна.
— Пожалуй, это и будет самое простое, — согласился капитан. — Только ведь Назаренко может на вас рапорт подать. Тогда опять история начнется.
— Не подаст, побоится. Ведь и у него рыло в пуху оказалось при проверке артельных сумм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179