— Не ваш ли это приятель, Сергей Владимирович?
— Он самый, — крутоват бывает под горячую руку.
— Разберем сейчас все на месте, капитан. Вам же так сильно волноваться при вашей полноте вредно, — успокоительно ответил Кендратенко и двинулся за Звоиаревым, поехавшим вперед.
Борейко встретил генерала оглушительной командой «смирно». Поздоровавшись с ним и солдатами, Кондратенко спросил:
— Что вы тут, поручик, делаете?
— Трассирую позицию Залитерной батареи, ваше превосходительство.
— Что вы думаете делать на этой позиции?
— Стрелять, ваше превосходительство.
— Как же вы будете стрелять по невидимой цели?
— Так же, как японцы стреляли по нас под Цзинджоу, ваше превосходительство.
— Но у них были для этого специальные приспособления, которых у нас нет!
— Мы не глупее их, ваше превосходительство, и сами сумеем их сделать.
— Кроме того, у нас нет практики стрельбы по закрытым целям.
— Пока японцы подойдут к Артуру, успеем не один раз попрактиковаться, а затем по ним попрактикуемся еще лучше.
— Я вижу, у вас на все ответ имеется, поручик. Что у вас произошло с капитаном Лилье?
— Пожалуйте, ваше превосходительство, полюбуйтесь на этот, с позволения сказать, бетон постройки военного инженера, но, несомненно, японской, а не русской армии. — И Борейко зашагал к месту прежней позиции батареи.
Все двинулись за ним. Подойдя к одному из бетонных казематов, поручни стукнул кулаком по своду и, ухватившись рукой за его край, отломил большой кусок бетона, который и поднес генералу.
— Цемента здесь почти нет, одна только глина да песок. И в этих-то «бетонных» казематах должны были сидеть люди и храниться порох и снаряды. Что это, недосмотр или предательство? Кто он — невежда в строительном деле или изменник и японский шпион? За одну эту постройку его следует расстрелять на месте, — закончил Борейко свою пылкую речь.
— Это мы всегда успеем сделать, — возразил Кондратенко. — Чем вы объясните это явление, капитан? — обратился он к Лилье.
— Случайный недосмотр десятника, я взыщу с него за это, — ответил капитан. — В свою очередь, прошу, ваше превосходительство, оградить меня от оскорблений со стороны этого полусумасшедшего офицера.
— Полусумасшедшего! — заорал Борейко. — А это тоже недосмотр? — кинулся он к соседнему каземату и легко обломил кусок его стены. — И это? — бросился он дальше.
— Очевидно, все постройки батареи имеют тот же дефект… — начал было Кондратенко.
— На батарее Б та же история, на Куропаткинском люнете то же, на Заредутной батарее то же…
— А на форту номер два? — спросил генерал.
— Там этого нет. Его строил честный офицер Рашевский, а не Лилье, — отрезал Борейко.
— Спокойнее, поручик! Я здесь старший, и я сам разберусь и приму какие надо меры, — остановил Борейко генерал. — Пойдемте по всем указанным поручиком фортификационным сооружениям и проверим состояние бетонаБорейко водил их по укреплениям и молчаливо тыкал пальцами в негодный бетон. Звонарев легко отламывал куски от указанного места и завертывал их в бумагу, подписывая сверху, откуда взята проба. Заявление Борейко подтвердилось полностью.
— Я пока лишь отстраню Лилье от производства работ. Временно примите вы их, Сергей Владимирович, — распорядился Кондратенко.
— Я мало понимаю в строительном деле… — пытался возражать прапорщик.
— Вам помогут, господин прапорщик, — перебил генерал.
— Я протестую против распоряжения вашего превосходительства. Еще не выяснено, что явилось причиной не вполне удовлетворительной кладки бетона, а я уже признан в ней виновным и отрешен от должности, — хмуро проговорил Лилье.
— Протест ваш, капитан, является грубейшим нарушением воинской дисциплины, за которое я вас подвергну немедленному аресту. Потрудитесь отдать ваше оружие прапорщику Звонареву, который сейчас же вас и доставит на гауптвахту. О поведении поручика Борейко, как лица, мне не подчиненного, мною будет сообщено командиру Квантунской крепостной артиллерии для принятия соответствующих мер, — решил генерал и тронулся с батареи.
Звонарев, отобрав у Лилье шашку, вместе с ним направился на гауптвахту. Борейко же, оставшись на батарее, облегчил свою взволнованную душу долгими ругательствами по адресу всяческого начальства и Стесселя в особенности.
Вечером того же дня Звонарев сидел в своей квартире в Артиллерийском городке. В дверь сильно постучали. Так как денщик ушел, то прапорщик сам пошел открыть дверь. Он очень удивился, увидя перед собой Варю Белую.
— Вы дома? — спросила девушка.
— Дома.
— Оставьте всякую работу, — тоном приказа проговорила Варя, — и следуйте за мной, господин прапорщик. — Затем, надев на голову офицерскую фуражку Звонарева, девушка вышла на крыльцо.
Вечерело. Солнце садилось за Ляотешанем: Жаркий летний день сменялся прохладным вечером. С моря потянуло прохладой и запахом морских водорослей. На «Этажерке» громко играл оркестр. Все дорожки были запружены гуляющими.
Когда Варя с Звонаревым подходили к «Этажерке», на улице показалась кавалькада во главе со Стееселем. Завидя генерала, офицеры и солдаты спешно вытянулись во фронт, Звонарев же остался стоять рядом с Варей, опустив руки по швам. Заметив это, Стессель резко осадил лошадь и грубо крикнул:
— Прапорщик, где ваша фуражка?
— У меня, — вместо Звонарева ответила Варя, шаловливо прикладывая растопыренные пальцы правой руки к козырьку.
— Женщины существуют для того, чтобы рожать детей, стряпать обед и штопать белье, а не для ношения военной формы. Головной убор офицера должен находиться на его собственной голове, а отнюдь не на голове особ женского пола! — резко бросил Стессель.
— Равно как и не на кочне капусты, который некоторым заменяет голову, — звонким девичьим голосом выкрикнула в ответ Варя.
В толпе фыркнули.
— Молчать! — дико заорал генерал, оглядываясь на толпу и спеша уехать под громкий смех всех присутствующих.
— Зачем вы, Варя, наскандалили? — укоризненно заметил Звонарев.
— Хамов надо учить! Я еще обо всем расскажу Вере Алексеевне, как он меня. Белую, свою родственницу, публично опозорил перед всем Артуром.
— Но вы ведь тоже назвали его голову кочаном капусты.
— Охота ему было принимать на свой счет. Я скажу, что это относилось к… вам, что ли.
— Очень благодарен за такое объяснение.
— Ну, пусть тогда к Водяге. Все знают, что он отпетый дурак. Пошли дальше. — И они смешались с толпой гуляющих на бульваре.
На «Этажерке» их окликнула Желтова с Олей Селениной, которые сидели на одной из скамеек и видели весь инцидент со Стесселем.
— Ты девчонка по сравнению со Стесселем и уже по одному этому должна быть с ним вежливой, тем более что его замечание больше относилось к господину Звонареву, а не к тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179