И вышел.
Проводов ему не устраивали. Удерживать не пытались. Слежки судя по
всему не было. Позабыт, позаброшен! Но оно и к лучшему.
До Эрты Иван тащился на антигравитаторах, приходилось экономить
каждую каплю топлива. Он лежал на полу капсулы лицом вниз и, не отрываясь,
смотрел на удаляющуюся Землю сквозь пластиконовую прозрачную обшивку. Он
ограничил радиус прозрачности двумя метрами. Но все равно-казалось, что
это не капсула, а он сам, раскинув руки и ноги, парит над огромным
затянутым белыми облаками шаром.
Шар уменьшался в размерах постепенно, скорость была невелика. Но Иван
лежал и глядел. Он сам не знал, что именно хотел увидать напоследок. А
может, просто не мог налюбоваться родной планетой. Каждое расставание с
ней отдавалось в груди щемящей болью. Правда, раньше, в предыдущие отлеты,
Иван был полностью, непоколебимо уверен - он обязательно вернется,
обязательно увидит этот голубовато-белый шар, а потом и ступит на его
поверхность... В этот раз такой уверенности почему-то не было.
И все-таки он не напрасно лежал на прозрачном полу и ждал чего-то.
Когда Земля уменьшилась до размеров обычного яблока, подернутого легкой
просвечивающей местами пеленой, когда все на ней уже должно было слиться и
пропасть в зыбком удаленном мареве, вдруг пробился сквозь заслоны пелены
тоненький золотой лучик, сверкнул - чисто, ясно, путеводно - и пропал.
Только тогда Иван понял, чего он ждал, и сразу же почувствовал облегчение.
Нет, рано еще его отпевать, рано хоронить! Еще поглядим, чья возьмет, кому
суждено вернуться, а кому и нет. Он с силой сжал виски ладонями, замжурил
глаза.
Полежал так с минуту. Потом оттянул край ворота, вытащил маленький
железный крестик, приник к нему губами. И почти сразу спрятал его обратно,
словно застеснявшись. Встал... Отключил прозрачность.
Впереди его ждал системный перевалочный спутник-заправочная, уже лет
триста болтавшийся между орбитами Юпитера и Сатурна, злополучная
развалюха, последнее пристанище спивающихся космолетчиков и
администраторов Флота, допотопная пробабушка нынешних заправочных станций
- Эрта-387.
Иван не собирался задерживаться на Эрте-была охота! Он думал
прицепить баки и гнать прямиком до Дубля, за возвратником. Но давнишний
знакомец по гадрианским болотам Хук Образина, затащил его в
одну-единственную на Эрте гостиную. Он волок упирающегося Ивана по
коридору и приговаривал:
- Все-е, попался, Ванюша! От меня быстрехонько не уйдешь, мимо меня
скорехонько не проскочишь! Экий ты мерзавец, Ваня! В кои-то годы
повстречались, а ты норовишь улизнуть! Не-е, нехорошо это.
От Хука разило за версту. Но держался он молодцом - не качался, не
падал, только трясся беспрестанно. В последнюю их встречу Хук выглядел
значительно хуже, Иван думал, он загнется, не переможет себя.
Не загнулся Хук Образина. Но и не скажешь, что выправился. Он был
изможден до последней стадии измождения, казалось, ребра сквозь комбинезон
проглядывают, а на лицо было страшно смотреть - это было не лицо, это была
высохшая маска, натянутая на череп мертвеца, пролежавшего в гробу неменьше
года.
- Сейчас мы с тобой, Ванюша, раздавим пузыречек, побеседуем по душам,
вспомним житье-бытье. Нам ведь есть чего вспомнить, а?
Им было, что вспомнить. Три года вместе на Гадре, да не сейчас, когда
там все улеглось и утихомирилось, а когда только начиналась геизация.
Ивану и самому было страшно думать о тех временах, второй раз его бы в
такое дело не втравили!
- Вот и притопали, Ванюша, а ты упирался, голубь!
Посреди гостиной, называвшейся когда-то, в романтические годы
освоения Пространства, кают-компанией, прямо на полу валялся мертвецки
пьяный Арман-Жофруа дер Крузербильд-Дзухмантовский - золотой медалист
Школы и гроза звероноидов. Арману предрекали невиданные свершения на ниве
Дальнего Поиска, а в итоге-кресло Главного Управляющего Космофлотом.
Отличник с блеском прошел Гадру, Гиргею, но сломался на Сельме, паршивой
планетенке, где без труда делали себе карьеру бывшие второгодники и
неудачники. Иван никогда не дружил с Арманом, они издавна испытывали
неприязнь друг к другу, а потому он и не переживал особо падение баловня
судьбы.
- Ты его тока не буди, Ваня, ладно? - предупредил Хук и побежал к
столу, откупорил новую бутылку.
На бутылку была пришлепнута коньячная этикетка, но Иван знал, что это
мишура, внутри наверняка разведенный спирт-вонючий, технический, ведь
держать на станциях-заправочных спиртное не полагалось.
- Ну, вздрогнули, Ваня!
Хук, не дожидаясь совместного "вздрога", опрокинул стакан в горло,
побелел до невозможности. И тут же налил себе еще.
- А ты чего? - поинтересовался он заплетающимся языком.
Иван замешкался, стал обдумывать, как бы потолковее все разъяснить
Хуку, а потом вдруг решил, что ничего разъяснять не надо, и выпалил:
- Я, Образина, на дело иду, понимаешь? На дело надо идти сухим!
- Да ладно уж, загнул! Ты и раньше, Ваня, был никудышным борцом с
зеленым змием, видать жизньто не исправила тебя. Ну да не беда! Я за тебя
стакашек хлопну, лады?!
- Ты бы сначала баки прицепил.
- Обижаешь, Ваня! У нас третий год как все на авторежиме. Ты не
гляди, что Эрта старушка, тута недавно реконструкция была, понимаешь?
Понаехало народищу - пропасть! Человек шесть. И давай все переколпачивать.
Мы с Крузей месяц по подсобкам жались, втихаря стаканили. Ой, тяжко, Ваня,
было! Ну да миновали лихие денечки!
Иван видел совершенно ясно, что Хуку не протянуть больше года, от
силы-двух. Но ведь не скажешь, - не полезешь в душу! Не такие уж и долгие
были их года, а однокашники один за другим сходили с орбиты, гнулись, а то
и вовсе погибали. И как ни ломал себе голову Иван, он не мог понять,
почему так происходит. Ведь вроде бы самые сильные, ловкие,
натренированные, отважные, все как на подбор умницы и даже по-своему
таланты. И на тебе! Странное дело, странное и непонятное. Серые лошадушки
тянули себе понемногу, волокли свой воз полегоньку - и не видно им было
износу, а тут... вот и иди после этого в герои-комолетчики. Нет, хватит
ныть! Поздно горевать!
- Включи экраны! - настоял Иван.
- Ух ты какой, недоверчивый! - Хук щелкнул клавишей. Она скрипнула
словно старинная несмазанная дверь. - Гляди, Ваня!
На экране два бочкообразных безголовых кибера крепили к Ивановой
капсуле разгонные баки. Работали они вяло, без энтузиазма. Но Иван уже
понял, здесь никого и ни за что не подгонишь, только нервы тратить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
Проводов ему не устраивали. Удерживать не пытались. Слежки судя по
всему не было. Позабыт, позаброшен! Но оно и к лучшему.
До Эрты Иван тащился на антигравитаторах, приходилось экономить
каждую каплю топлива. Он лежал на полу капсулы лицом вниз и, не отрываясь,
смотрел на удаляющуюся Землю сквозь пластиконовую прозрачную обшивку. Он
ограничил радиус прозрачности двумя метрами. Но все равно-казалось, что
это не капсула, а он сам, раскинув руки и ноги, парит над огромным
затянутым белыми облаками шаром.
Шар уменьшался в размерах постепенно, скорость была невелика. Но Иван
лежал и глядел. Он сам не знал, что именно хотел увидать напоследок. А
может, просто не мог налюбоваться родной планетой. Каждое расставание с
ней отдавалось в груди щемящей болью. Правда, раньше, в предыдущие отлеты,
Иван был полностью, непоколебимо уверен - он обязательно вернется,
обязательно увидит этот голубовато-белый шар, а потом и ступит на его
поверхность... В этот раз такой уверенности почему-то не было.
И все-таки он не напрасно лежал на прозрачном полу и ждал чего-то.
Когда Земля уменьшилась до размеров обычного яблока, подернутого легкой
просвечивающей местами пеленой, когда все на ней уже должно было слиться и
пропасть в зыбком удаленном мареве, вдруг пробился сквозь заслоны пелены
тоненький золотой лучик, сверкнул - чисто, ясно, путеводно - и пропал.
Только тогда Иван понял, чего он ждал, и сразу же почувствовал облегчение.
Нет, рано еще его отпевать, рано хоронить! Еще поглядим, чья возьмет, кому
суждено вернуться, а кому и нет. Он с силой сжал виски ладонями, замжурил
глаза.
Полежал так с минуту. Потом оттянул край ворота, вытащил маленький
железный крестик, приник к нему губами. И почти сразу спрятал его обратно,
словно застеснявшись. Встал... Отключил прозрачность.
Впереди его ждал системный перевалочный спутник-заправочная, уже лет
триста болтавшийся между орбитами Юпитера и Сатурна, злополучная
развалюха, последнее пристанище спивающихся космолетчиков и
администраторов Флота, допотопная пробабушка нынешних заправочных станций
- Эрта-387.
Иван не собирался задерживаться на Эрте-была охота! Он думал
прицепить баки и гнать прямиком до Дубля, за возвратником. Но давнишний
знакомец по гадрианским болотам Хук Образина, затащил его в
одну-единственную на Эрте гостиную. Он волок упирающегося Ивана по
коридору и приговаривал:
- Все-е, попался, Ванюша! От меня быстрехонько не уйдешь, мимо меня
скорехонько не проскочишь! Экий ты мерзавец, Ваня! В кои-то годы
повстречались, а ты норовишь улизнуть! Не-е, нехорошо это.
От Хука разило за версту. Но держался он молодцом - не качался, не
падал, только трясся беспрестанно. В последнюю их встречу Хук выглядел
значительно хуже, Иван думал, он загнется, не переможет себя.
Не загнулся Хук Образина. Но и не скажешь, что выправился. Он был
изможден до последней стадии измождения, казалось, ребра сквозь комбинезон
проглядывают, а на лицо было страшно смотреть - это было не лицо, это была
высохшая маска, натянутая на череп мертвеца, пролежавшего в гробу неменьше
года.
- Сейчас мы с тобой, Ванюша, раздавим пузыречек, побеседуем по душам,
вспомним житье-бытье. Нам ведь есть чего вспомнить, а?
Им было, что вспомнить. Три года вместе на Гадре, да не сейчас, когда
там все улеглось и утихомирилось, а когда только начиналась геизация.
Ивану и самому было страшно думать о тех временах, второй раз его бы в
такое дело не втравили!
- Вот и притопали, Ванюша, а ты упирался, голубь!
Посреди гостиной, называвшейся когда-то, в романтические годы
освоения Пространства, кают-компанией, прямо на полу валялся мертвецки
пьяный Арман-Жофруа дер Крузербильд-Дзухмантовский - золотой медалист
Школы и гроза звероноидов. Арману предрекали невиданные свершения на ниве
Дальнего Поиска, а в итоге-кресло Главного Управляющего Космофлотом.
Отличник с блеском прошел Гадру, Гиргею, но сломался на Сельме, паршивой
планетенке, где без труда делали себе карьеру бывшие второгодники и
неудачники. Иван никогда не дружил с Арманом, они издавна испытывали
неприязнь друг к другу, а потому он и не переживал особо падение баловня
судьбы.
- Ты его тока не буди, Ваня, ладно? - предупредил Хук и побежал к
столу, откупорил новую бутылку.
На бутылку была пришлепнута коньячная этикетка, но Иван знал, что это
мишура, внутри наверняка разведенный спирт-вонючий, технический, ведь
держать на станциях-заправочных спиртное не полагалось.
- Ну, вздрогнули, Ваня!
Хук, не дожидаясь совместного "вздрога", опрокинул стакан в горло,
побелел до невозможности. И тут же налил себе еще.
- А ты чего? - поинтересовался он заплетающимся языком.
Иван замешкался, стал обдумывать, как бы потолковее все разъяснить
Хуку, а потом вдруг решил, что ничего разъяснять не надо, и выпалил:
- Я, Образина, на дело иду, понимаешь? На дело надо идти сухим!
- Да ладно уж, загнул! Ты и раньше, Ваня, был никудышным борцом с
зеленым змием, видать жизньто не исправила тебя. Ну да не беда! Я за тебя
стакашек хлопну, лады?!
- Ты бы сначала баки прицепил.
- Обижаешь, Ваня! У нас третий год как все на авторежиме. Ты не
гляди, что Эрта старушка, тута недавно реконструкция была, понимаешь?
Понаехало народищу - пропасть! Человек шесть. И давай все переколпачивать.
Мы с Крузей месяц по подсобкам жались, втихаря стаканили. Ой, тяжко, Ваня,
было! Ну да миновали лихие денечки!
Иван видел совершенно ясно, что Хуку не протянуть больше года, от
силы-двух. Но ведь не скажешь, - не полезешь в душу! Не такие уж и долгие
были их года, а однокашники один за другим сходили с орбиты, гнулись, а то
и вовсе погибали. И как ни ломал себе голову Иван, он не мог понять,
почему так происходит. Ведь вроде бы самые сильные, ловкие,
натренированные, отважные, все как на подбор умницы и даже по-своему
таланты. И на тебе! Странное дело, странное и непонятное. Серые лошадушки
тянули себе понемногу, волокли свой воз полегоньку - и не видно им было
износу, а тут... вот и иди после этого в герои-комолетчики. Нет, хватит
ныть! Поздно горевать!
- Включи экраны! - настоял Иван.
- Ух ты какой, недоверчивый! - Хук щелкнул клавишей. Она скрипнула
словно старинная несмазанная дверь. - Гляди, Ваня!
На экране два бочкообразных безголовых кибера крепили к Ивановой
капсуле разгонные баки. Работали они вяло, без энтузиазма. Но Иван уже
понял, здесь никого и ни за что не подгонишь, только нервы тратить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214