Единым актом воли рука проводит в реальном мире прямые линии, которые в виде понятий, возможностей, зачатков существуют в человеке. Сам мир представляет собой задачу для строительства !
Другие собутыльники в спор не вмешивались, они были даже рады, что избавились на время от мудрствований Туулика и могли поговорить о более земных делах. Рюмки осушались исправно, и сам «философ» даже опережал других в этом деле. Когда он ушел в другую комнату, чтобы раздобыть закуску, Йоэль решил улучить момент, чтобы побеседовать с пастором Нийнемяэ. Он огляделся, но убедился, что тот исчез.
Вставая из-за стола, Йоэль почувствовал легкое головокружение. Весь этот праздник показался ему «суетой сует и томлением духа». «Мавр сделал свое дело», — пробормотал он, сунул руки в карманы брюк и вышел.
На открытой веранде усердно танцевали. Кики самозабвенно кружилась там, и ее прозрачный розовый шарф мелькал то тут, то там. Реэт глядела снизу вверх на своего партнера, студента, губы их были близко, и на лице студента расплылась сладкая улыбка. Танцевала тут и новая любимица Кики, ее дачная хозяйка, госпожа Раудвере, блондинка с очень правильными чертами лица, чья дочь Илла была точной копией матери или, вернее, уменьшенным и слегка омоложенным ее изданием. «У Иллы брошка, изображающая орлана, и шея жаворонка и ямочка на подбородке, — подумал Йоэль. — Кики уже занялась сводничеством, сватает ее мне. Ладно, а теперь я уйду, ни с кем не прощаясь! Мавр может идти. Да и почему бы мне не уйти?»
Он легким шагом начал спускаться к озеру. На минутку остановился на площадке. Солнце уже зашло, тихие сумерки опустились на озеро, откуда-то повеяло теплым ароматом берез. Всею грудью вдыхая его, он почувствовал вдруг такую радость бытия и легкость, как будто сбросил с себя тяжелый груз, так что даже невольно улыбнулся и послышался вдруг голос рядом с ним.
Ах, это была барышня Розалинда, которая в своем белоснежном платье с голубыми бантами порхнула сюда. Йоэль со скрытой иронией пригласил барышню потанцевать. Но та кокетливо вздернула плечи, жадно вдохнула запах жасмина, веточку которого держала в руках, и ответила:
— Ах, что вы, герр архитектор! Подумать, сегодня все мужчины влюбились в меня! Сейчас только герр Туулик пригласил меня на танец, и я убежал. Я и во сне не видел, какой успех буду иметь! Но, милый герр Хурт, я же не танцую!
— Жаль, сударыня, очень жаль!
И Йоэль, отвесив ей несколько поклонов, поспешил почему-то назад к танцевальной площадке. Тут он вдруг вспомнил, что обещал поговорить с Ильмаром насчет Реэт.
Ильмара он отыскал на этот раз в розовой комнате наверху, где он сидел на диване, держа двумя пальцами сигару с нагоревшим пеплом. Он был там в полном одиночестве и, видимо, отдыхал от утомительных обязанностей хозяина дома.
— Вот и хорошо, — начал Йоэль, — что я могу потолковать с вами с глазу на глаз. Меня очень беспокоит одно обстоятельство...
— Рассказывайте, — сказал Ильмар, похлопав по коленям усевшегося рядом с ним Иоэля. — Ваш покорный слуга слушает вас!
— Мы с вами вместе выстроили этот дом, освятили его, но... но я сомневаюсь, будет ли ваша супруга чувствовать себя в нем счастливой.
— А почему нет? Вы были так предусмотрительны, построили даже великолепные стенные шкафы, ванную, электрическую плиту... Чего же еще недостает?
— Я думал, что этот дом станет дачей для вас и для вашей супруги. Не так ли? Вы смогли бы отдохнуть здесь вполне свободно лишь в том случае, если бы вам не мешали, если бы... весь этот старый дом не перекочевал сюда. Вы понимаете меня: что же это за летний отдых, если вашей супруге придется жить так, как будто она снимает комнату в чужой даче...
— Вы правы, господин Хурт, вы правы! Просто трогательно, как вы заботитесь обо всем, и я понимаю, что вам, как архитектору, не все равно...
— Конечно, — быстро перебил его Хурт, — если бы вы только догадывались... если бы вы хоть немножко понимали, какие настроения я хотел вложить в эти комнаты, как я все это строение создал, так сказать, по образу вашей супруги...
— Вы правы, — повторил пастор Нийнемяэ задумчиво. — Не беспокойтесь! На первых порах этот дом останется в полном распоряжении Реэт. Ведь в конце концов это ее дача. Все будет зависеть от ее желаний воли.
— Так, — сказал Хурт, — а как же будет со старым домом? Разве там не поселяется ваш испольщик?
— О нет! Сначала я ему, правда, обещал. Но я посмотрел и убедился, что его теперешний дворец еще вполне сносен, надо только починить крышу и, если ему угодно, побелить изнутри. Настоящему земледельцу не так уж важно, где и как он живет сам. Главное, чтобы скотина была хорошо устроена. Не правда ли? Ведь они не так избалованы и испорчены, как мы с вами._
Этот дешевый цинизм разозлил Ноэля. Он поднялся, но, быстро овладев собой, только сказал:
— Вы хорошо сделаете, если и своему настоящему земледельцу выстроите порядочный дом!
— Не беспокойтесь, — ответил пастор Нийнемяэ, ища глазами, куда бы стряхнуть пепел с сигары. — Мой испольщик никогда не был красным. Он даже вступил в Национальный фронт и ходил в берете, — знал, что это мне придется по душе. А теперь мы все хорошие патриоты, каждый на своем месте и на свой манер!
Когда Йоэль снова вышел, становилось уже темно. На северо-западе виднелась темная масса леса, в то время как другой берег еще озарялся вечерним светом. Настроение его снова испортилось. Он ясно почувствовал, как в нем подымается неприязнь к Нийнемяэ. Если бы он вернулся и выпил еще несколько рюмок вина, то было бы недолго и до скандала.
Он пошел в сад, прошел несколько шагов по тропинке и вдруг увидел Реэт, — она стояла перед скамейкой, на которой сидел Луи, и с большой нежностью проводила рукой по волосам юноши.
— Ну будь же хорошим мальчиком, — сказала она, — пойдем, а то ты здесь простудишься! Я сама пойду с тобой и уложу тебя спать.
— Если ты так желаешь, — ответил Луи, притянул к себе руку Реэт и встал, опираясь на нее.
— Подожди здесь, я принесу тебе пальто и шляпу! — И Реэт убежала в комнату.
Йоэль остановился, словно пригвожденный к месту. «Еще и это», — гневно подумал он. Реэт пришла с пальто и шляпой, накинув себе на_ плечи знакомый цветастый платок. Она пробежала мимо Йоэля, не заметив его в сумерках, помогла Луи надеть пальто, взяла его под руку, и они направились к дому.
Через некоторое время, когда на дворе уже стемнело, а Реэт все еще не возвращалась, Йоэль, который за это время снова отдал дань Бахусу, поплелся к старому дому. Он шел медленно, надеясь, что встретит Реэт. Голова стала тяжелой, воздух был теплым и душным. Реэт нигде не было.
В старом доме горели огни, и Йоэль увидел в окно старика Нийнемяэ, аптекаря и пастора Арнеманна, которые играли в карты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Другие собутыльники в спор не вмешивались, они были даже рады, что избавились на время от мудрствований Туулика и могли поговорить о более земных делах. Рюмки осушались исправно, и сам «философ» даже опережал других в этом деле. Когда он ушел в другую комнату, чтобы раздобыть закуску, Йоэль решил улучить момент, чтобы побеседовать с пастором Нийнемяэ. Он огляделся, но убедился, что тот исчез.
Вставая из-за стола, Йоэль почувствовал легкое головокружение. Весь этот праздник показался ему «суетой сует и томлением духа». «Мавр сделал свое дело», — пробормотал он, сунул руки в карманы брюк и вышел.
На открытой веранде усердно танцевали. Кики самозабвенно кружилась там, и ее прозрачный розовый шарф мелькал то тут, то там. Реэт глядела снизу вверх на своего партнера, студента, губы их были близко, и на лице студента расплылась сладкая улыбка. Танцевала тут и новая любимица Кики, ее дачная хозяйка, госпожа Раудвере, блондинка с очень правильными чертами лица, чья дочь Илла была точной копией матери или, вернее, уменьшенным и слегка омоложенным ее изданием. «У Иллы брошка, изображающая орлана, и шея жаворонка и ямочка на подбородке, — подумал Йоэль. — Кики уже занялась сводничеством, сватает ее мне. Ладно, а теперь я уйду, ни с кем не прощаясь! Мавр может идти. Да и почему бы мне не уйти?»
Он легким шагом начал спускаться к озеру. На минутку остановился на площадке. Солнце уже зашло, тихие сумерки опустились на озеро, откуда-то повеяло теплым ароматом берез. Всею грудью вдыхая его, он почувствовал вдруг такую радость бытия и легкость, как будто сбросил с себя тяжелый груз, так что даже невольно улыбнулся и послышался вдруг голос рядом с ним.
Ах, это была барышня Розалинда, которая в своем белоснежном платье с голубыми бантами порхнула сюда. Йоэль со скрытой иронией пригласил барышню потанцевать. Но та кокетливо вздернула плечи, жадно вдохнула запах жасмина, веточку которого держала в руках, и ответила:
— Ах, что вы, герр архитектор! Подумать, сегодня все мужчины влюбились в меня! Сейчас только герр Туулик пригласил меня на танец, и я убежал. Я и во сне не видел, какой успех буду иметь! Но, милый герр Хурт, я же не танцую!
— Жаль, сударыня, очень жаль!
И Йоэль, отвесив ей несколько поклонов, поспешил почему-то назад к танцевальной площадке. Тут он вдруг вспомнил, что обещал поговорить с Ильмаром насчет Реэт.
Ильмара он отыскал на этот раз в розовой комнате наверху, где он сидел на диване, держа двумя пальцами сигару с нагоревшим пеплом. Он был там в полном одиночестве и, видимо, отдыхал от утомительных обязанностей хозяина дома.
— Вот и хорошо, — начал Йоэль, — что я могу потолковать с вами с глазу на глаз. Меня очень беспокоит одно обстоятельство...
— Рассказывайте, — сказал Ильмар, похлопав по коленям усевшегося рядом с ним Иоэля. — Ваш покорный слуга слушает вас!
— Мы с вами вместе выстроили этот дом, освятили его, но... но я сомневаюсь, будет ли ваша супруга чувствовать себя в нем счастливой.
— А почему нет? Вы были так предусмотрительны, построили даже великолепные стенные шкафы, ванную, электрическую плиту... Чего же еще недостает?
— Я думал, что этот дом станет дачей для вас и для вашей супруги. Не так ли? Вы смогли бы отдохнуть здесь вполне свободно лишь в том случае, если бы вам не мешали, если бы... весь этот старый дом не перекочевал сюда. Вы понимаете меня: что же это за летний отдых, если вашей супруге придется жить так, как будто она снимает комнату в чужой даче...
— Вы правы, господин Хурт, вы правы! Просто трогательно, как вы заботитесь обо всем, и я понимаю, что вам, как архитектору, не все равно...
— Конечно, — быстро перебил его Хурт, — если бы вы только догадывались... если бы вы хоть немножко понимали, какие настроения я хотел вложить в эти комнаты, как я все это строение создал, так сказать, по образу вашей супруги...
— Вы правы, — повторил пастор Нийнемяэ задумчиво. — Не беспокойтесь! На первых порах этот дом останется в полном распоряжении Реэт. Ведь в конце концов это ее дача. Все будет зависеть от ее желаний воли.
— Так, — сказал Хурт, — а как же будет со старым домом? Разве там не поселяется ваш испольщик?
— О нет! Сначала я ему, правда, обещал. Но я посмотрел и убедился, что его теперешний дворец еще вполне сносен, надо только починить крышу и, если ему угодно, побелить изнутри. Настоящему земледельцу не так уж важно, где и как он живет сам. Главное, чтобы скотина была хорошо устроена. Не правда ли? Ведь они не так избалованы и испорчены, как мы с вами._
Этот дешевый цинизм разозлил Ноэля. Он поднялся, но, быстро овладев собой, только сказал:
— Вы хорошо сделаете, если и своему настоящему земледельцу выстроите порядочный дом!
— Не беспокойтесь, — ответил пастор Нийнемяэ, ища глазами, куда бы стряхнуть пепел с сигары. — Мой испольщик никогда не был красным. Он даже вступил в Национальный фронт и ходил в берете, — знал, что это мне придется по душе. А теперь мы все хорошие патриоты, каждый на своем месте и на свой манер!
Когда Йоэль снова вышел, становилось уже темно. На северо-западе виднелась темная масса леса, в то время как другой берег еще озарялся вечерним светом. Настроение его снова испортилось. Он ясно почувствовал, как в нем подымается неприязнь к Нийнемяэ. Если бы он вернулся и выпил еще несколько рюмок вина, то было бы недолго и до скандала.
Он пошел в сад, прошел несколько шагов по тропинке и вдруг увидел Реэт, — она стояла перед скамейкой, на которой сидел Луи, и с большой нежностью проводила рукой по волосам юноши.
— Ну будь же хорошим мальчиком, — сказала она, — пойдем, а то ты здесь простудишься! Я сама пойду с тобой и уложу тебя спать.
— Если ты так желаешь, — ответил Луи, притянул к себе руку Реэт и встал, опираясь на нее.
— Подожди здесь, я принесу тебе пальто и шляпу! — И Реэт убежала в комнату.
Йоэль остановился, словно пригвожденный к месту. «Еще и это», — гневно подумал он. Реэт пришла с пальто и шляпой, накинув себе на_ плечи знакомый цветастый платок. Она пробежала мимо Йоэля, не заметив его в сумерках, помогла Луи надеть пальто, взяла его под руку, и они направились к дому.
Через некоторое время, когда на дворе уже стемнело, а Реэт все еще не возвращалась, Йоэль, который за это время снова отдал дань Бахусу, поплелся к старому дому. Он шел медленно, надеясь, что встретит Реэт. Голова стала тяжелой, воздух был теплым и душным. Реэт нигде не было.
В старом доме горели огни, и Йоэль увидел в окно старика Нийнемяэ, аптекаря и пастора Арнеманна, которые играли в карты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91