Как ей захотелось вдруг встряхнуть его! К глазам у нее подступали слезы. Она взглянула на часы и встала.
— Уже половина первого. Извини, но у нас в пансионе сейчас начинается обед. Мне надо идти. Когда же мы увидимся, когда будем смотреть дачи?
Только тут Иоэль заметил, как он обидел Реэт своей вынужденной суровостью. А ведь в душе ему все время безумно хотелось схватить эту женщину в объятия. Он взял руку Реэт и вопросительно поглядел в ее сумрачные глаза, пока те понемногу не смягчились.
— Не пойти ли нам вместе пообедать? Или тебе не хочется?
— Хочется! — тихонько ответила Реэт.
Когда они позднее с разгоревшимися от выпитого вина лицами вышли из ресторана, настроение у них изменилось, а шаг стал таким легким, что они даже не заметили, как прошли по свежеотлитой цементной мостовой, оставляя
глубокие следы. Но радость их была такой явной, что рабочие даже не рассердились на них, а, махнув рукой, принялись заглаживать следы. Одному шоферу пришлось даже резко затормозить перед веселой парочкой, неосторожно перебегавшей через улицу.
Мир неожиданно раскрылся перед ними.
— Иоэль! — прошептала Реэт, сжимая руку друга.
На следующее утро они стояли возле устья Горж де Лу: перед ними высились две параллельные горные цепи, разделенные глубокой стремниной реки Лу. «Как и мы двое, - подумал Йоэль, - так близки, и все же между нами пропасть».
Шагая вперед по ущелью, они любовались изгибами узкой тропинки вдоль края скалы, лесистыми склонами противоположной горной цепи, подымавшимися до голой вершины, где кружились лишь одинокие горные орлы; неожиданно их внимание привлек к себе низвергающийся с шумом водопад, струи которого казались почти неподвижными и непрестанный шум которого словно приковывал человека к месту, не давая возможности и не вызывая желания произнести хоть слово. Крутые обрывы тут же за перилами, тяжелые обломки скал над головой, солнце, освещающее склоны противоположной горы, свежий воздух, иногда прохладный туннель, а в конце ущелья голый склон горы со снежной вершиной — все эти изменчивые картины во время пешего похода утомили Реэт. Они уселись на камнях возле горного ручейка. Монотонное журчание его еще больше обессилило Реэт. Опустив голову на колени к Йоэлю, она тотчас же заснула.
Йоэль задумался. Было так странно сидеть здесь в этой чужой, незнакомой местности, где кругом не видно ни души, только камни, вода, солнце и этот кусочек родины на коленях.
Как доверчиво положила эта голову к нему на колени, уверенная, что Йоэль не может подумать или сделать ничего плохого! Да он и не думает сделать ничего плохого. Именно здесь, где так легко и безопасно было бы свернуть на скользкую дорожку, Йоэль останется воздержанным и сохранит корректную лояльность к Ильмару. Как видно, и Реэт довольна этими чисто дружескими отношениями, и, если им снова придется расстаться, ничто не омрачит их новой встречи.
Йоэль разглядывал лицо спящей. Из-под губной помады открылся краешек не накрашенной губы, и Йоэля тотчас же охватили теплые воспоминания о прошлогоднем беззаботном лете, и ему стало жаль чего-то. Тогдашняя беспечность была невинна и шаловлива, а теперешняя слегка напряженна.
«Ради чего я сдерживаю себя? Неужели ради лояльности по отношению к Ильмару? Нет, я, кажется, боюсь казаться чересчур сердечным. И из-за этого я иногда разговариваю слишком сурово... Здесь я люблю ее как-то иначе, стараюсь быть к ней добрым. По дороге я то и дело спрашивал, тепло ли ей, не холодно ли, а теперь я даже туфли ее прикрыл своим пальто. Огонь нашей любви в прошлом году пламенел ярче, а теперь дает больше тепла. А мы стыдимся этого и скрываем! Мы еще не привыкли к этому. И бываем иногда резкими... Боюсь, что этот путь более опасен... Сумею ли я еще свернуть с него? А она? Она стала тише, сердечнее, преданнее. Словами этого не передашь. И где в таком случае были бы границы между правдой и ложью?»
Солнце поднялось высоко, обжигая щеку Йоэля, когда Реэт наконец открыла глаза. Йоэль импульсивно наклонился, чтобы поцелуем приветствовать ее пробуждение, но Реэт отстранила голову и поднялась.
— Я долго спала? Ах, я давно не спала таким глубоким сном! Но теперь я ужасно голодна!
Они развернули свои припасы и закусили, утоляя жажду водой из горного ручейка. Потом снова пустились в путь. В одной деревушке они встретили пустую машину, и шофер подвез их. В Торанке они переночевали в романтическом замке, превращенном в отель. Вид из окна в комнате Реэт на еловые и сосновые леса так сильно напоминал окрестности зимнего санатория, что у нее исчезло всякое желание задержаться здесь дольше, чем было необходимо.
В следующие дни они обошли ряд городов и городков, задерживаясь подольше там, где им нравилось, совершая прогулки, восхищаясь прекрасными местностями, воздухом и солнцем Лазурного берега. О покупке дачи они вовсе забыли.
— Странно, — сказала Реэт, когда они прибыли наконец в Ниццу, — я все время мечтала о вилле на берегу Средиземного моря, а теперь я временами даже побаиваюсь, что нападем на такую, которая годится. Я просто не переношу этих надписей: «Продается...»
— На этом и моя миссия кончается. Подходящей дачи мы не нашли. Теперь я со спокойным сердцем могу уехать.
— Не уезжай еще! — тихонько, умоляюще произнесла Реэт. — Побудь еще хоть несколько деньков со мной! Пошли Ильмару телеграмму, чтобы он не ждал напрасно!
— Невозможно оставаться тут дольше. Работа ждет.
— Я понимаю, но...
— Но?
— Для тебя работа, конечно, дороже, чем я. И тебе все равно, как я здесь останусь одна.
Йоэль промолчал. Они шагали по Английскому бульвару на берегу моря. Людской поток шел им навстречу и обгонял их. Здесь были англичане в гольфах и с биноклями, пожилые американские дамы в роговых очках и с большими сумками, румыны с красноватым загаром, низкорослые торговцы-японцы, проплывавшие в толпе с жемчужными ожерельями, перекинутыми через руку.
— Спустимся вниз на пляж, — предложил Йоэль.
Когда Йоэль на лестнице увидел перед собой протянутую
вперед ногу Реэт, ее скользившую по перилам руку, они вдруг показались ему такими бесконечно прекрасными и дорогими, что у него дыхание замерло. Свое волнение он смог преодолеть лишь тогда, когда они рядом уселись на пляжных шезлонгах.
— Что с тобой? — спросила Реэт, для которой это душевное движение не осталось незамеченным.
— Ничего!
— Вечно это «ничего»! Никогда ты мне не говоришь, что думаешь!
— Может быть, так лучше?
— Как хочешь!
Реэт все время внутренне страдала от сдержанности Йоэля, сама она тоже не хотела быть навязчивой, и, если не считать отдельных импульсивных движений, также умела держать себя в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Уже половина первого. Извини, но у нас в пансионе сейчас начинается обед. Мне надо идти. Когда же мы увидимся, когда будем смотреть дачи?
Только тут Иоэль заметил, как он обидел Реэт своей вынужденной суровостью. А ведь в душе ему все время безумно хотелось схватить эту женщину в объятия. Он взял руку Реэт и вопросительно поглядел в ее сумрачные глаза, пока те понемногу не смягчились.
— Не пойти ли нам вместе пообедать? Или тебе не хочется?
— Хочется! — тихонько ответила Реэт.
Когда они позднее с разгоревшимися от выпитого вина лицами вышли из ресторана, настроение у них изменилось, а шаг стал таким легким, что они даже не заметили, как прошли по свежеотлитой цементной мостовой, оставляя
глубокие следы. Но радость их была такой явной, что рабочие даже не рассердились на них, а, махнув рукой, принялись заглаживать следы. Одному шоферу пришлось даже резко затормозить перед веселой парочкой, неосторожно перебегавшей через улицу.
Мир неожиданно раскрылся перед ними.
— Иоэль! — прошептала Реэт, сжимая руку друга.
На следующее утро они стояли возле устья Горж де Лу: перед ними высились две параллельные горные цепи, разделенные глубокой стремниной реки Лу. «Как и мы двое, - подумал Йоэль, - так близки, и все же между нами пропасть».
Шагая вперед по ущелью, они любовались изгибами узкой тропинки вдоль края скалы, лесистыми склонами противоположной горной цепи, подымавшимися до голой вершины, где кружились лишь одинокие горные орлы; неожиданно их внимание привлек к себе низвергающийся с шумом водопад, струи которого казались почти неподвижными и непрестанный шум которого словно приковывал человека к месту, не давая возможности и не вызывая желания произнести хоть слово. Крутые обрывы тут же за перилами, тяжелые обломки скал над головой, солнце, освещающее склоны противоположной горы, свежий воздух, иногда прохладный туннель, а в конце ущелья голый склон горы со снежной вершиной — все эти изменчивые картины во время пешего похода утомили Реэт. Они уселись на камнях возле горного ручейка. Монотонное журчание его еще больше обессилило Реэт. Опустив голову на колени к Йоэлю, она тотчас же заснула.
Йоэль задумался. Было так странно сидеть здесь в этой чужой, незнакомой местности, где кругом не видно ни души, только камни, вода, солнце и этот кусочек родины на коленях.
Как доверчиво положила эта голову к нему на колени, уверенная, что Йоэль не может подумать или сделать ничего плохого! Да он и не думает сделать ничего плохого. Именно здесь, где так легко и безопасно было бы свернуть на скользкую дорожку, Йоэль останется воздержанным и сохранит корректную лояльность к Ильмару. Как видно, и Реэт довольна этими чисто дружескими отношениями, и, если им снова придется расстаться, ничто не омрачит их новой встречи.
Йоэль разглядывал лицо спящей. Из-под губной помады открылся краешек не накрашенной губы, и Йоэля тотчас же охватили теплые воспоминания о прошлогоднем беззаботном лете, и ему стало жаль чего-то. Тогдашняя беспечность была невинна и шаловлива, а теперешняя слегка напряженна.
«Ради чего я сдерживаю себя? Неужели ради лояльности по отношению к Ильмару? Нет, я, кажется, боюсь казаться чересчур сердечным. И из-за этого я иногда разговариваю слишком сурово... Здесь я люблю ее как-то иначе, стараюсь быть к ней добрым. По дороге я то и дело спрашивал, тепло ли ей, не холодно ли, а теперь я даже туфли ее прикрыл своим пальто. Огонь нашей любви в прошлом году пламенел ярче, а теперь дает больше тепла. А мы стыдимся этого и скрываем! Мы еще не привыкли к этому. И бываем иногда резкими... Боюсь, что этот путь более опасен... Сумею ли я еще свернуть с него? А она? Она стала тише, сердечнее, преданнее. Словами этого не передашь. И где в таком случае были бы границы между правдой и ложью?»
Солнце поднялось высоко, обжигая щеку Йоэля, когда Реэт наконец открыла глаза. Йоэль импульсивно наклонился, чтобы поцелуем приветствовать ее пробуждение, но Реэт отстранила голову и поднялась.
— Я долго спала? Ах, я давно не спала таким глубоким сном! Но теперь я ужасно голодна!
Они развернули свои припасы и закусили, утоляя жажду водой из горного ручейка. Потом снова пустились в путь. В одной деревушке они встретили пустую машину, и шофер подвез их. В Торанке они переночевали в романтическом замке, превращенном в отель. Вид из окна в комнате Реэт на еловые и сосновые леса так сильно напоминал окрестности зимнего санатория, что у нее исчезло всякое желание задержаться здесь дольше, чем было необходимо.
В следующие дни они обошли ряд городов и городков, задерживаясь подольше там, где им нравилось, совершая прогулки, восхищаясь прекрасными местностями, воздухом и солнцем Лазурного берега. О покупке дачи они вовсе забыли.
— Странно, — сказала Реэт, когда они прибыли наконец в Ниццу, — я все время мечтала о вилле на берегу Средиземного моря, а теперь я временами даже побаиваюсь, что нападем на такую, которая годится. Я просто не переношу этих надписей: «Продается...»
— На этом и моя миссия кончается. Подходящей дачи мы не нашли. Теперь я со спокойным сердцем могу уехать.
— Не уезжай еще! — тихонько, умоляюще произнесла Реэт. — Побудь еще хоть несколько деньков со мной! Пошли Ильмару телеграмму, чтобы он не ждал напрасно!
— Невозможно оставаться тут дольше. Работа ждет.
— Я понимаю, но...
— Но?
— Для тебя работа, конечно, дороже, чем я. И тебе все равно, как я здесь останусь одна.
Йоэль промолчал. Они шагали по Английскому бульвару на берегу моря. Людской поток шел им навстречу и обгонял их. Здесь были англичане в гольфах и с биноклями, пожилые американские дамы в роговых очках и с большими сумками, румыны с красноватым загаром, низкорослые торговцы-японцы, проплывавшие в толпе с жемчужными ожерельями, перекинутыми через руку.
— Спустимся вниз на пляж, — предложил Йоэль.
Когда Йоэль на лестнице увидел перед собой протянутую
вперед ногу Реэт, ее скользившую по перилам руку, они вдруг показались ему такими бесконечно прекрасными и дорогими, что у него дыхание замерло. Свое волнение он смог преодолеть лишь тогда, когда они рядом уселись на пляжных шезлонгах.
— Что с тобой? — спросила Реэт, для которой это душевное движение не осталось незамеченным.
— Ничего!
— Вечно это «ничего»! Никогда ты мне не говоришь, что думаешь!
— Может быть, так лучше?
— Как хочешь!
Реэт все время внутренне страдала от сдержанности Йоэля, сама она тоже не хотела быть навязчивой, и, если не считать отдельных импульсивных движений, также умела держать себя в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91