Тон ее голоса быстро поднялся до угрожающего, и когда вошедшая из кухни прислуга Дуня стала что-то шептать хозяйке на ухо, та прикрикнула на нее: «Убирайтесь отсюда!»
— Если понадобится, они могут и реквизировать, — сказал Хурт в ответ на ее причитания.
Но это означало подливать масло в огонь.
— Ах, реквизировать? Пусть попробуют! Не думаете ли вы, что мы, как овечки, спокойно дадим себя зарезать? Или вы полагаете, что у моего мужа не хватит денег, чтобы смазать все колеса, коли потребуется? Странное дело, каждый может схватить тебя за горло, обчистить твои карманы и вдобавок еще называться честным человеком!
— Все же это было бы в интересах общества, — попытался Хурт возразить ей.
— Какое общество? Что такое это общество? Такие же люди, как и мы. Или гораздо хуже. Сидят там в городской управе и думают, что могут важничать. Пусть подождут, скоро они оттуда разбегутся, только пятки засверкают! Кто в наши дни сколотил хоть какой-нибудь капитал, тот у них словно заноза в глазу. Знаете, в чем дело? Мой муж не из их компании, вот они и гадят ему! Как бы не так, испробуют они еще крепкого кулака, наплачутся еще!
«Видимо, меня пригласили для того, чтобы хорошенько отругать», — подумал Хурт.
— Конечно, — ввернул в свою очередь и Тарас, — все это проделки проклятых партейщиков. Но когда они, в конце концов, слетят со своих мест, пусть не ждут пощады, вот что я скажу!
Хозяева еще долго ругались, сердились, грозились и изливали душу перед Хуртом. Но потом тон разговора стал мягче.
— Извините, что мы так выражаем свою досаду перед гостем, но вы должны понять нас. Так продолжаться не может! — оправдывался Тарас, когда они из столовой вернулись в зал.
Хурту было ясно, что Тарас отлично знает, как обстоят дела с постройкой ратуши.
— Видите ли, — уже спокойнее проговорил Тарас, — если планы насчет ратуши во многом зависят от вас, то нельзя ли это дело как-нибудь уладить? Марта, будь добра, принеси оттуда этот коньяк! Разрешите вам налить? Наш разговор еще не окончен, и я не привык разговаривать всухую. Так вот, если подойти ко всему этому по-деловому, то неужто вам так уж необходим мой участок? Что вы будете делать с этаким кусищем? К чему вы растягиваете свою ратушу на обе стороны, будто гармошку? Что вы думаете разместить в этом домине?
— По возможности все учреждения городской управы. Таково требование, и оно вполне понятно.
— Ничуть не понятно. Возьмем хотя бы городскую библиотеку, сейчас она разбросана в трех местах и тем самым ближе к народу. А тогда? Вы сами знаете, как много она займет места. Любой мальчишка-сопляк начнет протирать ступени вашей красивой лестницы и пачкать ваши чистые двери. Мне говорили, что есть даже такие, что заходят в читальню погреться, всякие босяки, которые провоняют потом все коридоры. Нет, библиотеку вам незачем тащить в новое здание. И некоторые другие учреждения точно так же. Вы же не собираетесь разместить там городскую богадельню и всякие конторы городских предприятий? Так что при желании вы могли бы построить здание куда поменьше. В крайнем случае, могли бы поднять здание в вышину этажа на два, это даже красивее, и углубить его в землю, потому что архивы и сейфы можно устроить в подвале... Не так ли?
Такие соображения не были для Хурта новостью, о них уже судили и рядили в комиссиях, их высказывали в частных беседах.
Но Тарас пошел еще дальше.
— В конце концов, вам ничего не надо делать, а всего только чуточку обрезать одно крыло, так, чтобы оно не захватывало моего участка.
— Но тогда владельцы других участков могут прийти с такими же претензиями...
— Ах, эти там, — и Тарас большим пальцем пренебрежительно ткнул куда-то через плечо, — неужто вы их считаете какими-то владельцами? Поверьте мне, они будут счастливы, если получат приличную цену за свои огороды.
Хурт ясно представил себе своего выношенного в мечтах, плывущего к новому городу лебедя с одним крылом, обрезанным, по совету Тараса, и другим, вяло волочащимся рядом. Словно угадав его мысли, Тарас сказал:
— Может быть, вы боитесь, что здание станет некрасивым? Но я ведь уже сказал, что мой торговый дом можно построить в таком стиле, чтобы он гармонировал с ратушей. Даже точно в таком же стиле.. Чтобы он был продолжением ратуши. Ничего такого, что причиняло бы боль глазу даже с точки зрения искусства. Я предоставил бы вам полную свободу, лишь бы вы избавили мой участок от этой угрозы; Вы можете быть совершенно уверены, что торговый дом, во всяком случае, должен быть построен раньше ратуши! Какой бы архитектор ни начал строить ратушу, предположим даже, что это будете не вы, ему волей-неволей придется учитывать внешний вид нашего торгового дома. И тогда увидите, что таким образом еще лучше проведете ваш стиль.
Похоже было, что вопрос состоял не только в участке, который город собирался отобрать у Тараса, но в уже заранее задуманной постройке торгового дома, которому могли помешать, и, наконец, в изрядной доле строптивого упрямства. Тарас, возможно, был прав в том, что свой торговый дом он построит раньше, чем город завершит свои планы насчет ратуши, и кто тогда решится разрушить большой торговый дом, чтобы освободить место для ратуши? Так ему удалось бы спутать все карты города, и нынешняя работа Хурта была бы сделана впустую. А может ли Хурт опередить Тараса? Едва ли, потому что городские мельницы мелют неторопливо.
Хурт посмотрел на сидевшего по другую сторону стола худощавого невысокого человека, чьи крепко стиснутые губы выражали столько же силы воли, сколько и упрямства. Итак, этот маленький человек с толстой мошной способен был погубить дело, предпринятое общественностью всего города! Он предлагал компромисс, потому что компромисс этот был ему выгоден, поскольку передвижение городского центра к самому его торговому дому открывало прекрасную перспективу для его торговых дел. С другой стороны, если принять предложение этого толстосума, то постройка ратуши войдет в круг его интересов и станет намного реальнее.
Но что означало для Хурта согласие на предложение Тараса? Это означало подчиниться интересам частного капитала, признать банкротство власти города, это значило подпилить ветку, на которой сидел сам Хурт! Ему, как частному архитектору, пришлось бы ставить палки в колеса самому себе как городскому архитектору, нарочно медлить и тянуть с городскими делами, пока не наладятся частные дела, — одним словом, он должен был саботировать самого себя. Он должен был предать свои мечты о коренном изменении лица города, предать интересы общества, на службе у которого находился.
— Интересы общества? — сухо усмехнулся Тарас. — Значит, вы не знаете, почему точат зуб именно на мой участок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Если понадобится, они могут и реквизировать, — сказал Хурт в ответ на ее причитания.
Но это означало подливать масло в огонь.
— Ах, реквизировать? Пусть попробуют! Не думаете ли вы, что мы, как овечки, спокойно дадим себя зарезать? Или вы полагаете, что у моего мужа не хватит денег, чтобы смазать все колеса, коли потребуется? Странное дело, каждый может схватить тебя за горло, обчистить твои карманы и вдобавок еще называться честным человеком!
— Все же это было бы в интересах общества, — попытался Хурт возразить ей.
— Какое общество? Что такое это общество? Такие же люди, как и мы. Или гораздо хуже. Сидят там в городской управе и думают, что могут важничать. Пусть подождут, скоро они оттуда разбегутся, только пятки засверкают! Кто в наши дни сколотил хоть какой-нибудь капитал, тот у них словно заноза в глазу. Знаете, в чем дело? Мой муж не из их компании, вот они и гадят ему! Как бы не так, испробуют они еще крепкого кулака, наплачутся еще!
«Видимо, меня пригласили для того, чтобы хорошенько отругать», — подумал Хурт.
— Конечно, — ввернул в свою очередь и Тарас, — все это проделки проклятых партейщиков. Но когда они, в конце концов, слетят со своих мест, пусть не ждут пощады, вот что я скажу!
Хозяева еще долго ругались, сердились, грозились и изливали душу перед Хуртом. Но потом тон разговора стал мягче.
— Извините, что мы так выражаем свою досаду перед гостем, но вы должны понять нас. Так продолжаться не может! — оправдывался Тарас, когда они из столовой вернулись в зал.
Хурту было ясно, что Тарас отлично знает, как обстоят дела с постройкой ратуши.
— Видите ли, — уже спокойнее проговорил Тарас, — если планы насчет ратуши во многом зависят от вас, то нельзя ли это дело как-нибудь уладить? Марта, будь добра, принеси оттуда этот коньяк! Разрешите вам налить? Наш разговор еще не окончен, и я не привык разговаривать всухую. Так вот, если подойти ко всему этому по-деловому, то неужто вам так уж необходим мой участок? Что вы будете делать с этаким кусищем? К чему вы растягиваете свою ратушу на обе стороны, будто гармошку? Что вы думаете разместить в этом домине?
— По возможности все учреждения городской управы. Таково требование, и оно вполне понятно.
— Ничуть не понятно. Возьмем хотя бы городскую библиотеку, сейчас она разбросана в трех местах и тем самым ближе к народу. А тогда? Вы сами знаете, как много она займет места. Любой мальчишка-сопляк начнет протирать ступени вашей красивой лестницы и пачкать ваши чистые двери. Мне говорили, что есть даже такие, что заходят в читальню погреться, всякие босяки, которые провоняют потом все коридоры. Нет, библиотеку вам незачем тащить в новое здание. И некоторые другие учреждения точно так же. Вы же не собираетесь разместить там городскую богадельню и всякие конторы городских предприятий? Так что при желании вы могли бы построить здание куда поменьше. В крайнем случае, могли бы поднять здание в вышину этажа на два, это даже красивее, и углубить его в землю, потому что архивы и сейфы можно устроить в подвале... Не так ли?
Такие соображения не были для Хурта новостью, о них уже судили и рядили в комиссиях, их высказывали в частных беседах.
Но Тарас пошел еще дальше.
— В конце концов, вам ничего не надо делать, а всего только чуточку обрезать одно крыло, так, чтобы оно не захватывало моего участка.
— Но тогда владельцы других участков могут прийти с такими же претензиями...
— Ах, эти там, — и Тарас большим пальцем пренебрежительно ткнул куда-то через плечо, — неужто вы их считаете какими-то владельцами? Поверьте мне, они будут счастливы, если получат приличную цену за свои огороды.
Хурт ясно представил себе своего выношенного в мечтах, плывущего к новому городу лебедя с одним крылом, обрезанным, по совету Тараса, и другим, вяло волочащимся рядом. Словно угадав его мысли, Тарас сказал:
— Может быть, вы боитесь, что здание станет некрасивым? Но я ведь уже сказал, что мой торговый дом можно построить в таком стиле, чтобы он гармонировал с ратушей. Даже точно в таком же стиле.. Чтобы он был продолжением ратуши. Ничего такого, что причиняло бы боль глазу даже с точки зрения искусства. Я предоставил бы вам полную свободу, лишь бы вы избавили мой участок от этой угрозы; Вы можете быть совершенно уверены, что торговый дом, во всяком случае, должен быть построен раньше ратуши! Какой бы архитектор ни начал строить ратушу, предположим даже, что это будете не вы, ему волей-неволей придется учитывать внешний вид нашего торгового дома. И тогда увидите, что таким образом еще лучше проведете ваш стиль.
Похоже было, что вопрос состоял не только в участке, который город собирался отобрать у Тараса, но в уже заранее задуманной постройке торгового дома, которому могли помешать, и, наконец, в изрядной доле строптивого упрямства. Тарас, возможно, был прав в том, что свой торговый дом он построит раньше, чем город завершит свои планы насчет ратуши, и кто тогда решится разрушить большой торговый дом, чтобы освободить место для ратуши? Так ему удалось бы спутать все карты города, и нынешняя работа Хурта была бы сделана впустую. А может ли Хурт опередить Тараса? Едва ли, потому что городские мельницы мелют неторопливо.
Хурт посмотрел на сидевшего по другую сторону стола худощавого невысокого человека, чьи крепко стиснутые губы выражали столько же силы воли, сколько и упрямства. Итак, этот маленький человек с толстой мошной способен был погубить дело, предпринятое общественностью всего города! Он предлагал компромисс, потому что компромисс этот был ему выгоден, поскольку передвижение городского центра к самому его торговому дому открывало прекрасную перспективу для его торговых дел. С другой стороны, если принять предложение этого толстосума, то постройка ратуши войдет в круг его интересов и станет намного реальнее.
Но что означало для Хурта согласие на предложение Тараса? Это означало подчиниться интересам частного капитала, признать банкротство власти города, это значило подпилить ветку, на которой сидел сам Хурт! Ему, как частному архитектору, пришлось бы ставить палки в колеса самому себе как городскому архитектору, нарочно медлить и тянуть с городскими делами, пока не наладятся частные дела, — одним словом, он должен был саботировать самого себя. Он должен был предать свои мечты о коренном изменении лица города, предать интересы общества, на службе у которого находился.
— Интересы общества? — сухо усмехнулся Тарас. — Значит, вы не знаете, почему точат зуб именно на мой участок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91