Сеть моя не починена, и я не имел надежды когда-нибудь увидеть свое счастие, если б за месяц пред сим не случилось со мною странного приключения, разлившего в душе моей приятное упование.
Когда при восхождении солнца я вышел на обыкновенную мою работу и хотел завязывать прорезанную очарованным копием сеть, не мог я найти потребного к тому припаса: челнок и нитки пропали. Искав оных без успеха, пришел я в великую досаду, и в том, как я бегал, продолжая мое искание, споткнулся я и упал, зацепясь ногою за очарованное копие, которое сам вынес из моей хижины.
— О, проклятое оружие! — вскричал я.—Ты причиною всех моих несчастий.
Я не знаю, почему я сказал сие, но в гневе никто не может говорить порядочно: я был вне себя и, с досады схватя оное копие, переломил его надвое. Едва я учинил сие, как весьма знакомый мне голос кликнул меня по имени. Я оглянулся и увидел, как снег, белую птицу, сидящую на жердках, на которых висела сеть. Не ожидал я, чтоб птица сия могла говорить, если б оная не вывела меня из сомнения, начав ко мне следующее:
— Доброслав! Ты никогда не починишь своей сети, и не сие средство к возвращению твоей супруги. Однако ж ты весьма разумно учинил, что переломил очарованное копие: счастие многих особ от сего зависело. Имей надежду, что и твои злополучия вскоре окончатся. После известного числа дней увидишь ты пришедшего к тебе человека для осведомления о твоих приключениях: отнюдь не открывай ты ему оных, если он не обяжется клятвою предприять следующее опасное предприятие. В южной отсюда стороне находится холм с растущим на нем деревом, учинившимся из тела Зловуранова. Холм сей неприступен, и растущее на нем дерево вершиною своею достигло почти до облак. На сей вершине растет виноградная кисть, кою надлежит сорвать и снести на землю в руках своих, невзирая на то, что оная имеет в себе более десяти пуд весу. Я не скрою и того, что каменные львы, окружающие холм, оживут в приближении и будут защищать всход на холм. Должно отвращать их нападения, не имея в руках своих оружия, кроме одного лука без тетивы. Нет ничего достовернее, что отважившийся на сей подвиг погибнет в своем предприятии, но если достигнет желаемого, учинится благополучнее всех смертных. Облегчение ж ему в сем приключении состоит лишь в том, что дай ему обломки очарованного копия, сии надлежит ему перекинуть за себя, и тогда увидит он их превратившимися в коня и лук.
Птица, проговоря сие, поднялась на воздух и пропала из глаз моих.
Вот приключение, возлюбленный Баламир, которое совершить вам предоставлено, ибо я не сомневаюсь, чтоб вы отказались снять оное на себя в рассуждении клятв, мне данных. Я уповаю, что и никто, кроме вас, не может ни столько отважить жизнь свою, ни сыскать места, где убит мною Зловуран; потому что я был нетерпелив в ожидании вашего пришествия, неоднократно покушался сам предаться сему подвигу. Однако сколько раз ни бросал я за себя обломки очарованного копия, но ни коня, ни лука из оных не происходило.
ПРОДОЛЖЕНИЕ БАЛАМИРОВЫХ ПРИКЛЮЧЕНИЙ
Доброслав окончал таковым образом свою повесть и с нетерпением ожидал, что скажет ему на это Баламир.
Король уннов, к коего совершенствам природа присоединила и отличнейшую храбрость, не знал никогда, что есть ужас, следственно, удален был отрещись от подвига, обещающего ему славу и благополучие. Недоверчивость Доброслава к его клятвам его оскорбляла.
— Не мни,—сказал он ему,—чтоб я мог нарушить обещание мое; хотя бы требуемое от меня тобою представляло мне стократную опасность, я не пощадил бы подвергнуть и тысячу жизней, если бы оные имел, когда следует сдержать слово мое в пользу честного и несчастного человека. Мы не будем терять времени в бесполезных разговорах: подай мне обломки очарованного копия.
Доброслав приносил извинения, что он отнюдь не подозревал его в великодушии, и немедленно подал требуемые обломки копия. Удивление Баламирово было чрезмерно, когда по переброшении их за себя появился стоящий за ним красивый и бодрый богатырский конь, оседланный богато убранным седлом. Лук без тетивы лежал близ оного. Король уннский не хотел потерять ни одного часа понапрасну. Он простился с Доброславом, взял лук и воссел на коня.
Едва Баламир тронул поводами, конь пустился с непостижимою быстростию и скакал на юг чрез горы и долы. Часа через два привез он своего всадника к помянутому холму и саженях в двадцати от оного остановился. Баламир, сойдя с коня, хотел привязать оного к чему-нибудь, однако ж в пустыне той не было ни одного сучка древесного, кроме виноградины, растущей на неприступном этом холме, и так принужден был он пустить его на свободе. Но конь, почувствовав сие, пустился в глубину пустыни и через несколько мгновений ока пропал из виду
Баламир, очутясь в неизвестной стране, лишась коня и готовясь к отчаянному предприятию, приведен был к размышлениям. Ему непонятно казалось, чтоб можно было взойти или вскарабкаться на холм, имеющий подобные стене утесы, того больше, чтоб достало человеческих сил взлезть на единственную в своем роде виноградину, ибо он видел, что ветви ее, возвышаясь к небесам, были непостижимы и самым его взорам. Он представлял смертную опасность от двадцати четырех мраморных львов, имеющих воспрещать всход его.
«Мне должно необходимо окончать мое предприятие или остаться бесчестным противу несчастного Добросла-ва,— думал он.— Но можно ли оставить подвиг, обещающий восстановление спокойствия сего несчастнго супруга? Подвиг, который, может быть, возвратит ему и Мило-стану, и престол дулебский, коего он законный наследник... Престол дулебский! — продолжал он рассуждать.— Могу ли я стараться о возвращении оного с похищением его у прекрасной Милосветы? Но как бы то ни было, я должен помогать стороне справедливой. Милосвета неизвестно почему оным правит; Доброслав на оном родился, и, может, сия добродетельная царица дулебов есть бессмертное только существо, посланное к восстановлению сего несчастного народа во время отсутствия злосчастных его государей. Собственная моя совесть отвлекает меня действовать по пристрастию. Я обожаю Милосвету, но любовь моя к ней не принудит меня уклониться от добродетели, хотя бы она за то меня и возненавидела, чего быть не может».
При таковом заключении изготовился он приступить к действию, предавшись на волю провидения. Не надеясь на неисправленный лук, который держал в руке своей, взял он в другую медную стрелу, найденную им в пещере у окаменевшего старика, чтоб по крайней мере не пустыми руками обороняться от нападения львов, если оные оживут в самом деле.
Он подошел к подошве холма. Львы не трогались с места и не оказывали ни малого знака жизненности. Но едва вскарабкался он сажени две на холм, как оные начали потряхивать своими гривами и с престрашным рыканием бросились на Баламира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153