Но как сие не приносило мне отрады, прибег я к хитрости: я вздумал сказать ему, что слышал человеческий голос у дверей, и спросить, что сие значит. Я надеялся, что, может быть, он откроет мне истину и подаст тем случай просить себя не разлучать меня более с моею сестрою. Я действительно сказал ему о том с довольным притворством о моем неведении. Однако ж он уверял меня, что мне сие попусту мечталось, и, не дав распространять слов, меня оставил.
Я не могу изъяснить досады и печали, которую произвела во мне сия неудача. Всякий час прибегал я к дверям, удерживающим вход к сестре моей, кликал ее, но она не могла слышать, и я принужден был отходить со слезами. По некотором времени удалось мне украсть ключи, и при первом способном случае отпер я двери и побежал к сестре моей. Мы заключили друг друга в объятия и плакали от радости. Я открыл ей причину, по каковой столь долго с нею не видался. Укоряли за жестокость общего нашего отца, что он разлучает нас, и советовали о средствах, каким бы образом облегчить наше свидание. Не было ничего к тому удобного, как мне открыться в любопытстве, принудившем меня украсть ключи, и что я узнал, что есть у меня сестра. Она одобрила сию выдумку, и я заключил оное произвести в действо. Ожидая успеха, расстались мы довольны и с надеждою, что не будем уже больше иметь препятствия в свидании.
Пустынник еще не возвратился, и сей промежек времени напомнил мне о других дверях, за коими я не бывал и о которых первое открытие уничтожило бы мое любопытство. Я отпер оные и, проходя по заулкам мрачной пещеры, пришел в круглую храмину, освещаемую слабым светом горящей лампады. По стенам в оной висели разные совсем мне неизвестные орудия, а посредине ее стоял стол и на оном лежала толстая книга, переплетенная в змеиную кожу. Я выучен был грамоте от моего воспитателя; почему пожелалось мне узнать ее содержание. Раскрыв книгу, увидел я в ней только одни белые листы.
«На что ж,— подумал я,— иметь такую толстую книгу, когда в ней ничего не написано?»
И в самое сие мгновение ока на пустом белом листе изобразились буквы. С удивлением прочел я содержание оных:
«Сия очарованная книга может отвечать на все вопросы».
— Изрядно! — вскричал я вне себя от радости.— Изрядно, прекрасная книга! Мы наделаем тебе оных довольно! Скажи мне, я желаю знать, заподлинно ли сия девица, которую держит пустынник взаперти, дочь его и как достигнуть, чтоб я с нею был неразлучен?
Тогда в книге несколько листов перекинулось без моего прикосновения, и я читал на открывшейся странице следующее:
«Она не дочь пустыннику, но родная сестра тебе. Со временем вы узнаете о своих родителях. Судьба предопределила сестру твою для благоденствия некоторых народов, к чему пустынник сей ее приуготовляет, и для того не может быть, чтобы ты был с нею неразлучен».
По сем вопрошал я о состоянии и имени моих родителей, но книга не оказала мне в том услуги, и листы в ней не перекидывались. Я делал после того множество других вопросов, из коих иные были ответствованы, а другие остались без ответов. Наконец пришло мне в голову спросить, каким образом можно получить крылатого коня и летать на оным по воздуху. Я теперь не упомню слов, коим научила меня книга, но тогда я твердо оные впечатлял в мою память и был наставлен, что по прочтении оных требуемый конь явится к моим повелениям и понесет меня, в которую мне сторону угодно. Удовольствовавшись в сем обстоятельстве, пошел я вон, чтоб в тот же час изведать силу слов, сказанных мне книгою.
Но когда уже хотел запереть двери, вообразилось мне, что книга сия может подавать мне во многих случаях наставление и что я не всегда могу получать способ доставать ключи пустынниковы; посему заключил взять оную и спрятать в другое место. Я учинил сие, а двери запер по-прежнему.
Между тем как я вышел из пещеры для сыскания удобного хранилища книге, пришло мне в голову прочесть слова, призывающие крылатого коня. Я прокричал их — и в тот час таковый конь предстал ко мне. Удовольствие мое было неописанно; я не размышлял о следствиях, но сел на коня и дал ему волю нести меня куда угодно. Сначала я веселился: конь поднимался на воздух:
434
тихим летанием, но радость моя вскоре прошла, когда он пустился с чрезмерною быстростию. Я увидел себя в крайней опасности упасть и разбиться вдребезги, ибо мне нельзя было держаться, как только одною рукою, потому что в другой держал я книгу. Итак, схватился я за гриву коня, однако сие не помогло мне; конь отчасу умножал свою быстрость, к тому ж начал брыкать и потряхать меня столь жестоко, что книга вырвалась из руки моей. В самом страхе моем не забыл я, чего стоит потеря такового сокровища, почему хотел я оную схватить, но, наклонясь всем телом, потерял равновесие и сорвался с коня долой. Я не помню, что со мною последовало, кроме того, что я полетел стремглав с высоты воздуха на землю вслед за моею книгою. Смертный ужас лишил меня чувств.
Пришед в память, увидел я стоящую близ меня женщину и что я нахожусь в великолепных чертогах. Не чудно, если я, приготовясь к достоверной смерти, пришел в радость и удивление, нашед себя жива.
— Без сомнения, вы моя избавительница,— сказал я женщине, вставая и оказывая ей мои благодарения,— ибо в прочем погибель моя была неизбежна.
— Так, вы угадали,— отвечала мне она,— без помощи моей, конечно, нашли бы вы смерть близ моего жилища. Однако ж, оказывая вам помощь, не сделала я ничего, кроме должного всем смертным человеколюбия, следственно, благодарности за сие не заслуживаю. Я всегда обращала всю силу и знание свое на вспомоществование несчастных. Вам должно верить, что я волшебница, называемая Зимония. По некоторым обстоятельствам, в коих я виновною не бывала, впала я под гнев короля волшебников; сей учинил надо мною очарование, лишившее меня не токмо власти, но и заключившей навсегда в моем замке: я не могла выйти за вороты оного, не подвергнувшись смерти. Вы не можете представить себе скуки, каковую ощущает человек, склонный к добродеяниям, когда увидит себе пресеченные средства к соделанию добра. Я провождала время только прогуливанием в садах моего замка и оплакивая потерю моих трех дочерей, коих гнев короля волшебников отторг от меня и подверг разным злоключениям, которым я до известного времени пособить не в силах.
Гонитель мой познал уже мою невинность и несправедливость своего поступка, но ужасные произнесенные им в первых движениях гнева клятвы не могут до особливого случая пременить судьбу как дочерей моих, так и других соучаствующих и имеющих соучаствовать в их несчастии. Сама я хотя имею уже свободу помогать посторонним, но моим родственникам не в состоянии; избавлению ж своему споспешествовали вы сами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
Я не могу изъяснить досады и печали, которую произвела во мне сия неудача. Всякий час прибегал я к дверям, удерживающим вход к сестре моей, кликал ее, но она не могла слышать, и я принужден был отходить со слезами. По некотором времени удалось мне украсть ключи, и при первом способном случае отпер я двери и побежал к сестре моей. Мы заключили друг друга в объятия и плакали от радости. Я открыл ей причину, по каковой столь долго с нею не видался. Укоряли за жестокость общего нашего отца, что он разлучает нас, и советовали о средствах, каким бы образом облегчить наше свидание. Не было ничего к тому удобного, как мне открыться в любопытстве, принудившем меня украсть ключи, и что я узнал, что есть у меня сестра. Она одобрила сию выдумку, и я заключил оное произвести в действо. Ожидая успеха, расстались мы довольны и с надеждою, что не будем уже больше иметь препятствия в свидании.
Пустынник еще не возвратился, и сей промежек времени напомнил мне о других дверях, за коими я не бывал и о которых первое открытие уничтожило бы мое любопытство. Я отпер оные и, проходя по заулкам мрачной пещеры, пришел в круглую храмину, освещаемую слабым светом горящей лампады. По стенам в оной висели разные совсем мне неизвестные орудия, а посредине ее стоял стол и на оном лежала толстая книга, переплетенная в змеиную кожу. Я выучен был грамоте от моего воспитателя; почему пожелалось мне узнать ее содержание. Раскрыв книгу, увидел я в ней только одни белые листы.
«На что ж,— подумал я,— иметь такую толстую книгу, когда в ней ничего не написано?»
И в самое сие мгновение ока на пустом белом листе изобразились буквы. С удивлением прочел я содержание оных:
«Сия очарованная книга может отвечать на все вопросы».
— Изрядно! — вскричал я вне себя от радости.— Изрядно, прекрасная книга! Мы наделаем тебе оных довольно! Скажи мне, я желаю знать, заподлинно ли сия девица, которую держит пустынник взаперти, дочь его и как достигнуть, чтоб я с нею был неразлучен?
Тогда в книге несколько листов перекинулось без моего прикосновения, и я читал на открывшейся странице следующее:
«Она не дочь пустыннику, но родная сестра тебе. Со временем вы узнаете о своих родителях. Судьба предопределила сестру твою для благоденствия некоторых народов, к чему пустынник сей ее приуготовляет, и для того не может быть, чтобы ты был с нею неразлучен».
По сем вопрошал я о состоянии и имени моих родителей, но книга не оказала мне в том услуги, и листы в ней не перекидывались. Я делал после того множество других вопросов, из коих иные были ответствованы, а другие остались без ответов. Наконец пришло мне в голову спросить, каким образом можно получить крылатого коня и летать на оным по воздуху. Я теперь не упомню слов, коим научила меня книга, но тогда я твердо оные впечатлял в мою память и был наставлен, что по прочтении оных требуемый конь явится к моим повелениям и понесет меня, в которую мне сторону угодно. Удовольствовавшись в сем обстоятельстве, пошел я вон, чтоб в тот же час изведать силу слов, сказанных мне книгою.
Но когда уже хотел запереть двери, вообразилось мне, что книга сия может подавать мне во многих случаях наставление и что я не всегда могу получать способ доставать ключи пустынниковы; посему заключил взять оную и спрятать в другое место. Я учинил сие, а двери запер по-прежнему.
Между тем как я вышел из пещеры для сыскания удобного хранилища книге, пришло мне в голову прочесть слова, призывающие крылатого коня. Я прокричал их — и в тот час таковый конь предстал ко мне. Удовольствие мое было неописанно; я не размышлял о следствиях, но сел на коня и дал ему волю нести меня куда угодно. Сначала я веселился: конь поднимался на воздух:
434
тихим летанием, но радость моя вскоре прошла, когда он пустился с чрезмерною быстростию. Я увидел себя в крайней опасности упасть и разбиться вдребезги, ибо мне нельзя было держаться, как только одною рукою, потому что в другой держал я книгу. Итак, схватился я за гриву коня, однако сие не помогло мне; конь отчасу умножал свою быстрость, к тому ж начал брыкать и потряхать меня столь жестоко, что книга вырвалась из руки моей. В самом страхе моем не забыл я, чего стоит потеря такового сокровища, почему хотел я оную схватить, но, наклонясь всем телом, потерял равновесие и сорвался с коня долой. Я не помню, что со мною последовало, кроме того, что я полетел стремглав с высоты воздуха на землю вслед за моею книгою. Смертный ужас лишил меня чувств.
Пришед в память, увидел я стоящую близ меня женщину и что я нахожусь в великолепных чертогах. Не чудно, если я, приготовясь к достоверной смерти, пришел в радость и удивление, нашед себя жива.
— Без сомнения, вы моя избавительница,— сказал я женщине, вставая и оказывая ей мои благодарения,— ибо в прочем погибель моя была неизбежна.
— Так, вы угадали,— отвечала мне она,— без помощи моей, конечно, нашли бы вы смерть близ моего жилища. Однако ж, оказывая вам помощь, не сделала я ничего, кроме должного всем смертным человеколюбия, следственно, благодарности за сие не заслуживаю. Я всегда обращала всю силу и знание свое на вспомоществование несчастных. Вам должно верить, что я волшебница, называемая Зимония. По некоторым обстоятельствам, в коих я виновною не бывала, впала я под гнев короля волшебников; сей учинил надо мною очарование, лишившее меня не токмо власти, но и заключившей навсегда в моем замке: я не могла выйти за вороты оного, не подвергнувшись смерти. Вы не можете представить себе скуки, каковую ощущает человек, склонный к добродеяниям, когда увидит себе пресеченные средства к соделанию добра. Я провождала время только прогуливанием в садах моего замка и оплакивая потерю моих трех дочерей, коих гнев короля волшебников отторг от меня и подверг разным злоключениям, которым я до известного времени пособить не в силах.
Гонитель мой познал уже мою невинность и несправедливость своего поступка, но ужасные произнесенные им в первых движениях гнева клятвы не могут до особливого случая пременить судьбу как дочерей моих, так и других соучаствующих и имеющих соучаствовать в их несчастии. Сама я хотя имею уже свободу помогать посторонним, но моим родственникам не в состоянии; избавлению ж своему споспешествовали вы сами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153