Обрадованный князь осыпал его благодарностию и почестями, и между тем, как богатырю оказывано было угощение, исполину возвещено, что наутро имеет выступить против него на единоборство богатырь.
Лишь только солнце осветило брега моря Варяжского, стены города покрылись неисчислимым множеством народа. Государь провождал торжественно храброго своего защитника из дворца до градских ворот, у коих, принесши жертву великому Перекуну, простился с ним и вошел на подзорную башню, чтоб быть трепещущим свидетелем избавления своего или лишения престола. Тогда ворота градские при звуке бубнов и ратных рогов отворили, и Булат, вооруженный единою своею дубиною, исшел на подвиг.
Исполин, гордящийся своим ростом, начал громко смеяться, увидя приближающегося своего противника, и сей смех его был столь пронзителен, что отстоявшие в полуверсте на стенах градских зрители принуждены были заткнуть свои уши. Он оскорблял богатыря ругательными названиями:
— От сей лягушки,— говорил он с презрением,— ожидает варяжский князь обороны венцу своему!
Я старался, присутствуя при нем тайно, вливать в него гордость и презрение, чтоб тем, возбудя в богатыре досаду, привести его в излишнюю запальчивость, учинить нападение со стороны его нерасположительным, и железноголовый исполин продолжал свои насмешки и угрозы.
— Куда ты идешь, мелкая тварь? — кричал он Булату.— Мне стыдно будет, если употреблю я противу тебя оружие; одной оплеухи довольно для уничтожения дерзкого варяжского защитника со всем его высокомерием... Но слушай, сие уже в последний раз: раздавя тебя, я не хочу больше медлить, и варяжский князь должен мне сорву оную с него обще с его головою. Дай мне в сем клятвенное со стороны его обещание!
- Я не удостоил бы тебя ответом,— сказал Булат с презрением,— если б не касался ты до чести защищаемого мною государя. И так принужден я унизить себя, чтоб отвечать тебе. Я вижу, что железная твоя голова мало имеет в себе мозгу, что ты судишь о человеке по его росту. Не обещая тебе никаких условий со стороны защищаемого мною государя, объявляю тебе его именем, чтоб ты приготовился заплатить жизнию за дерзкое твое требование!
Сказав сие, приготовился он к нападению. Я, ведая важность оружия богатыря руского, распорядил подвластных мне духов к подхватыванию ударов; каждый член тела исполинова заняли по нескольку духов и с рачением ожидали начатия битвы.
Исполин, раздраженный словами богатыря, воскрикнул страшно и, наскочив, хотел раздавить его ногою, но Булат встретил оную толь жестоким ударом своей дубины, что, без сомнения, учинил бы его одноногим, если бы духи, со вредом своим подоспев совокупно, не подхватили удар. Однако ж исполин лишился всей нашей защиты, ибо молния, исшедшая из оружия Булатова, низвергла меня со всеми моими в ад. Исполин предоставлен стал только естественным своим крепостям, и лишь единая железная голова его на несколько мгновений ока выдержала жестокость поражений Булатова оружия.
Бой был страшный; тут видим был спор искусства с дарованиями природы: борьба небес с адом. Удары исполиновы, удобные по одиночке разрушить великую гору до основания, упадали без действия, отражаемые проворством Булатовым. Сей уклонялся от наскоков дебелого тела его и каждым опущением смертоносного оружия своего отторгал часть либо брони исполиновой, либо мяса до костей. Очарованная голова оного была неприступна, ибо, как вершина дуба, земле равнолетного, возвышалась оная почти до облаков.
Богатырь видел сие препятствие своей победе; он усугубил удары и, отбивая стремящиеся в него от его противника, поражал купно исполиновы ноги, так что с каждым прикосновением дубины убавлялся рост сего чудовища саженями. Состав за составом отлетал прочь, и сия гордая громада, лишенная ног, опиралась уже вместо пят на коленах, а потом, став без лядвий, поддерживалась только на одних задних, но всегда укреп ленная в злобе, чтоб растерзать или хотя бы раздавить падением тела своего богатыря, ее уничтожающего.
Исполин, чувствующий свою погибель, ревел ужасно, проклинал богов, пена била клубом из его окровавленного рта, он кусал собственное свое тело и частями оного с целыми водоносами крови плевал в Булата. Сия, соединяясь с текущею из отбитых ног его, наполнила место побоища, так что богатырь стоял в крови по самый пояс. Исполин ослабевал и, видя конец свой неминуемый, наполнился ярости и отчаяния: он, изрекши тяжкие хулы, собрал остатки сил своих и бросился на богатыря, чтоб падением своим раздавить его, но сие совершило битву Едва только наклоненная голова исполинова учинилась досязаемою, Булат поразил в оную своею дубиною, и удар был толь жесток, что мозг из раздробленного черепа брызнул до самых градских стен.
Богатырь возгласил победу и, вырвав клык из челюстей исполиновых, возвращался к обязанному им варяжскому государю, который, встретя его торжественно, проводил во дворец свой. Радость о избавлении от толикой опасности оказывана была празднованием чрез целые два месяца во всей Варягии. Булат, увенчанный славою и осыпанный почестями и награждениями, был первым лицом во всех пиршествах и забавах; он умел оживлять оные своим веселым нравом и с того времени сделал он привычку, чтоб после каждой знаменитой победы провождать в веселии и попойке с приятелями по целому месяцу. Но как после такового богатырского шумства потребно было довольное и отдохновение, то и заснул он крепко в увеселительных чертогах князя варяжского.
Во время сна сего, продолжавшегося целый месяц, ад, пристыженный неудачею своего намерения, кипел злобою и из непроницаемого коварства соплетал новую сеть, в которую бы запутать и низложить богатыря, дерзко стремящегося к славе.
Тогда чародей Змиулан был еще жив; он, случась по некоторым обстоятельствам при дворе косожского князя, смертельно влюбился в дочь его княжну Светану, уже просватанную невесту аварского короля Кигана. Он бы легко похитил ее посредством своей адской науки, если б не мешал тому талисман, повешенный ей на шею при самом еще ее рождении по дружбе с родителем ее от кабалиста Роксолана. Змиулан, быв знаем при дворе ко-сожском простым только чужеземцем, не устыдился взять дерзость просить торжественно княжну Светану себе в супружество. Легко догадаться, что ему с презрением было в том отказано и учинена поносная высылка из областей косожских. Он удалился, закляв себя явно отмстить обиду свою косогам чувствительным образом, кипя злобою, определил он совершенно разорить их отечество, и на сей конец, призвав на помощь проклятую свою науку, воздвиг он двенадцатиглавого Смока и послал опустошать ненавистную себе страну. Чудовище сие имело стан львиный, крылья, подобные нетопыревым, ноги и хвост, покрытые непроницаемую чешуею с преострыми когтя ми, а между числа змеиных голов своих одну человеческую и могущую говорить страшным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153