- А мне говорили, что это место называется Хархан-А, - сказал он,
стараясь не встречаться глазами с жуткими "волосами Медузы". - И еще
чего-то, про уровни какие-то, про ярусы, про Чистилище.
- Ну, в общем-то все верно, слизняк, как же войти на Харх-А-ан, минуя
Чистилище?! Все верно! А Хархан-А, на котором ты недавно был, находится на
самом почти входе в Систему за двадцать один световой год отсюда.
- Что-о?! - удивился Иван.
- Что слышал!
- Этого не может быть!
- Может.
- Я ничего не понимаю, - растерянно выдавил Иван, у него голова
кружилась и чудовищный комок торчал в глотке, не давая дышать, говорить
нормально.
- А я тебе о чем толковал, забыл? И не поймешь никогда! - сказало
брюхо-Хранитель. - Ни-ког-да не пой-мешь!
- Мы проползли, прошли, пролезли не больше сотни метров, - гнул свое
Иван. - Причем тут двадцать один световой год?!
- Да чего с тобою говорить! Виси и созревай! Через недельку
высохнешь, вывалишься из одежонки, тебе же лучше будет. Но посуди, зачем
тебе такому вообще жить?! На мой взгляд, не стоит, одно недоразумение
сплошное!
Иван совсем не надолго, языком отомкнул переговорник от неба. Но
голос от этого не стал менее разборчивым и доходчивым. Он даже зазвучал с
укоризной:
- Это ты зря тут проверочками занимаешься!
Думаешь, мы вас на сотни тысяч лет в развитии опередили, а без ваших
этих финтифлюшек обходиться не можем?! Ну это же глупо совсем, это же
послизнячьи! У нас у каждого в мозгу такие переговорники, какие вам и не
снилися! Ну да ладно, виси! Тебе это - все равно не надо знать,
отпрыгался, лягушонок!
- Поглядим еще, - проворчал Иван.
- Вот виси себе да гляди сколько влезет! А что касается сотни метров,
как ты говоришь, так я поясню: каждый метр во внутренних структурах,
лягушонок, это целая куча парсеков в Пространстве... Э-э, да что с тобою
говорить!
Иван примкнул Переговорник. Ничего, чтобы они тут ни болтали, как ни
задавались, а ему эта штуковина еще пригодится!
- И назад мне путь закрыт? - спросил он.
Ответа не последовало.
Иван немного извернулся на крюке, посмотрел вниз - но русоволосой не
увидал. Наверное, она спряталась за полукруглой дверцей, а может, и
убежала давно - кто он для нее, никто. Чучело трехглазое да чешуйчатое,
вот кто. На какое-то короткое время в ней могла проснуться симпатия к
такому уродцу, да могла! Но лишь потому, что он помогал ей в чем-то, давал
надежду на несбыточное... А пропал, так и поделом ему! Иван вполне
понимал, что могло твориться сейчас в ее душе. Но больше всего его
волновало другое-она осталась одна в этом чуждом проклятом мире со всеми
его идиотскими и нелепыми вывертами! И это он обрек ее на это одиночество!
Раньше она была пусть и не в самой лучшей, но все же таки в компании
землянок, что-то было в настоящем. Но пришел он, И все нарушилось! И уже
только лишь по этой причине Иван не мог позволить себе висеть на крюке и
"созревать". Нет! Будь они сами хоть трижды, хоть четырежды прокляты! Но
если они ему делают зло, то и он ответит тем же! В конце концов, для чего
он заявился в этот мир-самому мстить, справедливо мстить за содеянное
нелюдями, или же терпеть бесконечные побои, издевательства?! Ну уж нет!
Коли он не может быть частью Добра, мечом в руках Добра, он сам станет
Злом, его удавкой! И с помощью одного Зла он сокрушит другое Зло, а
значит, принесет Добро в мир! Только так! Только так, и не иначе!
В ушах снова зазвучал мягкий низкий голос: "Добро на острие меча не
преподносят..." Ну и пусть! Не надо! Он не с добром пришел сюда! Он не
собираются этим нелюдям преподносить чего-то! Он только лишь научит их
уважать других, напомнит, что во Вселенной, где бы она ни была, по какую
бы сторону коллапсаров не распространялась, каждый рожденный достоин
жизни! И он не будет различать одних и других, он просто будет отстаивать
свое право на жцзнь! И пусть это прайб назовется Добром, пусть Злом,
неважно, для него все неважно! Неужто же он, а не ойи, заслуживают
проклятья?! Нет! И еще раз нет! Надо отбросить остатки сомнений!
А в ушах опять загудело, снова пробился далекий голос: "Тебе будет
казатвся, что борешься с этим Злом, что ты истребитель этого зла, но
истребляя и обарывая его силой, будешь лишь умножать его. И настанет день,
час, когда ты перестанешь понимать, где кончается Добро и начинается Зло,
и сам станешь воплощением Зла!"
Иван резко встряхнул головой. Заглушил внутренний голос. Нет, он не
станет... а если даже и станет, так значит, того требуют обстоятельства! А
они выше людских переживаний, они на деле выявляют - что есть что и кто
есть кто! В этот мир надо было придти с мечом, и не с копьецом из
арматуры, не с плазменным резаком и лучеметом... а с флотилией
космокрейсеров последнего поколения, оснащенных мегааннигиляторами и
фотонными таранами. Вот тогда бы можно было и разговоры разговаривать! А
теперь... Нет, и теперь у него есть выход.. И пусть хоть кто-нибудь
попробует упрекнуть его, пусть только попытается!
Иван осторожно нащупал под комбинезоном яйцо-превращатель, засунул
руку внутрь. При этом он заставил себя думать о Лане - думать четко,
выражение, образно - пускай читают его мысли, пускай!
- Трепыхаешься? - поинтересовалось вдруг брюхо.
- Куда уж нам, - прохрипел Иван.
- Ну, трепыхайся, трепыхайся!
Змеиные стебельки с глазами втянулись в брюхо Хранителя. Даже следов
не осталось; будто и небыло ничего.
Иван скрючился, поднес яйцо к горлу, сдавил. Он нажал на него сразу,
со всей силой нажал. И почувствовал, что происходит, а точнее, уже
произошло, нечто странное - он вдруг разросся во все это огромное
помещение, обрел тысячи сильных и легко управляемых конечностей, он вдруг
увидал все разом, будто и в каждой его конечности находилось по сотне
глаз. Это было непередаваемое ощущение. Но Иван не стал им упиваться, не
стал они пытаться разобраться в нем. Надо было действовать!
- Ну что, слизняк ничтожный! - взревел он громоподобным, голосом, не
своим, каким-то даже искусственно усиленным. - Что ты теперь скажешь?!
Он мгновенно подтянул к себе, под своды, три десятка самых мощных и
толстых щупальцев-отростков, напряг их концы до одеревенения, и не жалея
ни сил, ни тканей, ни когтей, ударил со всех сторон одновременно в
чудовищное прозрачное брюхо.
- Получай, каракатица поганая! Сверхслизняк!
Его щупальца застряли в пронзенном шарообразном теле. Но оттуда уже
водопадами хлестала вниз темно-желтая пена. Тело прямо на глазах стало
терять форму шара, съеживаться, опадать, превращаться в висящий, комок
морщинистой кожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214