— Так скажи ему,— продолжал богатырь,— какое имел он право похитить престол князя гертрурского? Скажи ему еще, что богатырь русский так будет топтать его белое тело, как топчет конь мой заповедные луга, что если он богатырь, то должность богатырская защищать слабь х а не притеснения делать; и чтоб он сей час шел вон из государства сего, отдал бы Марбоду похищенное или бы сей час шел испытать моей силы богатырской.
Посланный удалился. Чурило ждал выхода своего противника или высылки на себя воинства и приготовлял свою дубину, чтоб переломать ребра всем без изъятия. Долго не видал он никого, но вдруг послышал около себя нечто, шорох производящее, и приметил, что сие были руки Сумигины, протянутые из дворца, дабы охватить и задавить его. Не допустил он употребить ему сей хитрости и, схватя за руку, подернул Сумигу толь крепко, что оный вылетел стремглав из третьего жилья своих покоев, в коих тогда находился, и как руки он выставлял в окно, а за толстотою тела своего пролезть в оное не мог, то целая стена палат была притом вырвана.
Ужасное побоище началось тогда. Разгневанный толи-кок невежливостию Сумига бросился на богатыря и, обвив около него руки в девять раз, жал его в страшных своих объятиях. Великое искушение терпели тогда бока Чурилины, но, к счастью, руки его остались свободны, которыми и начал он бить Сумигу под живот толь жестоко, что принудил оного спасаться бегством. Богатырь, схватя свинцовую свою дубину, поражал оную вдогон, так что Сумига несколько раз спотыкался. Одно его спасение в том состояло, что богатырь не мог улучить его в голову, и лишь хребет бегущего вздувался от ударов.
Сумига, видя невозможность укрыться силы превозмогающей, поспешно сунул руки в палаты свои, отстоявшие от того места верстах в трех, схватил свой щит и, упав под оный, накрылся. Досадно Чуриле было лишиться своей жертвы, когда оную считал уже добычею приобретенною, а особливо, что по многому старанию никак не мог щита поднять. Он толкал ногою — щит не трогался. Бил дубиною — бесплодно. Одно оставалось средство — ударить с разбега лбом, что и учинил он удачно; хотя на лбу и вскочил изрядный желвак, но щит отлетел сажен на сто. Утомленный Сумига не действовал уже руками, и богатырь сорвал ему голову. После чего, взяв щит, с превеликим удовольствием пошел возвратить Марбоду государство его.
Он нашел сего князя в крайней бедности, скованна и в премрачной темнице, со всем его семейством. Можно
заключить о благодарности сего владетеля по великости оказанной ему услуги. Оный угощал его чрез многие дни, в кои Чурило согласился принять отдохновение после трудов своих. Марбод уведомил его о происшествиях прошедшего своего несчастия в следующих словах:
— Побежденный вами Сумига, от коего я толико претерпел, не имел ни силы, ни толь длинных рук. Он рожден в Колхиде от некоего разбойника и, промышляя рукомеслом отца своего, был пойман и казнен отсечением рук. Принужденный ходить по миру для испрошения милостины, попал он к некоторой ведьме. Сия, по искусству своему узнав, что он был великий и храбрый вор, обещала ему дать толь длинные руки и силу, каковую он желает, если украдет он у стоглазого исполина стерегомую им в кувшине живую воду. Сумига надеялся на себя и взялся исполнить требуемое на условии, чтоб получить руки толь длинные, чтобы мог охватывать целое войско, и силу, удобную все захваченное раздавить.
Стоглазый исполин жил в лесу не в дальности от ведьмы и досаждал ей тем, что все ее очарования уничтожал орошением живой воды. Трудно было ведьме украсть оную, ибо исполин всегда глядел пятидесятью глазами, то есть, когда половина его глаз спала, другая бодрствовала. Сумига выдумал способ заслепить ему глаза песком. Исполин ложился обыкновенно под густым липовым деревом и спал навзничь. Он, запасшись целым мешком мелкого песку, взлез на оное дерево во время, когда исполин ходил со своим кувшином прогуливаться. Ни одно из всех не приметило, что Сумига сидел на дереве. Исполин заснул, протянувшись, а Сумига высыпал ему половину песку на лицо и заслепил бодрствующую часть глаз, и едва взглянул другою, почувствовал боль. Остаток песку ослепил ему последнюю. Исполин зачал протирать глаза, поставя кувшин из рук на землю, и пока он вычищал сор, Сумига принес уже добычу к ведьме. Исполин с досады убил ведьму, ибо чаял, что она похитила его сокровище, но до того времени она успела заплатить Сумиге, сделав ему предлинные его руки и подаря хитро составленный щит. Сей щит распространяется от малейшего подавления пальцем на таковую обширность, каковую задумаешь, и притом ни от чего на свете разрушиться не может.
Все сие сведал я,— продолжал Марбод,— от любимца Сумигина, коему вверил он стражу над моей темницею, коему он открыл всю жизнь свою. Первый опыт щиту своему учинил Сумига, распространя оный чрез целое море Меотийское, а второй — перешед по оному над несчастным моим королевством. Он задавил первый отряд войск моих, высланных противу его, прикрыв оный щитом и наконец обхватя руками главную часть оставших моих ратных людей. Он отнял у меня престол и заточил в темницу. Вкус царствовать предпочел он промыслу разбойничью и не испытывал уже больше силы рук своих против иных государств. Я и подданные мои терпели от него неслыханные притеснения, но небо спасло нас чрез вашу непобедимую руку.
Наконец Чурило Пленкович, торжествующий своими славными победами и приобретением драгоценнейшего щита, не хотел более продолжать свои странствования и возвратился служить своему монарху. Он показывал действие завоеванного щита и получил похвалу от князя Владимира за таковое приобретение, которое могло оказать великие отечеству услуги. В самом деле, Чурило сим щитом своим уморил некогда с досады скифского полководца Чинчигана, впадшего в Россию с 800 000 войска. Скиф грозил разорить державу Владимирову и требовал, чтобы сей непобедимый князь русский отдался ему в подданство. Чурило взялся укротить его гордость. Он отправился один, прибыл к воинству скифскому, требовал, чтобы скиф без всяких отговорок дал русскому самодержцу присягу в верном подданстве, со всем своим народом. Оный смеялся таковому предложению, но богатырь тотчас укротил его гордость, закрыв его со всем войском щитом своим. Как в то время случилось скифам стоять в строю, а припасы съестные были в стане, то оные с голоду лишились всех сил своих. Чурило собрал деревенских баб и малых ребятишек, поднял щит и велел им скифов гнать из пределов России розгами и помелами. Гордый полководец с досады, а может быть, и с голоду откусил язык себе и умер.
Помощию ж щита сего взят был российскими богатырями Царьград на другой день по объявлении войны, ибо Чурило, распространя щит свой, положил оный чрез Черное море и тем помог к нечаянному нападению в нечаянное время и со стороны, где неприятеля не ожидали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153