Я искала уединения и убегала присутствия и самой любви достойной Рогнеды. Таковым образом вышла я за стены замка нашего, чтоб на свободе пролить источники слез, но не отошла еще ста сажен, как с трепетом усмотрела приближающуюся ко мне по воздуху колесницу, везомую двумя огнедышащими крылатыми конями. В оной сидел величественного, но при том грозного вида муж, увенчанный железною короною и держащий в руке жезл, обвитый змиями.
— Несчастная! — вскричал он ко мне страшным голосом.— Познай раздраженного короля волшебников! Недостойный брат твой не довольно что нанес незагладимое пятно моей чести чрез непозволенное обхождение с моею супругою и тремя дочерьми, но восстал еще и на защищаемого мною любимца моего Зловурана. Он погубил его рукою назначенного тебе в супруга; но не льстись когда-нибудь его увидеть; ты должна быть жертвою справедливого моего гнева... Умри! — вскричал он, обнажа меч и устремясь на меня.
Страх очевидной смерти обратил меня в бегство: я бежала и бросилась в близ текущую реку, как бы ожидая покровительства от бесчувственных стихий. Едва коснулась я воды, усмотрела себя превращенною в ту самую рыбу, которую вы видели. В сем состоянии не лишилась я моего страха и удалялась вниз по реке с чрезмерную быстростию. Напоследок, утомясь, ожидала учиниться добычею моего гонителя, однако ж оного было не видно. Я ободрилась и начала искать себе пропитания, которое во все время моего превращения состояло в травах. Я должна благодарить богов, что оные лишили меня человеческих чувствований. Хотя приходили мне иногда на память обстоятельства прежней моей жизни, но оные представлялись мне не инако, как виденными во сне; в прочем же бы я не перенесла разлуки с возлюбленными мне особами.
Неможно изобразить, сколько досад приключали мне настоящие рыбы. Красота перьев и покрывающей меня чешуи привлекала их ко мне стадами. Надобно думать, что зависть господствует и между обитателями сей стихии, подобно как у нас между обществом женщин и некоторыми мужчинами, кои не пропускают преследовать отличающихся пред собою в природных дарованиях. Большие и малые рыбы гонялись за мною; сначала казалось, что оные мне удивляются, но вскоре начали они на меня плевать и толкать меня в бока. Я удалялась от них всегда, но иногда необходимость принуждала меня обороняться. На месте, где вы меня изловили, росло множество некоторого водяного плода, имеющего в себе отменный вкус; я питалась оным во все время, и тем с лучшим удовольствием, что рыбы оного не употребляли. Напоследок, по счастию, попалась я к вам в сети.
— Ведая приключение Гипоменово в рассуждении оклеветания его от Зловурана королю волшебников, считал я, что он и сестра моя либо убегали от гнева его, или учинились добычею его мщения. Мы оплакали с Милостаною их участь и как не ведали, куда нам без опасности самим обратиться следует, то заключили обитать в сей хижине. Предсказание волшебной доски не полагало уже больше препятствия в тогдашнем нашем состоянии к совершению нашего брака, почему, призвав богов во свидетельство, предались мы всем приятностям нежного союза. Мы любили друг друга с горячностию и посреди пустыни, удаленной от сообщества с прочими человеками, не видали скуки. Мы разделяли труды рыболовства; любовь рождала нам ежечасно новые предлоги к разговорам; каждая рощица, всякий лужок приглашали нас; мы считали себя единою четою на свете и привыкли к нашему уединению; словом сказать, мы не видали печали до рождения первого моего сына.
Сколько обрадовал нас сей первый залог нашей горячности, столько огорчились мы, когда оный по седьми днях пропал из крепко запертой нашей хижины. Мы не знали, чему должно приписать сие, и относили все к воле судеб, ибо предсказано нам было наказание таковое за нарушение заповеди, определенной при вопросе о нашем браке. Предавшись положению нашей участи, мы утешились и продолжали прежнюю жизнь. Я имел от Милостаны еще двух сыновей и одну меньшую из детей моих дочь, кои равномерно по рождении своем похищены были невидимою рукою. Печаль наша о том умерялась привычкою, для того что мы прежде уже знали судьбу сию.
Я обитал еще десять лет с моею супругою по рождении дочери, не имея уже больше детей, и по прошествии сих постигло меня величайшее в жизни моей несчастие. Милостана начала скучать нашим уединением. Потеря детей, коих она не могла забыть, и утраченная надежда к рождению других побуждали ее уговаривать меня к оставлению нашей пустыни и к странствованию по свету для проведывания о пропадших сынах и дочери. Бесплодно старался я представлять ей, что мы нарушим чрез то наше предопределение и подвергнемся гневу богов. Милостана ничему не верила и предалась жестокому унынию, так что я нашелся принужденным ей повиноваться.
Мы начали собираться в путь. Мне известно было, что надлежит нам шествовать более пяти сот верст местами ненаселенными: следовало заготовить на дорогу съестных припасов. Оные не могли ни в чем состоять, кроме сушеных рыб, и для того мы беспрестанно бросали в реку нашу сеть, однако ж в целую неделю не могли мы поймать ни одной. Я удивлялся тому, а жена моя выходила из терпения.
— Видишь ли ты,— говорил я ей,— что небеса противятся нашему намерению. Когда бывало, чтоб бросил я сеть в воду и не извлекал изобильного числа рыб? Мы погибнем с голода, ежели пойдем сквозь пустыню без запаса.
— Лучше погибнуть в пустыне, нежели обитать в сем ненавистном месте! — вскричала жена моя.— Я умру с печали, ежели мы далее здесь останемся.
Сказав сие, схватила она очарованное копие и, чтоб принудить меня к отправлению в путь, распорола острием оного в нескольких местах сети. Но едва сие воспоследовало, я увидел ее превратившуюся по-прежнему в рыбу и бросившуюся в реку.
Рассудите о моей горести и отчаянии: едва в первых стремлениях не бросился я сам в воду. Со временем хотя печаль моя несколько уменьшилась, но я очень несчастен: лишение возлюбленной Милостаны напояет отравою все дни мои. Я уповал, что когда-нибудь гнев небес смягчится, и считал, что наконец удастся мне опять поймать мою дражайшую рыбу. Для сего начал я починивать мою сеть, но едва завязал одну ячейку, представилось мне, что я вижу на поверхности воды плавающую возлюбленную мою Милостану в виде прекрасной рыбы. Я бросил мою работу, бежал к реке, но привидение исчезло. Предаваясь печали, возвращался я в мою хижину, где находил изобильную, неизвестною рукою приготовленную пищу, от которой и вы вкушали.
Десять лет уже проходит в этом моем горестном состоянии. Всякий день до несколька раз принимаюсь я починивать сеть мою, и всякий раз являющаяся мечта отводит меня к реке и, исчезая, наполняет чувства мои горестию о уроне моей возлюбленной Милостаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153