Завтра же об этом сообщу мадам Стессель, она сумеет принять нужные меры!
— При чем же здесь солдаты? — спросил Жуковский.
— Дисциплинированные солдаты и виду бы не показали, что заметили неладное. Это вы, Николай Васильевич, виноваты, уж очень миндальничаете с солдатней, распускаете их.
Пасмурная с утра погода днем прояснилась, и на море показались дымки японской эскадры. Все поспешили на батарею. Японцы пустили по направлению к Артуру несколько быстроходных крейсеров, которые, подойдя к берегу, с дальней дистанции открыли огонь по внутреннему рейду и городу. Шестидюймовые снаряды с легким свистом пролетали над Электрическим Утесом, устремляясь на Золотую гору, в порт и город.
— Николай Васильевич, разрешите мне дать залпдругой по японцам? — спросил Борейко.
— Стоит ли? Суда маленькие, быстроходные, попасть в них трудно, только снаряды будем зря расходовать, — возражал Жуковский.
— Я хочу проверить свои новые таблицы стрельбы; я учел в них ветер, плотность воздуха и даже высоту прилива.
— Что же, дайте два залпа. Посмотрим, что у вас выйдет, — согласился Жуковский.
Борейко вытащил целую кучу таблиц, что-то по ним прикинул, послал к себе на квартиру узнать показания барометра, укрепил некое подобие вертушки Вильда, внимательно посмотрел на секундомер и наконец скомандовал прицел и целик.
— Наводить, как я вас учил, следить за целью до момента выстрела, — предупреждал он солдат.
Солдаты кропотливо возились у пушек. Взводные и орудийные фейерверкеры, видимо заинтересованные результатами опыта, тщательно проверяли наводку.
Не успел отгреметь первый залп, как Борейко, не дожидаясь определения его результатов, скомандовал новый прицел и целик. Это сократило время между залпами почти на целую минуту. Жуковский удивленно посмотрел на Борейко.
— А если потребуется скорректировать залп? — спросил он у поручика.
— Корректировать не потребуется. Покрытие обеспечено. В этом и состоит особенность моего метода, — ответил тот.
— Падает! — закричал сигнальщик.
Все вскинули бинокли к глазам и увидели, как на головном трехтрубном крейсере взвилось темное облачко, а когда его отнесло ветром в сторону, то обнаружилось, что на том месте, где стояла передняя труба, ее уже не было, и только черный дым клубами вырывался наружу.
— Два попадания, один перелет, два недолета! — доложил сигнальщик.
— Прекрасно! Попробуйте еще, — обрадовался Жуковский.
Грянул второй залп.
— Две минуты двадцать секунд, — отметил время между залпами Борейко.
Японцы, видимо не ожидавшие сразу попасть под накрытие, продолжали еще некоторое время идти прежним курсом, но затем стали быстро поворачивать. Тут их настиг второй залп. Опять было отмечено одно попадание в головной корабль. Японцы спешно легли на обратный курс и стали удаляться заметно уменьшенным ходом.
Пока они вышли за пределы досягаемости, Борейко успел дать еще один залп. Результаты опять были хорошие: два снаряда попали в концевой корабль, вызвав на нем пожар.
— Разрешите скомандовать отбой? — официальным тоном спросил Борейко, радуясь своим успехам.
— Пожалуйста! Поздравляю вас с превосходно проведенной стрельбой. Сочту своим долгом сегодня же донести об этом Белому и Стесселю, — рассыпался в любезностях Жуковский.
— Разрешите мне поблагодарить солдат, — попросил Борейко и, получив разрешение, во» всю силу своих богатырских легких закричал: — За сегодняшнюю молодецкую стрельбу спасибо, братцы!
— Рады стараться! — ответили солдаты.
— Веем от меня по чарке водки.
— Покорнейше благодарим!
— И от меня тоже, — добавил Жуковский.
— Покорнейше благодарим!
— А теперь не грешно и нам пропустить чаркудругую, — пробасил Борейко, направляясь вниз с батареи.
О попе все позабыли, а он при первых же выстрелах кинулся бежать в город, на ходу осеняя себя крестом. Причетник едва поспевал за ним.
Вечером Борейко отпросился в город, уговорив ехать и Звонарева.
— К десяти часам оба будем дома, — уверял он. — Проведаем морячков со «Страшного», как они поживают после столь удачного нашего обстрела, — шутил он.
«Страшный» оказался в доке, а все офицеры на берегу. Борейко повез Звонарева по всем злачным местам, но ни в ресторане «Саратов», ни в «Звездочке», ни в «Варьете» они никого не нашли. Один из знакомых моряков посоветовал заглянуть к Риве и указал ее квартиру.
Появление артиллеристов сперва несколько смутило Риву, так как у нее были Дукельский, Малеев, Акинфиев и другие моряки, но Борейко так дружески приветствовал лихого лейтенанта, что ее опасения мгновенно исчезли.
— Позволь тебе, Георгий Владимирович, представить нашего прапорщика, искуснейшего стрелка по русским миноносцам. Бьет по ним без промаха днем и ночью, что могут засвидетельствовать представители «Страшного».
Звонарев готов был обидеться в ответ на это замечание, но Дукельский весьма вежливо приветствовал его.
— Я не сомневаюсь, что господин Звонарев с еще большим успехом стреляет по японским миноносцам. Думаю, что Малеев и Акинфиев разделяют мою точку зрения.
— Вполне, — присоединились мичман и лейтенант.
— Значит, все в порядке. Не перекинуться ли нам в банчок, Боря? — предложил Дукельский.
Малеев, Борейко, Сойманов и Дукельский сели за карты, а Звонарев с Акинфиевым поместились на диване.
Звонарев стал расспрашивать о пострадавших на «Страшном».
— Больше всего пострадал сам миноносец, вы чуть ли не первым же снарядом повредили рулевое управление, а затем пробили холодильник в машине. Слегка обожгло двоих в машинном отделении, — сообщал Андрюша. — Хуже то, что вы, видимо, не знаете наших сигналов. Мы все время показывали свои позывные и просили прекратить огонь, а батареи, наоборот, еще сильнее стали нас осыпать снарядами. За это мы вас здорово ругали.
— Быть может, вы сможете нам прислать сводку ваших сигналов, чтобы мы в них разбирались?
— Это не так просто. Проще прислать вам на батареи для связи хотя бы по одному матросу-сигнальщику. Сигнализация у нас довольно сложная, и ее скоро не выучишь.
— Давайте, Андрей Михайлович, заключим с вами союз берега с флотом, будем друг другу, в чем можем, помогать и прежде всего наладим прочную связь между собою. Пусть там штаб и начальство как хотят, так и делают, а мы, молодежь, потеснее свяжемся друг с другом.
— Идет! Я думаю, что все здесь присутствующие присоединятся к нам.
— В чем дело? — спросил Дукельский.
Акинфиев пояснил.
— Недисциплинированный вы юноша, мичман. Для чего же тогда штабы существуют, если связь помимо них пойдет?
— Для того чтобы всегда и всюду, на море и на берегу, вносить путаницу, — внушительно проговорил Борейко.
Все дружно расхохотались.
— Увы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
— При чем же здесь солдаты? — спросил Жуковский.
— Дисциплинированные солдаты и виду бы не показали, что заметили неладное. Это вы, Николай Васильевич, виноваты, уж очень миндальничаете с солдатней, распускаете их.
Пасмурная с утра погода днем прояснилась, и на море показались дымки японской эскадры. Все поспешили на батарею. Японцы пустили по направлению к Артуру несколько быстроходных крейсеров, которые, подойдя к берегу, с дальней дистанции открыли огонь по внутреннему рейду и городу. Шестидюймовые снаряды с легким свистом пролетали над Электрическим Утесом, устремляясь на Золотую гору, в порт и город.
— Николай Васильевич, разрешите мне дать залпдругой по японцам? — спросил Борейко.
— Стоит ли? Суда маленькие, быстроходные, попасть в них трудно, только снаряды будем зря расходовать, — возражал Жуковский.
— Я хочу проверить свои новые таблицы стрельбы; я учел в них ветер, плотность воздуха и даже высоту прилива.
— Что же, дайте два залпа. Посмотрим, что у вас выйдет, — согласился Жуковский.
Борейко вытащил целую кучу таблиц, что-то по ним прикинул, послал к себе на квартиру узнать показания барометра, укрепил некое подобие вертушки Вильда, внимательно посмотрел на секундомер и наконец скомандовал прицел и целик.
— Наводить, как я вас учил, следить за целью до момента выстрела, — предупреждал он солдат.
Солдаты кропотливо возились у пушек. Взводные и орудийные фейерверкеры, видимо заинтересованные результатами опыта, тщательно проверяли наводку.
Не успел отгреметь первый залп, как Борейко, не дожидаясь определения его результатов, скомандовал новый прицел и целик. Это сократило время между залпами почти на целую минуту. Жуковский удивленно посмотрел на Борейко.
— А если потребуется скорректировать залп? — спросил он у поручика.
— Корректировать не потребуется. Покрытие обеспечено. В этом и состоит особенность моего метода, — ответил тот.
— Падает! — закричал сигнальщик.
Все вскинули бинокли к глазам и увидели, как на головном трехтрубном крейсере взвилось темное облачко, а когда его отнесло ветром в сторону, то обнаружилось, что на том месте, где стояла передняя труба, ее уже не было, и только черный дым клубами вырывался наружу.
— Два попадания, один перелет, два недолета! — доложил сигнальщик.
— Прекрасно! Попробуйте еще, — обрадовался Жуковский.
Грянул второй залп.
— Две минуты двадцать секунд, — отметил время между залпами Борейко.
Японцы, видимо не ожидавшие сразу попасть под накрытие, продолжали еще некоторое время идти прежним курсом, но затем стали быстро поворачивать. Тут их настиг второй залп. Опять было отмечено одно попадание в головной корабль. Японцы спешно легли на обратный курс и стали удаляться заметно уменьшенным ходом.
Пока они вышли за пределы досягаемости, Борейко успел дать еще один залп. Результаты опять были хорошие: два снаряда попали в концевой корабль, вызвав на нем пожар.
— Разрешите скомандовать отбой? — официальным тоном спросил Борейко, радуясь своим успехам.
— Пожалуйста! Поздравляю вас с превосходно проведенной стрельбой. Сочту своим долгом сегодня же донести об этом Белому и Стесселю, — рассыпался в любезностях Жуковский.
— Разрешите мне поблагодарить солдат, — попросил Борейко и, получив разрешение, во» всю силу своих богатырских легких закричал: — За сегодняшнюю молодецкую стрельбу спасибо, братцы!
— Рады стараться! — ответили солдаты.
— Веем от меня по чарке водки.
— Покорнейше благодарим!
— И от меня тоже, — добавил Жуковский.
— Покорнейше благодарим!
— А теперь не грешно и нам пропустить чаркудругую, — пробасил Борейко, направляясь вниз с батареи.
О попе все позабыли, а он при первых же выстрелах кинулся бежать в город, на ходу осеняя себя крестом. Причетник едва поспевал за ним.
Вечером Борейко отпросился в город, уговорив ехать и Звонарева.
— К десяти часам оба будем дома, — уверял он. — Проведаем морячков со «Страшного», как они поживают после столь удачного нашего обстрела, — шутил он.
«Страшный» оказался в доке, а все офицеры на берегу. Борейко повез Звонарева по всем злачным местам, но ни в ресторане «Саратов», ни в «Звездочке», ни в «Варьете» они никого не нашли. Один из знакомых моряков посоветовал заглянуть к Риве и указал ее квартиру.
Появление артиллеристов сперва несколько смутило Риву, так как у нее были Дукельский, Малеев, Акинфиев и другие моряки, но Борейко так дружески приветствовал лихого лейтенанта, что ее опасения мгновенно исчезли.
— Позволь тебе, Георгий Владимирович, представить нашего прапорщика, искуснейшего стрелка по русским миноносцам. Бьет по ним без промаха днем и ночью, что могут засвидетельствовать представители «Страшного».
Звонарев готов был обидеться в ответ на это замечание, но Дукельский весьма вежливо приветствовал его.
— Я не сомневаюсь, что господин Звонарев с еще большим успехом стреляет по японским миноносцам. Думаю, что Малеев и Акинфиев разделяют мою точку зрения.
— Вполне, — присоединились мичман и лейтенант.
— Значит, все в порядке. Не перекинуться ли нам в банчок, Боря? — предложил Дукельский.
Малеев, Борейко, Сойманов и Дукельский сели за карты, а Звонарев с Акинфиевым поместились на диване.
Звонарев стал расспрашивать о пострадавших на «Страшном».
— Больше всего пострадал сам миноносец, вы чуть ли не первым же снарядом повредили рулевое управление, а затем пробили холодильник в машине. Слегка обожгло двоих в машинном отделении, — сообщал Андрюша. — Хуже то, что вы, видимо, не знаете наших сигналов. Мы все время показывали свои позывные и просили прекратить огонь, а батареи, наоборот, еще сильнее стали нас осыпать снарядами. За это мы вас здорово ругали.
— Быть может, вы сможете нам прислать сводку ваших сигналов, чтобы мы в них разбирались?
— Это не так просто. Проще прислать вам на батареи для связи хотя бы по одному матросу-сигнальщику. Сигнализация у нас довольно сложная, и ее скоро не выучишь.
— Давайте, Андрей Михайлович, заключим с вами союз берега с флотом, будем друг другу, в чем можем, помогать и прежде всего наладим прочную связь между собою. Пусть там штаб и начальство как хотят, так и делают, а мы, молодежь, потеснее свяжемся друг с другом.
— Идет! Я думаю, что все здесь присутствующие присоединятся к нам.
— В чем дело? — спросил Дукельский.
Акинфиев пояснил.
— Недисциплинированный вы юноша, мичман. Для чего же тогда штабы существуют, если связь помимо них пойдет?
— Для того чтобы всегда и всюду, на море и на берегу, вносить путаницу, — внушительно проговорил Борейко.
Все дружно расхохотались.
— Увы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179