.. Иван резко мотнул
головой, в затылке ударил тяжелый молот, виски сдавило. Он приоткрыл
глаза.
Обстановка была незнакомой. Одно ясно, это не отель и не притон, даже
не ночлежка. Единственным, что он видел, было переплетение ржавых труб,
переплетение совершенно немыслимое и беспорядочное. Похоже, его запихали в
какой-то подвал или что-то наподобие. Пахло сыростью. Даже в таком
состоянии он смог отметить это. И было неестественно тихо - так тихо могло
быть лишь под землей или в барокамере.
Он попробовал приподнять голову. Не получилось. Напряг мышцы рук,
дернулся всем телом, попробовал подтянуть колени к животу. Но все с тем же
успехом. Связали! Иван мотнул головой в другую сторону и ударился о выступ
трубы. Связали, сволочи! Он вдруг все вспомнил. Но почему?! Эта свора
должна была по идее обчистить его и смотаться... хотя, что там обчищать -
в карманах, дай Бог, если наберется с полсотни евромарок, гроши! Но все
равно было непонятно, зачем он им?!
Сильно хотелось пить, глотка пересохла, язык тяжелым сухим кляпом
лежал во рту. Иван скосил глаза, насколько смог выгнул шею. Но так ни
черта и не рассмотрел-прикрутили его на совесть!
- Эй, кто там! - крикнул он.
Изо рта вырвался не крик, а жалкий сип, в затылок будто ломом
долбанули.
Откуда-то сверху прямо на нос упала капля воды. Иван поднял глаза -
потолок был невысоким, темным, и по нему шли переплетенные трубы.
Мелькнула гнусная мысль - а может, эти ублюдки привязали его тут, подальше
от глаз людских, а сами смотались, пускай, мол, подыхает? Могло быть и
так! Настроение упало до нуля, хотя, казалось, ниже падать было некуда.
- Эй, вы! - снова закричал Иван. - Сучье семя! Трусы паршивые! Да
откликнитесь же кто-нибудь, мать вашу!
Он уже начинал ощущать собственное тело, мог даже пошевелить
кончиками пальцев. Ничего, еще полчасика, и он придет в себя, выпутается!
Не из таких переделок выбирался! Но напускная бодрость тут же исчезла, и
им завладевала апатия, перед глазами снова начинали мельтешить всякие
зигзаги, молнии, уродцы, хари, рожи, казалось, - еще немного и
галлюцинации совсем оттеснят явь, и тогда он или спятит окончательно, или
впадет в долгую бредовую немочь, или просто подохнет прямо тут,
привязанным к трубам. В мозгу застучала прилипчивая короткая фраза: труп
на трубах, труп на трубах... и от нее никак не удавалось избавиться.
- Вы все - дерьмо и подонки! - заорал он, не щадя пересохшей глотки.
- Ну ничего, твари, мы еще посчитаемся! Мы еще с вами поговорим по душам!
От крика он снова потерял сознание. Но в этот раз не надолго. Очнулся
от резкого прикосновения к губам чего-то холодного. Приоткрыл глаза.
Стриженный здоровяк тыкал ему прямо под нос горлышком длинной вытянутой
бутыли. Он, наверное, только что вытащил ее из холодильника - горло было
ледяным.
- Пей, паскудина!
В рот ударила струя жидкости. Иван глотнул раз, другой... Горло свело
судорогой от холода, но он глотал и глотал, казалось, он никогда не
напьется. Он даже не ощущал, что именно он пьет, ему это было без разницы.
Уже позже, когда жидкость хлынула из горла обратно, заливая грудь, ноги,
он увидал этикетку на бутыли - это была обыкновенная шипучка. Да и не
похоже, чтобы ему подсовывали что-то не то, никто вроде бы не собирался
его отправлять на тот свет таким сложным образом, достаточно ведь было
просто ножичком пырнуть или оставить привязанным. Но Ивану в эти минуты
было на все наплевать. Он ощущал почти блаженство от этих нескольких не
вылившихся обратно глотков шипучки. В голове загудело, зашумело...
- Ну что, напился? - поинтересовался стриженный.
Иван не удостоил его ответом.
- Ну тогда отдохни, парень!
Стриженный с размаху ткнул его кулачищем в солнечное сплетение. Иван
задохнулся, вытаращил глаза, дернулся всем телом. Но тут же получил удар в
челюсть. И опять провалился в темноту.
- Ничего, это тебе вместо наркоза, - сказал стриженный и ушел.
Еще три недели назад Иван был в Москве, с утра до ночи бегал с
высунутым языком по приемным, кабинетам, все пытался что-то объяснить,
доказать. На него смотрели как на не в меру обнаглевшего баловня судьбы,
решившего вдруг, что весь мир вертится вокруг его носа, а кое-кто
намеками, а то и впрямую давал понять это.
Старый приятель, друг, однокашник Толик Ребров, заведовавший в
Космоцентре сектором Дальнего Поиска, заявил без обиняков:
- Кончай блажить, Ваня! У нас план расписан до трехтысячного года, а
ты лезешь, понимаешь, с ребячьими фантазиями! Ты что, думаешь, ежели ты
известная личность, любимец публики и герой-испытатель, так для тебя все
на слом пустят, так, что ли. Щас тебе прямо, по-щучьему велению,
экспедицию снарядят, фонды выделят, людей подберут, технику: давай, мол,
Ваня, валяй, - куда глаза глядят! Слушай, ну тебе же не двенадцать лет!
Чего ты мозги занятым людям пудришь?!
Иван и сам понимал, что его затея безнадежна. Умом понимал, а вот
сердце в это отказывалось верить.
Его отовсюду гнали - и по-доброму, и с шуточкой, и с посулами, и
по-всякому, но гнали. Был, правда, один выход. Надо лечь на обследование,
чтоб провели самую глубокую, скрупулезную мнемоскопию, все изучили,
разобрались, решили, постановили и так далее. Но у Ивана была
всего-навсего одна жизнь, он не мог ждать годами и десятилетиями, ждать
неизвестно чего. И потому он не раскрывался. Хотя и подозревал, что данные
областного мнемоцентра уже давным-давно поступили куда надо,
обрабатываются, и что он сам на крючке, просто его не хотят раньше времени
тревожить. И тогда он решил порвать со всем - сил не хватало! Он подал
рапорт через голову Толика Реброва высшему начальству. Рапорт, как это и
должно было случиться, вернулся к Толику. Тот вызвал сразу.
- Ладно, старина, я тебя понимаю, - сказал задушевно, - Другой бы на
твоем месте лет десять назад сломался. Все, не тужи! Клянусь тебе, что
выбью отпуск еще на полгода, лады?!
Иван отрицательно мотнул головой.
- А чего же ты хочешь?
- Все того же!
- Ну, ты даешь, старина! Я ж тебе тыщу раз объяснял, ну кто тебе
отвалит такую сумму за здорово живешь?! Ты же прекрасно знаешь, сколько
стоит переброска в такую даль средней поисковой лохани! Знаешь?!
- Знаю, - согласился Иван. Конечно, он знал, что со своей затеей
сожрет процентов десять, а то и двенадцать, всей энергии, отпускаемой
Космоцентру на год, и тем самым сорвет несколько запланированных полетов.
Но что ж ему теперь, вот так и сидеть с протянутой рукой оставшиеся годы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
головой, в затылке ударил тяжелый молот, виски сдавило. Он приоткрыл
глаза.
Обстановка была незнакомой. Одно ясно, это не отель и не притон, даже
не ночлежка. Единственным, что он видел, было переплетение ржавых труб,
переплетение совершенно немыслимое и беспорядочное. Похоже, его запихали в
какой-то подвал или что-то наподобие. Пахло сыростью. Даже в таком
состоянии он смог отметить это. И было неестественно тихо - так тихо могло
быть лишь под землей или в барокамере.
Он попробовал приподнять голову. Не получилось. Напряг мышцы рук,
дернулся всем телом, попробовал подтянуть колени к животу. Но все с тем же
успехом. Связали! Иван мотнул головой в другую сторону и ударился о выступ
трубы. Связали, сволочи! Он вдруг все вспомнил. Но почему?! Эта свора
должна была по идее обчистить его и смотаться... хотя, что там обчищать -
в карманах, дай Бог, если наберется с полсотни евромарок, гроши! Но все
равно было непонятно, зачем он им?!
Сильно хотелось пить, глотка пересохла, язык тяжелым сухим кляпом
лежал во рту. Иван скосил глаза, насколько смог выгнул шею. Но так ни
черта и не рассмотрел-прикрутили его на совесть!
- Эй, кто там! - крикнул он.
Изо рта вырвался не крик, а жалкий сип, в затылок будто ломом
долбанули.
Откуда-то сверху прямо на нос упала капля воды. Иван поднял глаза -
потолок был невысоким, темным, и по нему шли переплетенные трубы.
Мелькнула гнусная мысль - а может, эти ублюдки привязали его тут, подальше
от глаз людских, а сами смотались, пускай, мол, подыхает? Могло быть и
так! Настроение упало до нуля, хотя, казалось, ниже падать было некуда.
- Эй, вы! - снова закричал Иван. - Сучье семя! Трусы паршивые! Да
откликнитесь же кто-нибудь, мать вашу!
Он уже начинал ощущать собственное тело, мог даже пошевелить
кончиками пальцев. Ничего, еще полчасика, и он придет в себя, выпутается!
Не из таких переделок выбирался! Но напускная бодрость тут же исчезла, и
им завладевала апатия, перед глазами снова начинали мельтешить всякие
зигзаги, молнии, уродцы, хари, рожи, казалось, - еще немного и
галлюцинации совсем оттеснят явь, и тогда он или спятит окончательно, или
впадет в долгую бредовую немочь, или просто подохнет прямо тут,
привязанным к трубам. В мозгу застучала прилипчивая короткая фраза: труп
на трубах, труп на трубах... и от нее никак не удавалось избавиться.
- Вы все - дерьмо и подонки! - заорал он, не щадя пересохшей глотки.
- Ну ничего, твари, мы еще посчитаемся! Мы еще с вами поговорим по душам!
От крика он снова потерял сознание. Но в этот раз не надолго. Очнулся
от резкого прикосновения к губам чего-то холодного. Приоткрыл глаза.
Стриженный здоровяк тыкал ему прямо под нос горлышком длинной вытянутой
бутыли. Он, наверное, только что вытащил ее из холодильника - горло было
ледяным.
- Пей, паскудина!
В рот ударила струя жидкости. Иван глотнул раз, другой... Горло свело
судорогой от холода, но он глотал и глотал, казалось, он никогда не
напьется. Он даже не ощущал, что именно он пьет, ему это было без разницы.
Уже позже, когда жидкость хлынула из горла обратно, заливая грудь, ноги,
он увидал этикетку на бутыли - это была обыкновенная шипучка. Да и не
похоже, чтобы ему подсовывали что-то не то, никто вроде бы не собирался
его отправлять на тот свет таким сложным образом, достаточно ведь было
просто ножичком пырнуть или оставить привязанным. Но Ивану в эти минуты
было на все наплевать. Он ощущал почти блаженство от этих нескольких не
вылившихся обратно глотков шипучки. В голове загудело, зашумело...
- Ну что, напился? - поинтересовался стриженный.
Иван не удостоил его ответом.
- Ну тогда отдохни, парень!
Стриженный с размаху ткнул его кулачищем в солнечное сплетение. Иван
задохнулся, вытаращил глаза, дернулся всем телом. Но тут же получил удар в
челюсть. И опять провалился в темноту.
- Ничего, это тебе вместо наркоза, - сказал стриженный и ушел.
Еще три недели назад Иван был в Москве, с утра до ночи бегал с
высунутым языком по приемным, кабинетам, все пытался что-то объяснить,
доказать. На него смотрели как на не в меру обнаглевшего баловня судьбы,
решившего вдруг, что весь мир вертится вокруг его носа, а кое-кто
намеками, а то и впрямую давал понять это.
Старый приятель, друг, однокашник Толик Ребров, заведовавший в
Космоцентре сектором Дальнего Поиска, заявил без обиняков:
- Кончай блажить, Ваня! У нас план расписан до трехтысячного года, а
ты лезешь, понимаешь, с ребячьими фантазиями! Ты что, думаешь, ежели ты
известная личность, любимец публики и герой-испытатель, так для тебя все
на слом пустят, так, что ли. Щас тебе прямо, по-щучьему велению,
экспедицию снарядят, фонды выделят, людей подберут, технику: давай, мол,
Ваня, валяй, - куда глаза глядят! Слушай, ну тебе же не двенадцать лет!
Чего ты мозги занятым людям пудришь?!
Иван и сам понимал, что его затея безнадежна. Умом понимал, а вот
сердце в это отказывалось верить.
Его отовсюду гнали - и по-доброму, и с шуточкой, и с посулами, и
по-всякому, но гнали. Был, правда, один выход. Надо лечь на обследование,
чтоб провели самую глубокую, скрупулезную мнемоскопию, все изучили,
разобрались, решили, постановили и так далее. Но у Ивана была
всего-навсего одна жизнь, он не мог ждать годами и десятилетиями, ждать
неизвестно чего. И потому он не раскрывался. Хотя и подозревал, что данные
областного мнемоцентра уже давным-давно поступили куда надо,
обрабатываются, и что он сам на крючке, просто его не хотят раньше времени
тревожить. И тогда он решил порвать со всем - сил не хватало! Он подал
рапорт через голову Толика Реброва высшему начальству. Рапорт, как это и
должно было случиться, вернулся к Толику. Тот вызвал сразу.
- Ладно, старина, я тебя понимаю, - сказал задушевно, - Другой бы на
твоем месте лет десять назад сломался. Все, не тужи! Клянусь тебе, что
выбью отпуск еще на полгода, лады?!
Иван отрицательно мотнул головой.
- А чего же ты хочешь?
- Все того же!
- Ну, ты даешь, старина! Я ж тебе тыщу раз объяснял, ну кто тебе
отвалит такую сумму за здорово живешь?! Ты же прекрасно знаешь, сколько
стоит переброска в такую даль средней поисковой лохани! Знаешь?!
- Знаю, - согласился Иван. Конечно, он знал, что со своей затеей
сожрет процентов десять, а то и двенадцать, всей энергии, отпускаемой
Космоцентру на год, и тем самым сорвет несколько запланированных полетов.
Но что ж ему теперь, вот так и сидеть с протянутой рукой оставшиеся годы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214