Когда можно рассчитывать на окончательный ремонт корабля? — спросил Эссен у инженера.
— Минимум месяц, если не больше, так как вы в док не влезете, работы придется вести при помощи кессона, что требует больше времени.
— Для Витгефта и его компании это будет подходящим предлогом, чтобы еще месяц сидеть сложа руки в Артуре, — мрачно проговорил Эссен.
Около семи часов утра «Севастополь» на буксире был введен в гавань, где и ошвартовался у набережной.
Акинфиев едва добрался до квартиры Ривы и сразу слег. Врачи определили у него воспаление легких и признали положение тяжелым.
Утром десятого июня Звонарев с удивлением увидел, что эскадра почти вся вышла на внешний рейд, в гавани осталось всего два-три корабля, и те подтягивались к проходу. Сев на лошадь, он широкой рысью направился к укреплению, носившему название Большого Орлиного Гнезда. Расположено было оно на второй линии сухопутной обороны, между вторым и третьим фортами, и считалось одним из основных узлов обороны. Вздыбленная в небо, отдельно стоящая скалистая гора была увенчана сильным редутом и батареей дальнобойных шестидюймовых пушек Канэ. Естественная крепость этой позиции была так велика, что оборонительные сооружения здесь сводились лишь к постройке в скале казематов для гарнизона и пороховых погребов и насыпке стрелковых валов.
Со скалы открывался широкий вид как в сторону суши, так и на море, поэтому Орлиное Гнездо имело исключительно важное значение как передовой артиллерийский наблюдательный пункт. Учитывая это, Кондратенко уделял ему весьма большое внимание и часто бывал там. Сегодня Звонарев также должен был встретиться здесь с генералом. Подъехав к укреплению, прапорщик спешился и стал карабкаться по узенькой крутой тропинке вверх.
На Орлином Гнезде он застал много народу: кроме обычных рабочих, солдат и китайцев, занятых на работах по укреплению, сюда собралось много офицеров, служащих различных учреждений города, нортовых рабочих, внимательно наблюдавших за действиями эскадры и старавшихся угадать ее дальнейшие намерения.
— Сегодня наши морячки настоящие именинники, — проговорил Кондратенко, здороваясь с Звонаревым. — Весь Артур высыпал, чтобы поглядеть на эскадру. Сам Стессель поскакал на Золотую гору с Белым и Никитиным.
— Я, откровенно говоря, не верил, что моряки выйдут из Артура, — признался Звонарев.
— И теперь приятно разочарованы? Дай бог им встретить не всю эскадру Того, а только ее часть. Со всей вашим, конечно, не справиться, частями же, быть может, как-нибудь и одолеют.
К ним подошли несколько человек инженеров и офицеров, и начался общий разговор.
— Наши адмиралы слишком трусливы, чтобы осмелиться принять бой; поверьте, как только они увидят эскадру Того, то обменяются с ним парой выстрелов и побегут до дому. Готов пари держать! — горячился Рашевский.
— Вы, Сергей Александрович, несправедливы, — возражал Кондратенко. — Громадное превосходство японцев на море заставляет Витгефта быть осторожным и не рисковать зря, поэтому-то он и не выходит в море.
Был уже полдень, когда эскадра наконец тронулась с внешнего рейда, провожаемая тысячами самых разнообразных напутствий. Кондратенко с Звонаревым поехали на Золотую гору для свидания со Стесселем.
— Выпроводили наконец-то самотопов в море, — радостно обратился Стессель к Кондратенко. — С самого утра жду здесь, когда они наконец уйдут.
Как только эскадра скрылась за горизонтом, Стессель двинулся домой» захватив с собой и Кондратенко.
Усталый Звонарев пошел к себе отдохнуть и лег спать.
Проснувшись поздно вечером, он подошел к открытому окну.
На него пахнуло ночной прохладой и запахом гниющих морских водорослей. Весь Артур был погружен в вечернюю мглу, улицы слабо освещались молодым месяцем. Из порта доносился стук молотов и тяжелое дыхание паровых машин.
— Сергей Владимирович, ау! — окликнула Звонарева с улицы Варя. — Я уже с полчаса ожидаю, когда вы наконец проснетесь. Заходила два раза, и ваш денщик все время докладывает: «спять». Что вы ночью-то будете делать?
— Гулять, — ответил Звонарев.
— Я хочу вам показать заграничный журнал, где изображен Утес и Борейко. Закройте окно и зажгите лампу, — распоряжалась девушка.
Звонарев повиновался.
Девушка вошла, держа в руках стоику иностранных газет и иллюстрированных журналов. Тут были «Норд Чайна дейли ньюс», «Шанхай пресс», «Джапан тайме»и, кроме того, несколько американских журналов.
Варя раскрыла один из них и показала снимок Электрического Утеса. Рядом в овале был помещен портрет смеющегося Борейко.
— «Электрейшен рок энд хер коммодор кептэн Борейко», — прочитала Варя. — Видите, как вашего Медведя возвеличили: сразу и в капитаны произвели, и сделали командиром Электрического Утеса. А здесь помещены и вы. — И Варя показала группу инженеров во главе с Кондратенко, среди которых Звонарев увидел и себя.
— Так это всего неделю назад нас снимал германский военно-морской атташе капитан Гопман. — удивился прапорщик.
— Есть снимки и поновее, — лукаво улыбнулась Варя.
Перелистывая журналы, они наткнулись на фотографию Стесселя, снятого во время раздачи наград на Электрическом Утесе.
— Кто же это снимал? — недоумевал Звонарев. — Я не видел ни одного фотографа.
— Да этот противный Гантимуров. Он разъезжает по Артуру да все и всех фотографирует. И потом свои снимки за приличную цену продает иностранным журналам, — мрачно проговорил подошедший к ним Гобято. — Мало того, что у нас тут кишмя кишит японскими шпионами, им, оказывается, еще помогают личные адъютанты Стесселя.
— Если только сам Стессель не состоит на содержании у них, — добавил Звонарев.
Внезапно покой тихого артурского вечера был нарушен глухими раскатами отдаленного грома.
— Надвигается гроза, — заметила Варя. — Днем было слишком душно.
Гобято подошел к барометру и постучал по стеклу.
— Едва ли это гроза, вернее, с моря доносится гром орудийной стрельбы, — оказал он.
— В такой темноте ничего не увидишь и, во всяком случае, перепутаешь свои корабли с чужими. Нет, это, конечно, отдаленная гроза, — настаивала Варя.
— Выйдем во двор, там должны быть видны зарницы, — предложил Звонарев.
Все трое спустились на улицу и пошли к набережной в порту. В юго-восточной части неба беспрерывно сверкали не то зарницы, не то отблески выстрелов.
— Видите, я права, — указала на них Варя.
Но гулко раздавшиеся один за другим четыре выстрела тут же рассеяли всякое сомнение.
— Эскадра с боем возвращается в Артур, — догадался Гобято. — Надо сообщить сейчас же об этом Василию Федоровичу. — И они поспешили к квартире Белых. Но генерала они застали уже садившимся верхом на лошадь.
— Папа, я с тобой, — попросилась Варя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
— Минимум месяц, если не больше, так как вы в док не влезете, работы придется вести при помощи кессона, что требует больше времени.
— Для Витгефта и его компании это будет подходящим предлогом, чтобы еще месяц сидеть сложа руки в Артуре, — мрачно проговорил Эссен.
Около семи часов утра «Севастополь» на буксире был введен в гавань, где и ошвартовался у набережной.
Акинфиев едва добрался до квартиры Ривы и сразу слег. Врачи определили у него воспаление легких и признали положение тяжелым.
Утром десятого июня Звонарев с удивлением увидел, что эскадра почти вся вышла на внешний рейд, в гавани осталось всего два-три корабля, и те подтягивались к проходу. Сев на лошадь, он широкой рысью направился к укреплению, носившему название Большого Орлиного Гнезда. Расположено было оно на второй линии сухопутной обороны, между вторым и третьим фортами, и считалось одним из основных узлов обороны. Вздыбленная в небо, отдельно стоящая скалистая гора была увенчана сильным редутом и батареей дальнобойных шестидюймовых пушек Канэ. Естественная крепость этой позиции была так велика, что оборонительные сооружения здесь сводились лишь к постройке в скале казематов для гарнизона и пороховых погребов и насыпке стрелковых валов.
Со скалы открывался широкий вид как в сторону суши, так и на море, поэтому Орлиное Гнездо имело исключительно важное значение как передовой артиллерийский наблюдательный пункт. Учитывая это, Кондратенко уделял ему весьма большое внимание и часто бывал там. Сегодня Звонарев также должен был встретиться здесь с генералом. Подъехав к укреплению, прапорщик спешился и стал карабкаться по узенькой крутой тропинке вверх.
На Орлином Гнезде он застал много народу: кроме обычных рабочих, солдат и китайцев, занятых на работах по укреплению, сюда собралось много офицеров, служащих различных учреждений города, нортовых рабочих, внимательно наблюдавших за действиями эскадры и старавшихся угадать ее дальнейшие намерения.
— Сегодня наши морячки настоящие именинники, — проговорил Кондратенко, здороваясь с Звонаревым. — Весь Артур высыпал, чтобы поглядеть на эскадру. Сам Стессель поскакал на Золотую гору с Белым и Никитиным.
— Я, откровенно говоря, не верил, что моряки выйдут из Артура, — признался Звонарев.
— И теперь приятно разочарованы? Дай бог им встретить не всю эскадру Того, а только ее часть. Со всей вашим, конечно, не справиться, частями же, быть может, как-нибудь и одолеют.
К ним подошли несколько человек инженеров и офицеров, и начался общий разговор.
— Наши адмиралы слишком трусливы, чтобы осмелиться принять бой; поверьте, как только они увидят эскадру Того, то обменяются с ним парой выстрелов и побегут до дому. Готов пари держать! — горячился Рашевский.
— Вы, Сергей Александрович, несправедливы, — возражал Кондратенко. — Громадное превосходство японцев на море заставляет Витгефта быть осторожным и не рисковать зря, поэтому-то он и не выходит в море.
Был уже полдень, когда эскадра наконец тронулась с внешнего рейда, провожаемая тысячами самых разнообразных напутствий. Кондратенко с Звонаревым поехали на Золотую гору для свидания со Стесселем.
— Выпроводили наконец-то самотопов в море, — радостно обратился Стессель к Кондратенко. — С самого утра жду здесь, когда они наконец уйдут.
Как только эскадра скрылась за горизонтом, Стессель двинулся домой» захватив с собой и Кондратенко.
Усталый Звонарев пошел к себе отдохнуть и лег спать.
Проснувшись поздно вечером, он подошел к открытому окну.
На него пахнуло ночной прохладой и запахом гниющих морских водорослей. Весь Артур был погружен в вечернюю мглу, улицы слабо освещались молодым месяцем. Из порта доносился стук молотов и тяжелое дыхание паровых машин.
— Сергей Владимирович, ау! — окликнула Звонарева с улицы Варя. — Я уже с полчаса ожидаю, когда вы наконец проснетесь. Заходила два раза, и ваш денщик все время докладывает: «спять». Что вы ночью-то будете делать?
— Гулять, — ответил Звонарев.
— Я хочу вам показать заграничный журнал, где изображен Утес и Борейко. Закройте окно и зажгите лампу, — распоряжалась девушка.
Звонарев повиновался.
Девушка вошла, держа в руках стоику иностранных газет и иллюстрированных журналов. Тут были «Норд Чайна дейли ньюс», «Шанхай пресс», «Джапан тайме»и, кроме того, несколько американских журналов.
Варя раскрыла один из них и показала снимок Электрического Утеса. Рядом в овале был помещен портрет смеющегося Борейко.
— «Электрейшен рок энд хер коммодор кептэн Борейко», — прочитала Варя. — Видите, как вашего Медведя возвеличили: сразу и в капитаны произвели, и сделали командиром Электрического Утеса. А здесь помещены и вы. — И Варя показала группу инженеров во главе с Кондратенко, среди которых Звонарев увидел и себя.
— Так это всего неделю назад нас снимал германский военно-морской атташе капитан Гопман. — удивился прапорщик.
— Есть снимки и поновее, — лукаво улыбнулась Варя.
Перелистывая журналы, они наткнулись на фотографию Стесселя, снятого во время раздачи наград на Электрическом Утесе.
— Кто же это снимал? — недоумевал Звонарев. — Я не видел ни одного фотографа.
— Да этот противный Гантимуров. Он разъезжает по Артуру да все и всех фотографирует. И потом свои снимки за приличную цену продает иностранным журналам, — мрачно проговорил подошедший к ним Гобято. — Мало того, что у нас тут кишмя кишит японскими шпионами, им, оказывается, еще помогают личные адъютанты Стесселя.
— Если только сам Стессель не состоит на содержании у них, — добавил Звонарев.
Внезапно покой тихого артурского вечера был нарушен глухими раскатами отдаленного грома.
— Надвигается гроза, — заметила Варя. — Днем было слишком душно.
Гобято подошел к барометру и постучал по стеклу.
— Едва ли это гроза, вернее, с моря доносится гром орудийной стрельбы, — оказал он.
— В такой темноте ничего не увидишь и, во всяком случае, перепутаешь свои корабли с чужими. Нет, это, конечно, отдаленная гроза, — настаивала Варя.
— Выйдем во двор, там должны быть видны зарницы, — предложил Звонарев.
Все трое спустились на улицу и пошли к набережной в порту. В юго-восточной части неба беспрерывно сверкали не то зарницы, не то отблески выстрелов.
— Видите, я права, — указала на них Варя.
Но гулко раздавшиеся один за другим четыре выстрела тут же рассеяли всякое сомнение.
— Эскадра с боем возвращается в Артур, — догадался Гобято. — Надо сообщить сейчас же об этом Василию Федоровичу. — И они поспешили к квартире Белых. Но генерала они застали уже садившимся верхом на лошадь.
— Папа, я с тобой, — попросилась Варя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179