Это просто наказание какое-то заклятье! Он вдруг вспомнил
про страшное, черное заклятье, наложенное на него духом Пристанища,
ведьмой-призраком, что преследовала неотступно все те жуткие, невыносимые
годы. Заклятье! Он разорвет путы колдовства. Надо идти! Крежень не показал
еще и десятой части сокрытого во мраке! Надо идти.
Он увидал, как Седой с явным удовольствием ткнул своей иглой прямо в пах
жертве - кто это был, юноша или девушка, теперь различить было невозможно -
ткнул и затрясся в непонятном ознобе, заклацал зубами, изо рта прямо на
шрам потекла слюна, зрачки расширились, стали черными.
- Хватит! - не выдержал Иван.
Крежень выдернул иглу. Мотнул головой.
- Теперь ты! - прошипел он.
Надо было колоть. На Ивана смотрели тысячи глаз - явных и потаенных.
Надо! Он вытянул руку и чуть коснулся тела острием иглы. Он даже не
проткнул самого верхнего , исколотого слоя, но его вдруг словно разрядом
тока ударило, дернуло. В голове помутилось, сделалось как-то легко и
радостно, будто от первого стакана водки, выпитой после долгого и
изнурительного труда, по телу побежал живительный бодрый огонь, все
закружилось, завертелось ... смутный полумрак рассеялся, уступая место
изумрудно-зеленому свечению, и из глубины свечения неожиданно выплыла криво
ухмыляющаяся дьявольская рожа, вперила в Ивана огненные зрачки
зверино-рысьих глаз, оскалила острые клыки. Он не успел отпрянуть, когда
меж клыков мелькнул вдруг черный раздвоенный змеиный язык, вырвался наружу,
ударил в лицо, обвил шею смертным арканом. Но ужаса Иван не ощутил, его уже
несло на волнах теплого и быстрого потока, несло в блаженство, в осязаемую
и сладостную нирвану. Сверкали острия ледяных сосулек, сталактитов и
сталагмитов, совсем как на Хархане, неслись вверх и вниз сияющие водопады,
перемигивались друг с другом тысячами высверков рубиновые и янтарные
россыпи. И он уже не ощущал на шее языка-аркана. Он видел наплывающую тьму.
И из тьмы выявлялось нечто до боли и ужаса знакомое. Иван глазам своим не
верил. Авварон Зурр-бан Тург! Именно он в Шестом Воплощении Ога
Семирожденного! Карлик-исполин! Колдун-крысеныш!
Один из повелителей Тьмы и Мрака!
- Ну вот ты и сделал первый шаг мне навстречу! - гугниво и картаво
прошептал Авварон, кривя толстые губы в плотоядной усмешке. - Я ведь тебя
предупреждал - исхода не будет! Ты наш!
- Где я?! - завопил истошным голосом Иван. Его вынесло из блаженства,
вышвырнуло. Он вновь все видел и понимал. Но сон-наваждение не прервался.
- Ты там, где тебе и надлежит быть. Ты в Пристанище! - ответил Авварон,
не сводя своих бездонных глаз с Ивана. - А Пристанище в тебе. Пристанище
повсюду.
Ибо Земля лишь малая часть Пристанища, крохотный пузырек в его толще. А
ты проткнул этот пузырек... и вошел в мою обитель. Ты мой раб, Иван!
- Врешь, гадина!
- Нет, не вру. Это не я, это ты вонзил иглу проникновения в тело
беззащитной жертвы.
- Так было надо! - отрезал Иван.
Авварон глумливо осклабился. И промолчал. Он торжествовал. Но торжество
было тихое, спокойное, без истеричного ликования от одержанной победы над
непобедимым соперником, нет. И именно это убедило Ивана, что он совершил
нелепую ошибку. Разумеется, он никуда не переместился, он там, в
подземелье, это лишь его дух витает невесть где. Но они сумели возобладать
над ним, сумели отделить его дух от его тела.
- Ты - пустота! - сказал Иван, вглядываясь в бездну зрачков Авварона. -
Тебя нет. Я тебя убил! На планете Навей! Ты тогда не смог от меня ничего
добиться - тогда, когда я полностью был в твоих лапах. А теперь ты ничто! И
я не хочу тратить на тебя время!
Улыбка сошла с вислогубого синюшного лица Авварона Зурр-бан Турга.
- Да ты убил меня, Иван, это правда, - проговорил он почти без гугнивости
и сопения. - Но ты убил лишь одно из множества моих воплощений. У тебя нет
и никогда не будет такой силы, чтобы убить меня во всех ипостасях моих,
чтобы уничтожить мою сущность, понимаешь? Ты живешь один раз и в одном лишь
теле. Да, даже твои детские игры с переходами в разные тела не наделяют
тебя способностью жить сразу в двух, ты всегда живешь только в одном
смертном, жалком теле слизня. И я мог бы раздавить тебя словно червя
давимого походя, каблуком сапога. Ты даже не представляешь себе, что такое
жить одновременно во множестве измерений и времен, в разных телах и
нетелах. Потеря одной физической или метафизической оболочки ничего не
меняет для меня, Иван. Вот когда ты поймешь это, ты станешь стократ умнее,
вот тогда ты созреешь - и всякой нежити навроде хмыгов и хмагов не придется
вешать тебя на дозревание вниз головою на цепях, понимаешь меня, Ванюша,
милый ты мой простофиля, дурачина ты эдакий?!
Внимай дядяюшке Авварону. И верь каждому слову его.
Верь!
Иван нервно рассмеялся. С ним обращались вновь как с глуповатым и
непослушным ребенком. Сколько же можно!
- Чтобы ты ни болтал, мой лучший друг и брат, тебя нет! Тебя нет здесь,
на Земле! Ты забыл, как сам плакался мне, что, дескать закрыты
пути-дороженьки на Землю, дескать, все дверцы заперты... Или ты лгал? Нет,
ты не лгал, нечисть! Земля для тебя - запечатанный сосуд!
И не тебе дано снять эти печати! Может, ты скажешь, что нашел Кристалл?!
- Нет, я не нашел его! - злобно выкрикнул Авварон. - И ты прав, Земля
закрыта для нас как и прежде.
Ни один из обитателей Преисподней не может выйти на Землю. Но наши слуги
правят Землей, ты сам все видел, ты сам все понял. И не надо выставлять
себя более глупым, чем ты есть! Ты заладил одно, как попугай, закрыты,
запечатаны... Ну и что?! Я знаю о Земле и людях в тысячи, в миллионы раз
больше, чем ты узнаешь за всю свою короткую жизнь. И я могу показать тебе
кое-что.
Смотри, Иван!
Невидимый липкий язык петлей сдавил горло, кольнуло в висках. Ивана
против его воли развернуло в направлении вытянутой руки Авварона, туда,
куда тянулся скрюченный палец колдуна. И сразу рассеялись алмазноянтарные
блики, сразу затихли водопады и истаяли огромные каменные сосульки.
- Смотри, мой друг и брат, это не Пристанище Навей. Это часть Пристанища
- твоя Земля.
И он увидел.
Многоярусные, тысячеэтажные маталлопластиконовые соты пропарывали недра
планеты - и не было никаких экранов, он видед все воочию, наяву - миллионы,
миллионы прозрачных ячей, в которых в скрюченных позах эмбрионов лежали
миллионы тщедушных и головастых тел. Черепа с птичьими клювами, огромные
глазницы с выкаченными даже под прикрытыми веками глазищами, шесть
многосуставчатых восьмипалых, скрюченных лапок... и гудящие генераторы,
через каждую тысячу ячей - вверх, вниз, во все стороны. Кого же здесь
выращивают?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
про страшное, черное заклятье, наложенное на него духом Пристанища,
ведьмой-призраком, что преследовала неотступно все те жуткие, невыносимые
годы. Заклятье! Он разорвет путы колдовства. Надо идти! Крежень не показал
еще и десятой части сокрытого во мраке! Надо идти.
Он увидал, как Седой с явным удовольствием ткнул своей иглой прямо в пах
жертве - кто это был, юноша или девушка, теперь различить было невозможно -
ткнул и затрясся в непонятном ознобе, заклацал зубами, изо рта прямо на
шрам потекла слюна, зрачки расширились, стали черными.
- Хватит! - не выдержал Иван.
Крежень выдернул иглу. Мотнул головой.
- Теперь ты! - прошипел он.
Надо было колоть. На Ивана смотрели тысячи глаз - явных и потаенных.
Надо! Он вытянул руку и чуть коснулся тела острием иглы. Он даже не
проткнул самого верхнего , исколотого слоя, но его вдруг словно разрядом
тока ударило, дернуло. В голове помутилось, сделалось как-то легко и
радостно, будто от первого стакана водки, выпитой после долгого и
изнурительного труда, по телу побежал живительный бодрый огонь, все
закружилось, завертелось ... смутный полумрак рассеялся, уступая место
изумрудно-зеленому свечению, и из глубины свечения неожиданно выплыла криво
ухмыляющаяся дьявольская рожа, вперила в Ивана огненные зрачки
зверино-рысьих глаз, оскалила острые клыки. Он не успел отпрянуть, когда
меж клыков мелькнул вдруг черный раздвоенный змеиный язык, вырвался наружу,
ударил в лицо, обвил шею смертным арканом. Но ужаса Иван не ощутил, его уже
несло на волнах теплого и быстрого потока, несло в блаженство, в осязаемую
и сладостную нирвану. Сверкали острия ледяных сосулек, сталактитов и
сталагмитов, совсем как на Хархане, неслись вверх и вниз сияющие водопады,
перемигивались друг с другом тысячами высверков рубиновые и янтарные
россыпи. И он уже не ощущал на шее языка-аркана. Он видел наплывающую тьму.
И из тьмы выявлялось нечто до боли и ужаса знакомое. Иван глазам своим не
верил. Авварон Зурр-бан Тург! Именно он в Шестом Воплощении Ога
Семирожденного! Карлик-исполин! Колдун-крысеныш!
Один из повелителей Тьмы и Мрака!
- Ну вот ты и сделал первый шаг мне навстречу! - гугниво и картаво
прошептал Авварон, кривя толстые губы в плотоядной усмешке. - Я ведь тебя
предупреждал - исхода не будет! Ты наш!
- Где я?! - завопил истошным голосом Иван. Его вынесло из блаженства,
вышвырнуло. Он вновь все видел и понимал. Но сон-наваждение не прервался.
- Ты там, где тебе и надлежит быть. Ты в Пристанище! - ответил Авварон,
не сводя своих бездонных глаз с Ивана. - А Пристанище в тебе. Пристанище
повсюду.
Ибо Земля лишь малая часть Пристанища, крохотный пузырек в его толще. А
ты проткнул этот пузырек... и вошел в мою обитель. Ты мой раб, Иван!
- Врешь, гадина!
- Нет, не вру. Это не я, это ты вонзил иглу проникновения в тело
беззащитной жертвы.
- Так было надо! - отрезал Иван.
Авварон глумливо осклабился. И промолчал. Он торжествовал. Но торжество
было тихое, спокойное, без истеричного ликования от одержанной победы над
непобедимым соперником, нет. И именно это убедило Ивана, что он совершил
нелепую ошибку. Разумеется, он никуда не переместился, он там, в
подземелье, это лишь его дух витает невесть где. Но они сумели возобладать
над ним, сумели отделить его дух от его тела.
- Ты - пустота! - сказал Иван, вглядываясь в бездну зрачков Авварона. -
Тебя нет. Я тебя убил! На планете Навей! Ты тогда не смог от меня ничего
добиться - тогда, когда я полностью был в твоих лапах. А теперь ты ничто! И
я не хочу тратить на тебя время!
Улыбка сошла с вислогубого синюшного лица Авварона Зурр-бан Турга.
- Да ты убил меня, Иван, это правда, - проговорил он почти без гугнивости
и сопения. - Но ты убил лишь одно из множества моих воплощений. У тебя нет
и никогда не будет такой силы, чтобы убить меня во всех ипостасях моих,
чтобы уничтожить мою сущность, понимаешь? Ты живешь один раз и в одном лишь
теле. Да, даже твои детские игры с переходами в разные тела не наделяют
тебя способностью жить сразу в двух, ты всегда живешь только в одном
смертном, жалком теле слизня. И я мог бы раздавить тебя словно червя
давимого походя, каблуком сапога. Ты даже не представляешь себе, что такое
жить одновременно во множестве измерений и времен, в разных телах и
нетелах. Потеря одной физической или метафизической оболочки ничего не
меняет для меня, Иван. Вот когда ты поймешь это, ты станешь стократ умнее,
вот тогда ты созреешь - и всякой нежити навроде хмыгов и хмагов не придется
вешать тебя на дозревание вниз головою на цепях, понимаешь меня, Ванюша,
милый ты мой простофиля, дурачина ты эдакий?!
Внимай дядяюшке Авварону. И верь каждому слову его.
Верь!
Иван нервно рассмеялся. С ним обращались вновь как с глуповатым и
непослушным ребенком. Сколько же можно!
- Чтобы ты ни болтал, мой лучший друг и брат, тебя нет! Тебя нет здесь,
на Земле! Ты забыл, как сам плакался мне, что, дескать закрыты
пути-дороженьки на Землю, дескать, все дверцы заперты... Или ты лгал? Нет,
ты не лгал, нечисть! Земля для тебя - запечатанный сосуд!
И не тебе дано снять эти печати! Может, ты скажешь, что нашел Кристалл?!
- Нет, я не нашел его! - злобно выкрикнул Авварон. - И ты прав, Земля
закрыта для нас как и прежде.
Ни один из обитателей Преисподней не может выйти на Землю. Но наши слуги
правят Землей, ты сам все видел, ты сам все понял. И не надо выставлять
себя более глупым, чем ты есть! Ты заладил одно, как попугай, закрыты,
запечатаны... Ну и что?! Я знаю о Земле и людях в тысячи, в миллионы раз
больше, чем ты узнаешь за всю свою короткую жизнь. И я могу показать тебе
кое-что.
Смотри, Иван!
Невидимый липкий язык петлей сдавил горло, кольнуло в висках. Ивана
против его воли развернуло в направлении вытянутой руки Авварона, туда,
куда тянулся скрюченный палец колдуна. И сразу рассеялись алмазноянтарные
блики, сразу затихли водопады и истаяли огромные каменные сосульки.
- Смотри, мой друг и брат, это не Пристанище Навей. Это часть Пристанища
- твоя Земля.
И он увидел.
Многоярусные, тысячеэтажные маталлопластиконовые соты пропарывали недра
планеты - и не было никаких экранов, он видед все воочию, наяву - миллионы,
миллионы прозрачных ячей, в которых в скрюченных позах эмбрионов лежали
миллионы тщедушных и головастых тел. Черепа с птичьими клювами, огромные
глазницы с выкаченными даже под прикрытыми веками глазищами, шесть
многосуставчатых восьмипалых, скрюченных лапок... и гудящие генераторы,
через каждую тысячу ячей - вверх, вниз, во все стороны. Кого же здесь
выращивают?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214