В другой раз будь осмотрительнее и не занимайся своими глупостями в такую ужасную погоду. Ведь лодка могла опрокинуться...
— Но я умею плавать.
— В такую бурю лодку могло отнести на тот берег, и тебе пришлось бы под дождем пройти эту длинную дорогу. Счастье еще, что ты попала к Кики. Да, насчет Хурта, но я не верю, что он ради Кики...
— Но ради кого же? — испугалась Реэт.
— Правда, Кики сама утверждала это, но я ей что-то не верю. Хурт не мальчишка, чтобы бегать за каждой юбкой. Впрочем, я-то знаю!
— Что ты знаешь? - с дрожью в голосе спросила
Реэт.
— Кики сама по уши влюблена! Когда она мне в городе рассказывала обо всех этих приключениях, она то и дело повторяла его имя, все Иоэль да Йоэль...
— Не верь женщинам! — ответила Реэт, подавляя свое волнение. — Кики не так глупа, как кажется. Твердит все Йоэль да Иоэль, а сама дожидается возвращения Рыйгаса, да, Рыйгаса. Мы, женщины, в этих делах наблюдательнее. Это именно Йоэль влюблен в Кики! Я замечаю это по каждому взгляду, по каждому слову, когда он с Кики или когда говорит о ней.
— Вот как! — протянул Ильмар в ответ. — Ишь старый холостяк!
— Какой он старый холостяк, — прервала его Реэт, как будто Йоэлю была нанесена обида. — Он же гораздо моложе тебя.
— Ну ладно, ладно, — примирительно ответил Ильмар. — Я хотел сказать, что он как раз в таком возрасте,
когда мужчины чаще всего приходят венчаться, так лет тридцати или около того.
— Ах, ты смотришь на жизнь всегда только с точки зрения крестин, венчания и похорон.
— О, я знаю жизнь и с другой стороны, и, кстати, гораздо больше, чем ты. Ты же совсем молоденькой, прямо с конфирмации венчалась со мной. Так оно и лучше. Если ты теперь и знакомишься с жизнью, то под моей защитой. И тебе нечего бояться, у тебя всегда есть защитник и советчик, к которому ты можешь обратиться.
Ильмар оперся на локти и поднял голову. Реэт испугалась, что теперь его мысли могут вступить на нежелательную стезю. Она несколько раз провела рукой по волосам мужа, и тот снова, опустив голову, принялся жариться на солнце.
Вдруг Реэт заметала поодаль, на болотистом берегу реки, незабудки. Она вскочила, напевая песенку, собрала целый букет, тихонько вернулась к мужу, который теперь, закрыв глаза, грел на солнце живот, и пощекотала у него под носом.
— А ты знаешь, как называют эти цветы? — спросила она, присев возле него на корточки.
— Не забудь меня!
— Это тебе Розалинда сказала? Кстати, приедет она этим летом в деревню?
— Каждый год приезжала. Если теперь будет готова новая дача, то места хватит. Было бы странно, если бы мы именно теперь отказали ей.
Ильмар ожидал от жены большего сопротивления, но Реэт не продолжала этого разговора, занятая своими незабудками. Она сказала, что по дороге домой хочет собрать большой букет синих цветов, только синих, и Ильмар должен помочь ей.
-- Полно, ты и сама наберешь, — отклонил Ильмар этот план, суливший ему в эту жаркую погоду одно лишь беспокойство.
Пока Ильмар спускался к озеру, чтобы окунуться, Реэт сидела на простыне, обхватив руками колени, и оглядывалась, не видно ли Йоэля. Она и надеялась на его приход и боялась его.
Лишь когда супружеская чета собралась уходить, на том берегу из тростников выехала одинокая лодка. Реэт колебалась — уходить или нет, но Ильмар уже перекинул мокрую простыню через плечо и направился к дому. Реэт послушно зашагала вслед за мужем, не смея даже оглянуться. Когда озеро уже скрылось за спиной, Реэт ухватила мужа за руку и спросила, пристально глядя ему в глаза:
— Ты мне никогда не говоришь, что ты делаешь там один в городе. Может, у тебя появились секреты от меня?
— Откуда у тебя, милая, такие мысли? У меня секреты?
— Да, когда я тут далеко от тебя, в деревне одна, а ты в городе, среди других людей... В городе ты всегда рассказываешь, куда ходишь и что делаешь, а теперь ничего не говоришь. Откуда мне знать, что ты там делаешь? Смотри, чтобы ты у меня не начал проказничать, как все твои коллеги...
— Но, милая Реэт, разве ты слыхала обо мне что-нибудь плохое? — спросил Ильмар, читая в наигранно-боязливом взгляде жены любовь и тоску по себе.
— Если я что-нибудь и услышу, — ответила Реэт, — то всегда последней.
Ильмар был тронут сердечной тревогой своей супруги. Он положил ей руку на плечо и, оглянувшись кругом, весьма нежно поцеловал ее в висок.
Тем временем Йоэль добрался до места купания Реэт. На песке он обнаружил двойные следы: много легких и знакомых и лишь редкие следы тяжелых ног — к воде и обратно.
— Так, так! — сказал он громко, угрюмо прыгнул в лодку и оттолкнулся от берега. Нет, он не ревновал к Нийнемяэ, но напрасным показались этот приезд в деревню, эта прекрасная погода, свободное время, бессмысленным это озеро, эта дача там, наверху, и это катание на лодке. Реэт просто издевается, вертелась мысль в голове у Йоэля. Гнев и отчаяние совершенно заглушили его обычную рассудительность. Он начал грести с удвоенной силой. Он сейчас же отправится в волостное правление, вызовет из города машину и уедет отсюда. Но посреди озера этот план уже поблек, и Йоэль поплыл вдоль озера в сторону мельницы.
Кики, в зеленой бархатной кофте, с распущенными волосами, сидела как раз в плоскодонке среди лопухов и удила.
— Не распугай мою рыбу! — крикнула она уже издали, устремив пристальный взгляд на поплавок. — Видишь, клюет! На твое счастье! — воскликнула она вдруг, выхватывая лесу.
Счастье оказалось небольшим, но крючок глубоко засел в горле плотички, так что Кики пришлось с ним повозиться. С окровавленным ртом рыбка еще трепыхалась на дне лодки.
— А тебе не жалко? — спросил Йоэль.
— Конечно, жалко! Как только подумаю об этом...
Кики взяла длинного, извивающегося дождевого червя, загнала в него крючок, поплевала и снова забросила его в воду.
— А ты разве никогда не удил? — спросила она у Йоэля.
— Чтобы я живого червяка нацепил на крючок? Подумай — живого червяка!
— Я об этом не думаю. Когда удишь, то мысли уплывают так далеко, что за ними не угнаться. Если думать так, как ты, так вообще нельзя ни удить, ни есть рыбу. Однажды и со мною было так, что я никак не могла проглотить кусок курятины, потому что я видела, как резали курицу. Но не нужно думать об этом, тогда ничего. Если бы я стала думать, так и раков не могла бы есть, а я очень люблю раков. Но не нужно ничего думать: берешь лягушку, спокойно снимаешь с нее шкурку и кладешь в сачок. Она должна даже чуточку шевелиться. Но это ничего. Когда я была маленькой, я однажды нашла целое гнездо ужей, положила их за пазуху и принесла домой. Они расползлись по комнате, так что трудно было поймать их. Я слыхала, что если им отрезать хвост, как ящерице, то вырастет новый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Но я умею плавать.
— В такую бурю лодку могло отнести на тот берег, и тебе пришлось бы под дождем пройти эту длинную дорогу. Счастье еще, что ты попала к Кики. Да, насчет Хурта, но я не верю, что он ради Кики...
— Но ради кого же? — испугалась Реэт.
— Правда, Кики сама утверждала это, но я ей что-то не верю. Хурт не мальчишка, чтобы бегать за каждой юбкой. Впрочем, я-то знаю!
— Что ты знаешь? - с дрожью в голосе спросила
Реэт.
— Кики сама по уши влюблена! Когда она мне в городе рассказывала обо всех этих приключениях, она то и дело повторяла его имя, все Иоэль да Йоэль...
— Не верь женщинам! — ответила Реэт, подавляя свое волнение. — Кики не так глупа, как кажется. Твердит все Йоэль да Иоэль, а сама дожидается возвращения Рыйгаса, да, Рыйгаса. Мы, женщины, в этих делах наблюдательнее. Это именно Йоэль влюблен в Кики! Я замечаю это по каждому взгляду, по каждому слову, когда он с Кики или когда говорит о ней.
— Вот как! — протянул Ильмар в ответ. — Ишь старый холостяк!
— Какой он старый холостяк, — прервала его Реэт, как будто Йоэлю была нанесена обида. — Он же гораздо моложе тебя.
— Ну ладно, ладно, — примирительно ответил Ильмар. — Я хотел сказать, что он как раз в таком возрасте,
когда мужчины чаще всего приходят венчаться, так лет тридцати или около того.
— Ах, ты смотришь на жизнь всегда только с точки зрения крестин, венчания и похорон.
— О, я знаю жизнь и с другой стороны, и, кстати, гораздо больше, чем ты. Ты же совсем молоденькой, прямо с конфирмации венчалась со мной. Так оно и лучше. Если ты теперь и знакомишься с жизнью, то под моей защитой. И тебе нечего бояться, у тебя всегда есть защитник и советчик, к которому ты можешь обратиться.
Ильмар оперся на локти и поднял голову. Реэт испугалась, что теперь его мысли могут вступить на нежелательную стезю. Она несколько раз провела рукой по волосам мужа, и тот снова, опустив голову, принялся жариться на солнце.
Вдруг Реэт заметала поодаль, на болотистом берегу реки, незабудки. Она вскочила, напевая песенку, собрала целый букет, тихонько вернулась к мужу, который теперь, закрыв глаза, грел на солнце живот, и пощекотала у него под носом.
— А ты знаешь, как называют эти цветы? — спросила она, присев возле него на корточки.
— Не забудь меня!
— Это тебе Розалинда сказала? Кстати, приедет она этим летом в деревню?
— Каждый год приезжала. Если теперь будет готова новая дача, то места хватит. Было бы странно, если бы мы именно теперь отказали ей.
Ильмар ожидал от жены большего сопротивления, но Реэт не продолжала этого разговора, занятая своими незабудками. Она сказала, что по дороге домой хочет собрать большой букет синих цветов, только синих, и Ильмар должен помочь ей.
-- Полно, ты и сама наберешь, — отклонил Ильмар этот план, суливший ему в эту жаркую погоду одно лишь беспокойство.
Пока Ильмар спускался к озеру, чтобы окунуться, Реэт сидела на простыне, обхватив руками колени, и оглядывалась, не видно ли Йоэля. Она и надеялась на его приход и боялась его.
Лишь когда супружеская чета собралась уходить, на том берегу из тростников выехала одинокая лодка. Реэт колебалась — уходить или нет, но Ильмар уже перекинул мокрую простыню через плечо и направился к дому. Реэт послушно зашагала вслед за мужем, не смея даже оглянуться. Когда озеро уже скрылось за спиной, Реэт ухватила мужа за руку и спросила, пристально глядя ему в глаза:
— Ты мне никогда не говоришь, что ты делаешь там один в городе. Может, у тебя появились секреты от меня?
— Откуда у тебя, милая, такие мысли? У меня секреты?
— Да, когда я тут далеко от тебя, в деревне одна, а ты в городе, среди других людей... В городе ты всегда рассказываешь, куда ходишь и что делаешь, а теперь ничего не говоришь. Откуда мне знать, что ты там делаешь? Смотри, чтобы ты у меня не начал проказничать, как все твои коллеги...
— Но, милая Реэт, разве ты слыхала обо мне что-нибудь плохое? — спросил Ильмар, читая в наигранно-боязливом взгляде жены любовь и тоску по себе.
— Если я что-нибудь и услышу, — ответила Реэт, — то всегда последней.
Ильмар был тронут сердечной тревогой своей супруги. Он положил ей руку на плечо и, оглянувшись кругом, весьма нежно поцеловал ее в висок.
Тем временем Йоэль добрался до места купания Реэт. На песке он обнаружил двойные следы: много легких и знакомых и лишь редкие следы тяжелых ног — к воде и обратно.
— Так, так! — сказал он громко, угрюмо прыгнул в лодку и оттолкнулся от берега. Нет, он не ревновал к Нийнемяэ, но напрасным показались этот приезд в деревню, эта прекрасная погода, свободное время, бессмысленным это озеро, эта дача там, наверху, и это катание на лодке. Реэт просто издевается, вертелась мысль в голове у Йоэля. Гнев и отчаяние совершенно заглушили его обычную рассудительность. Он начал грести с удвоенной силой. Он сейчас же отправится в волостное правление, вызовет из города машину и уедет отсюда. Но посреди озера этот план уже поблек, и Йоэль поплыл вдоль озера в сторону мельницы.
Кики, в зеленой бархатной кофте, с распущенными волосами, сидела как раз в плоскодонке среди лопухов и удила.
— Не распугай мою рыбу! — крикнула она уже издали, устремив пристальный взгляд на поплавок. — Видишь, клюет! На твое счастье! — воскликнула она вдруг, выхватывая лесу.
Счастье оказалось небольшим, но крючок глубоко засел в горле плотички, так что Кики пришлось с ним повозиться. С окровавленным ртом рыбка еще трепыхалась на дне лодки.
— А тебе не жалко? — спросил Йоэль.
— Конечно, жалко! Как только подумаю об этом...
Кики взяла длинного, извивающегося дождевого червя, загнала в него крючок, поплевала и снова забросила его в воду.
— А ты разве никогда не удил? — спросила она у Йоэля.
— Чтобы я живого червяка нацепил на крючок? Подумай — живого червяка!
— Я об этом не думаю. Когда удишь, то мысли уплывают так далеко, что за ними не угнаться. Если думать так, как ты, так вообще нельзя ни удить, ни есть рыбу. Однажды и со мною было так, что я никак не могла проглотить кусок курятины, потому что я видела, как резали курицу. Но не нужно думать об этом, тогда ничего. Если бы я стала думать, так и раков не могла бы есть, а я очень люблю раков. Но не нужно ничего думать: берешь лягушку, спокойно снимаешь с нее шкурку и кладешь в сачок. Она должна даже чуточку шевелиться. Но это ничего. Когда я была маленькой, я однажды нашла целое гнездо ужей, положила их за пазуху и принесла домой. Они расползлись по комнате, так что трудно было поймать их. Я слыхала, что если им отрезать хвост, как ящерице, то вырастет новый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91