Они вошли в ворота.
— Прислушайся! Ты слышишь? — спросил Йоэль, остановившись. — Вон там шуршит бетономешалка. И слышишь эти гулкие удары? Это кирпичи. А этот скрип? Блоки. Прислушайся еще к трещанию досок, к звуку пилы, к ударам молотков. Изо всей этой музыки растет здание, поднимается камень на камень. Ты видишь того человека, который грузит песок на тачку? С ним произошло уже два несчастных случая: его чуть не завалила обрушившаяся стена, а в другой раз он свалился с лесов. Крик его боли также войдет в новое здание.
Когда они медленно поднимались по ступенькам лесов, им встретился руководитель работ, который рассказал, что здесь за это время сделано и что придется переделывать.
Потом они продолжали пробираться вперед по железным переводинам среди леса опорных столбов. Перед ними, словно кости скелета, торчали железные зубья, ожидавшие жидкого бетона.
Прошли две женщины, носившие глину.
— Та, что шагает впереди, беременна, а другая, с бледным лицом, больна чахоткой.
— Что заставляет их работать именно здесь?
Руководитель работ, обернувшись, ответил:
— Что заставляет? А где они иначе найдут работу?
— Их страдания и проклятья также войдут в стены, — сказал Йоэль Реэт.
Та смущенно оглянулась, представив вдруг себе, как это здание вырастает прямо из живой жизни, горя и радости, проклятий и стонов.
— Частица меня самого также останется в этих стенах, — добавил он.
' — Какая же частица?
— Надежды и мечты о лучшем будущем, о лучших людях, которые будут жить здесь.
— На это ты надеялся и при постройке соэкуруской дачи?
— Да, надеялся. Я не люблю домов, где стройка не продолжается, по крайней мере, в мыслях и сердцах.
Они обошли все этажи здания. Йоэль обменивался мыслями с руководителем работ, кое-где останавливаясь, чтобы дать указания. Реэт с уважением глядела на всю эту рабочую сутолоку.
— Вот видишь, — сказал наконец Йоэль, когда они остались одни, — как мы здесь трудимся, каждый на свой лад. Словно пчелы или муравьи. Впрочем, букашки в одном отношении выше людей: муравьи никогда не станут разрушать свой муравейник. А человек? Кто сравнится с ним в искусстве разрушения? Достаточно одной бомбы с самолета, и здесь камня на камне не останется. Но сойдем вниз, я покажу тебе еще кое-что.
Они спустились и вошли в сырую прохладу темного подвала. Йоэль осветил голые стены карманным фонариком.
— Вот видишь, в эту пещеру забирается творческий дух человека, когда на поверхности бушует страсть разрушения. Когда бомбы наверху кончают свою работу, он выйдет отсюда, оглянется и снова примется за труд, снова начнет укладывать камень на камень...
— И снова станет начинять бомбы?
— И это, конечно, тоже.
— И так будет всегда?
— Нет, так будет, пока на земле останутся люди, которые, как клещи, питаются кровью других.
— И ты не печалишься?
— Нет, я люблю человека.
Реэт в смущении поглядела на Йоэля, но у того вдруг погас в руке фонарик.
Во тьме остались только два теплых человеческих рта, искавших друг друга.
Когда они вышли из темноты, им пришлось зажмуриться, чтобы привыкнуть к яркому солнечному свету.
Поодаль, на столбе забора, .окружавшего стройку, Реэт заметила вдруг снегиря, в коротеньком клюве зажавшего длинную соломинку.
— Смотри! - обратилась она к Йоэлю, но птичка улетела, испугавшись, что помешают ее строительным планам.
1937-1938
??
??
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91