Надо дышать свободой,
наслаждаться ею, а не трястись перед призраком завтрашнего дня. Чем ниже он
спускался, тем отчаянней была братва, pro встречали с восторгом. За семь
часов он прошел сокрушительным смерчем по тринадцати гидрозонам. Он устал.
Он не может один освободить всех. Он не Господь Бог!
- Вниз!!!
* * *
Старик сидел в огромном кресле возле черного столика из иргизейскоГо
гранита, высвечивающегося внутренним мрачным огнем. Сидел и смотрел в
расписной свод потолка. Янтарно-рыжий болигонский кентавр на этом потолке
уносил невесть куда прекрасную земную девушку с седыми, заплетенными в две
толстые косы волосами. Роспись была изумительной, такую могли создать
только старинные мастера.
- Подлинное переживает время. Не правда ли?
Иван лежал метрах в четырех от кресла, лежал в страшно неудобном
положении. Руки и ноги у него были скручены тонкой черной цепью - такую не
разорвешь и двумя бронеходами. Лежал измученный и порядком избитый. В
черной дыре, прежде чем его перебросило черт-те куда, четверо
молодцов-андроидов отхлестали его пластиконовыми прутьями. Возможно, это
был бред, галлюцинация, последний выверт Осевого. В ушах стоял
пронзительный женский крик:
"Не уходи-и-и!!!"
- Не мне и не в моем положении рассуждать о времени, - недовольно ответил
он.
Старик усмехнулся.
- Ну почему же, - тихо проговорил он, - вы бы могли пожить еще немного.
- Спасибо за вашу доброту!
Иван поглядел на цепь. И припомнились ему подземелья Хархана,
вспомнилось, как висел на цепях вниз головой, как "дозревал", как отчаянно
пытался выдраться из оков, как били его гнухи и хмаги. Было ли все это?!
Какая разница! Сейчас важно то, что происходит сию минуту. Его еще не
убили. И слава Богу! Значит, скоро убьют. Снимут информацию из мозга - и
убьют.
Старик оторвал взгляд от диковинной росписи и, будто угадав Ивановы
мысли, прошипел:
- Нет, мы решили вас не убивать.
Иван озлобился.
- Чего это вдруг на "вы"? У нас другой был разговор!
Старик тихо засмеялся, пряча губы под длинной узкой ладонью. Глаза его
заслезились.
- Тогда мы были далеки друг от друга, имели разные представления о
грядущем. А теперь вы у меня в гостях и, надеюсь, не сомневаетесь, что
музыку будет заказывать хозяин... но для своего гостя. Ведь мы с вами
русские люди, надо уважать старые обычаи, как это славно и трогательно -
быть гостеприимным, не так ли?
- Вы - русский? - удивился Иван.
- А что здесь такого? Мои предки всего двести лет назад выехали из
России. Я всегда в душе считай себя русским, меня всегда тянуло на родину,
к золотым куполам, березовым рощам, древним избушкам. И скажите, ведь они
еще сохранились?
- Сохранились, - ответил Иван. - Их стало еще больше, чем двести лет
назад, человек без дерева высыхает, превращается в пластиконовую куклу.
Кукла может жить в пластиконовом доме. Человек нет. И вообще - у меня
затекли ноги. Странное гостеприимство!
- Сейчас вам станет удобнее! - Старик поднял руку.
Из темного угла зала выкатилось плоское кресло, подползло под Ивана,
обжало, обмяло, приподняло, раздулось, принимая удобную для лежащего в нем
форму. Теперь Иван выглядел со своими цепями и скрюченной спиной на
роскошном биосенсорном кресле совсем лишним и нелепым в этом росписном
дворце. Неужели он снова под толщей антарктических льдов?! На Земле?!
- Вам не надоело слоняться по Вселенной?!
- А что?! - простовато спросил Иван.
- О нет, - замахал рукой старик, - не подумайте, что я стану предлагать
вам хорошую, прибыльную должность в нашем концерне! Это просто любопытство.
- Мне плевать на ваш концерн!
- Грубо. Так можно было бы отозваться о чем-то незначительном и мелком.
Но у вас была возможность убедиться в нащем могуществе...
Иван вдруг вспомнил про несчастного карлика, отпрыска императорской
династии.
- Где Цай?! - выкрикнул он.
- Он уже работает на нас. Он покладистый малый.
- Не верю!
- Осведомьтесь в Синдикате. Вам подтвердят.
- Откуда вы знаете про Синдикат и про то, что Цай ван Дау был с ним
связан? Это неправда! Цай был простым каторжником на Гиргее...
Старик не стал спорить с Иваном. Он вновь сосредоточенно рассматривал
старую роспись. Ноздри его тонкого и длинного носа алчно трепетали, будто
это не кентавр, а он сам умыкал прекрасную седокосую незнакомку.
- Мы знает правду, - бормотал он машинально, - знаем. А чего не знаем,
узнаем от вас, верно я говорю?
Иван промолчал.
Он видел, как открылась ниша в черной стене... и в зал вполз головоногий.
Это было выше всякого понимания.
Неужели он в Системе?! Что случилось?! Почему?!
- Это Хархан? - спросил он неожиданно для самого себя.
- Нет, это Земля, - ответил старик.
Вслед за головоногим на гравиподушке, в путанице шлангов и проводов
выползла плаха-распятие. Это был конец света! Неужели ОНИ уже на Земле!
Кресло с Иваном наползло на плаху, растеклось, разорвалось на четыре
части и стекло по боковинам. Теперь он лежал на том самом распятии, что
даровало ему высвобождение из чужого, чуждого тела негуманоида там, на
Хархане, нет, его распяли на плахе в Меж-арха-анье, вот где. И головоногий
тогда вволю поиздевался над ним. Так что же, все сначала?!
- Да-да, - как-то радостно заговорил старик, - с прошлым всегда приятно
встретиться, как это говорят, ностальгия по прошедшему... Да-да, вначале
вас хотели просто ликвидировать как ненужное звено. А потом подумали и
решили: а куда нам спешить, ну ликвидируем днем позже, неделей. За неделю
человека да и любое существо можно полностью перестроить, врага можно
превратить в друга, мешающего в помощника. Да вы ведь все знаете, еще в
конце ХХ-го века начались эксперименты по выращиванию зверолюдей - ох уж
эти наши малограмотные пращуры, они чуть ли не каменным топором и кресалом
вытесывали из своих соплеменников человека нового типа, сколько загубили -
не сосчитать. И хотя потом все время, почти пять веков считалось, что эти
опыты запрещены и не проводятся, ученые потихоньку да полегоньку работали,
Иван. Научную мысль не остановишь...
У Ивана кольнуло в голове. Где же он все это слышал?
Какие знакомые слова и мысли - научную мысль не остановишь, жажда нового,
инстинкт исследователя, познающего мир - все это сильнее запретов и
морали... Пристанище! Точно! Это дегенерация, это не просто вырождение
человека и человечества, это дегенерация самого научного процесса, это все
Оттуда. Зловещий голос в мозгу: "...больше половины ваших работает на нас,
с нами нельзя тягаться!" И тут же другой голос: "Развитие науки невозможно
остановить! Не было никаких монстров-ученых, исследователей-нелюдей,
которым неведомы человеколюбие, были обычные, нормальные, добрые люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
наслаждаться ею, а не трястись перед призраком завтрашнего дня. Чем ниже он
спускался, тем отчаянней была братва, pro встречали с восторгом. За семь
часов он прошел сокрушительным смерчем по тринадцати гидрозонам. Он устал.
Он не может один освободить всех. Он не Господь Бог!
- Вниз!!!
* * *
Старик сидел в огромном кресле возле черного столика из иргизейскоГо
гранита, высвечивающегося внутренним мрачным огнем. Сидел и смотрел в
расписной свод потолка. Янтарно-рыжий болигонский кентавр на этом потолке
уносил невесть куда прекрасную земную девушку с седыми, заплетенными в две
толстые косы волосами. Роспись была изумительной, такую могли создать
только старинные мастера.
- Подлинное переживает время. Не правда ли?
Иван лежал метрах в четырех от кресла, лежал в страшно неудобном
положении. Руки и ноги у него были скручены тонкой черной цепью - такую не
разорвешь и двумя бронеходами. Лежал измученный и порядком избитый. В
черной дыре, прежде чем его перебросило черт-те куда, четверо
молодцов-андроидов отхлестали его пластиконовыми прутьями. Возможно, это
был бред, галлюцинация, последний выверт Осевого. В ушах стоял
пронзительный женский крик:
"Не уходи-и-и!!!"
- Не мне и не в моем положении рассуждать о времени, - недовольно ответил
он.
Старик усмехнулся.
- Ну почему же, - тихо проговорил он, - вы бы могли пожить еще немного.
- Спасибо за вашу доброту!
Иван поглядел на цепь. И припомнились ему подземелья Хархана,
вспомнилось, как висел на цепях вниз головой, как "дозревал", как отчаянно
пытался выдраться из оков, как били его гнухи и хмаги. Было ли все это?!
Какая разница! Сейчас важно то, что происходит сию минуту. Его еще не
убили. И слава Богу! Значит, скоро убьют. Снимут информацию из мозга - и
убьют.
Старик оторвал взгляд от диковинной росписи и, будто угадав Ивановы
мысли, прошипел:
- Нет, мы решили вас не убивать.
Иван озлобился.
- Чего это вдруг на "вы"? У нас другой был разговор!
Старик тихо засмеялся, пряча губы под длинной узкой ладонью. Глаза его
заслезились.
- Тогда мы были далеки друг от друга, имели разные представления о
грядущем. А теперь вы у меня в гостях и, надеюсь, не сомневаетесь, что
музыку будет заказывать хозяин... но для своего гостя. Ведь мы с вами
русские люди, надо уважать старые обычаи, как это славно и трогательно -
быть гостеприимным, не так ли?
- Вы - русский? - удивился Иван.
- А что здесь такого? Мои предки всего двести лет назад выехали из
России. Я всегда в душе считай себя русским, меня всегда тянуло на родину,
к золотым куполам, березовым рощам, древним избушкам. И скажите, ведь они
еще сохранились?
- Сохранились, - ответил Иван. - Их стало еще больше, чем двести лет
назад, человек без дерева высыхает, превращается в пластиконовую куклу.
Кукла может жить в пластиконовом доме. Человек нет. И вообще - у меня
затекли ноги. Странное гостеприимство!
- Сейчас вам станет удобнее! - Старик поднял руку.
Из темного угла зала выкатилось плоское кресло, подползло под Ивана,
обжало, обмяло, приподняло, раздулось, принимая удобную для лежащего в нем
форму. Теперь Иван выглядел со своими цепями и скрюченной спиной на
роскошном биосенсорном кресле совсем лишним и нелепым в этом росписном
дворце. Неужели он снова под толщей антарктических льдов?! На Земле?!
- Вам не надоело слоняться по Вселенной?!
- А что?! - простовато спросил Иван.
- О нет, - замахал рукой старик, - не подумайте, что я стану предлагать
вам хорошую, прибыльную должность в нашем концерне! Это просто любопытство.
- Мне плевать на ваш концерн!
- Грубо. Так можно было бы отозваться о чем-то незначительном и мелком.
Но у вас была возможность убедиться в нащем могуществе...
Иван вдруг вспомнил про несчастного карлика, отпрыска императорской
династии.
- Где Цай?! - выкрикнул он.
- Он уже работает на нас. Он покладистый малый.
- Не верю!
- Осведомьтесь в Синдикате. Вам подтвердят.
- Откуда вы знаете про Синдикат и про то, что Цай ван Дау был с ним
связан? Это неправда! Цай был простым каторжником на Гиргее...
Старик не стал спорить с Иваном. Он вновь сосредоточенно рассматривал
старую роспись. Ноздри его тонкого и длинного носа алчно трепетали, будто
это не кентавр, а он сам умыкал прекрасную седокосую незнакомку.
- Мы знает правду, - бормотал он машинально, - знаем. А чего не знаем,
узнаем от вас, верно я говорю?
Иван промолчал.
Он видел, как открылась ниша в черной стене... и в зал вполз головоногий.
Это было выше всякого понимания.
Неужели он в Системе?! Что случилось?! Почему?!
- Это Хархан? - спросил он неожиданно для самого себя.
- Нет, это Земля, - ответил старик.
Вслед за головоногим на гравиподушке, в путанице шлангов и проводов
выползла плаха-распятие. Это был конец света! Неужели ОНИ уже на Земле!
Кресло с Иваном наползло на плаху, растеклось, разорвалось на четыре
части и стекло по боковинам. Теперь он лежал на том самом распятии, что
даровало ему высвобождение из чужого, чуждого тела негуманоида там, на
Хархане, нет, его распяли на плахе в Меж-арха-анье, вот где. И головоногий
тогда вволю поиздевался над ним. Так что же, все сначала?!
- Да-да, - как-то радостно заговорил старик, - с прошлым всегда приятно
встретиться, как это говорят, ностальгия по прошедшему... Да-да, вначале
вас хотели просто ликвидировать как ненужное звено. А потом подумали и
решили: а куда нам спешить, ну ликвидируем днем позже, неделей. За неделю
человека да и любое существо можно полностью перестроить, врага можно
превратить в друга, мешающего в помощника. Да вы ведь все знаете, еще в
конце ХХ-го века начались эксперименты по выращиванию зверолюдей - ох уж
эти наши малограмотные пращуры, они чуть ли не каменным топором и кресалом
вытесывали из своих соплеменников человека нового типа, сколько загубили -
не сосчитать. И хотя потом все время, почти пять веков считалось, что эти
опыты запрещены и не проводятся, ученые потихоньку да полегоньку работали,
Иван. Научную мысль не остановишь...
У Ивана кольнуло в голове. Где же он все это слышал?
Какие знакомые слова и мысли - научную мысль не остановишь, жажда нового,
инстинкт исследователя, познающего мир - все это сильнее запретов и
морали... Пристанище! Точно! Это дегенерация, это не просто вырождение
человека и человечества, это дегенерация самого научного процесса, это все
Оттуда. Зловещий голос в мозгу: "...больше половины ваших работает на нас,
с нами нельзя тягаться!" И тут же другой голос: "Развитие науки невозможно
остановить! Не было никаких монстров-ученых, исследователей-нелюдей,
которым неведомы человеколюбие, были обычные, нормальные, добрые люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214