ибо счастие оного в том заключается, чтоб не знать того, что редкие венценосцы наблюдают. Наконец ниспадший с небес венец торжественно носим был для обозрения посреди народа; всяк падал пред оным и воздавал ему божескую честь. Потом возложен оный опять на главу князя. Истукан Чернобогов с пением поднят и с прежними обрядами торжества провожден во дворец Русов.
Там Аспарух истолковал сыну своему должности, к коим назначили его небеса и которые Рус и многие потомки его сохранили свято. И в продолжении празднеств, учрежденных на сей славный случай, Аспарух простился со своим сыном и пришел ко мне, дожидавшемуся его в лесу. Тут советовал он с предвещательным зеркалом о месте, которое назначат ему небеса к спокойному обиталищу, и о хранилище сосуда, заключающего судьбину русов. Сей самый остров, на котором ты нашел меня, храбрый Булат, изобразился с сею горою, в коей мы находимся, в зеркале. Последовано сему божественному совету, и по возложении на ковер сосуда и прочих наших вещей взошли мы на ковер и пренеслись сюда. Пещеру сию со всеми ее украшениями соорудило искусство Аспарухово. Златый сосуд с тяжкими заклинаниями поставлен на той поляне, где ты нашел меня, бьющегося со змием, и вверен в стражу двум тьмам служебных духов. По силе оных клятв, утвержденных самим великим Чернобогом, никто не мог прикоснуться к сосуду во все время жизни Аспаруховой, и никто не мог овладеть им, поколь потомство Русово будет следовать предписанному на венце его. В случае нарушения сего закона позволено было сражаться врагам благоденствия русского с хранителем сосуда, но не прежде овладеть оным, как низложа противоборством сего хранителя.
По совершении сего Аспарух, яко первый хранитель сосуда, имел неусыпное бдение: ежедневно до несколько раз прибегал он к волшебному зеркалу, чтоб узнать о состоянии своего отечества. Двести лет прошло, в которые не мог он жаловаться на поведение владетелей русских, кроме бедственного устава, коим новопокоренные финские народы учинены невольниками своих победителей. Он предвидел все истекающие и впредь имеющие случиться от того нестроения, но не мог оных отвратить, ибо клялся не отлучаться с острова, будучи хранителем на оном сосуда. Хотя чрез служебных своих духов и нередко посылал он сновидения русским государям, побуждающие к уравнению победителей и побежденных, но либо государи, зараженные предрассудком о благородстве славян пред финами, или вельможи, имеющие выгоды от невольничества покоренных, всегда находили не следовать сему спасительному влиянию. Лучше сказать, судьба русов содержала некоторые частные несчастия, положенные в совете богов, коих усердие Аспарухово отвратить было не в силах, и предписанное в книге вечных уставов долженствовало совершиться. Аспарух, усмотря приближение конца своего, открыл мне все тайны глубокого своего знания; я испил из златого сосуда, клявшись быть вечным оного хранителем, и по отшествии Аспаруха, проведшего девятьсот восемьдесят лет на свете, в жилище душ блаженных, учинился здесь его наследником.
Чтоб быть верну моим клятвам, забыл я сам себя и посвятил без изъятия заботам о благоденствии моего отечества. Я почти не отходил от волшебного зеркала. Сколь болезненно было видеть мне в оном владение князя Желатуга, разоряемое междоусобными бранями и приведенное почти к падению! Но я принужден был покоряться необходимости и довольствоваться сохранять целость судьбины их, запертую в златом сосуде; я уповал, что милосердие богов восставит некогда главу славного народа из покрывающих оную развалин. Но все сие было еще следствие необходимости, проистекающей от погрешностей в правлении; не было еще врага, с которым бы я, сражаясь, претерпел несказанные труды.
Некогда заглянув в зеркало, увидел я в оном совет злых духов, благодетельствующих финнам и враждующих русам. Зверообразный Астароф, князь демонский, сидел в огненных креслах, поставленных на множестве мертвых голов, собранных на месте побоища в последнюю междоусобную битву русов близ лесов изборских; сие придавало креслам его некоторый вид ужасного престола. По правую руку его сидел пронырливый Астулф, начальник духов вестоносцев, а налево — Демоном ах, покровитель чародеев, с первыми из своих служебных духов. Вокруг сего адского собрания стояли полки мрачных сил, в виде вооруженного воинства. Злоба и кровожадливость изображались в их темных лицах, и ненависть сверкала из раскаленных очей их; они потрясали пламенным и напоенным ядом оружием своим. Смертоносный смрад заражал всю окрестность сего адского сборища. Предчувствуя важность сего открытия в пользу моего отечества, приклонил я внимательное ухо и ожидал, что произойдет в сем богопротивном совете.
— Могущие силы и власти сонмища, спорющего с небесами!—начал Астароф.—Я собрал вас на совет для предложения важного вопроса: чем должно низложить крепость народа, покровительствуемого богами и пришедшего победить страны финнов, обожающих меня и вас вместо творца своего? Известно вам, с какою твердостию противоборствовал я воле небес, предающих мою державу в область народу, мне ненавистному: едва только русы двинулись с востока, я не ослабевал противопоставлять им всевозможные препятствия на пути их. Я возбуждал на них все стихии, внушал к ним ненависть во всех народах, сквозь области коих им проходить должно было с твоею, о Демономах, помощью рассевал я ядовитые травы и плоды, чтоб скоты их и сами они, по необходимости вкуся, погибали.
Но все то осталося тщетно: ненавистный мне отец вождя их Аспарух уничтожал все сии препоны: мудрость его, которой и сам я не могу не удивляться, низложила мои происки, он истребил яд приготовленной отравы и преобратил оный в здоровую нажить; он принуждал расступаться воздвигаемые мною на пути непроходимые горы, принуждал их давать свободные стези; возбуждаемые бури и громы прогонял он в необитаемые пустыни, а внушенную ненависть в народы укрощал он мечом, провождаемым победами и добродетелию, так что враги русов делались добровольно либо их союзниками, или данниками. Финны, в стране коих только веков обожалось мое имя, совершенно ими покорены и учинились им невольниками.
Правда, что не упустил я внушить гордый предрассудок в мысли князя Руса, через каковый он, подавая законы побежденным финнам, учинил своих славян над ними господами. Я довольно предвидел все долженствующие из того произойти следствия: финны питают неистребимую вражду к своим владетелям, при всяком возможном случае берут они оружие и наносят немалый вред своим утеснителям; сами русы способствуют своему ослаблению, междоусобствуя за участки владычества, коего они по себе уровнять не могут, и область русская неприметными шагами идет к своему падению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
Там Аспарух истолковал сыну своему должности, к коим назначили его небеса и которые Рус и многие потомки его сохранили свято. И в продолжении празднеств, учрежденных на сей славный случай, Аспарух простился со своим сыном и пришел ко мне, дожидавшемуся его в лесу. Тут советовал он с предвещательным зеркалом о месте, которое назначат ему небеса к спокойному обиталищу, и о хранилище сосуда, заключающего судьбину русов. Сей самый остров, на котором ты нашел меня, храбрый Булат, изобразился с сею горою, в коей мы находимся, в зеркале. Последовано сему божественному совету, и по возложении на ковер сосуда и прочих наших вещей взошли мы на ковер и пренеслись сюда. Пещеру сию со всеми ее украшениями соорудило искусство Аспарухово. Златый сосуд с тяжкими заклинаниями поставлен на той поляне, где ты нашел меня, бьющегося со змием, и вверен в стражу двум тьмам служебных духов. По силе оных клятв, утвержденных самим великим Чернобогом, никто не мог прикоснуться к сосуду во все время жизни Аспаруховой, и никто не мог овладеть им, поколь потомство Русово будет следовать предписанному на венце его. В случае нарушения сего закона позволено было сражаться врагам благоденствия русского с хранителем сосуда, но не прежде овладеть оным, как низложа противоборством сего хранителя.
По совершении сего Аспарух, яко первый хранитель сосуда, имел неусыпное бдение: ежедневно до несколько раз прибегал он к волшебному зеркалу, чтоб узнать о состоянии своего отечества. Двести лет прошло, в которые не мог он жаловаться на поведение владетелей русских, кроме бедственного устава, коим новопокоренные финские народы учинены невольниками своих победителей. Он предвидел все истекающие и впредь имеющие случиться от того нестроения, но не мог оных отвратить, ибо клялся не отлучаться с острова, будучи хранителем на оном сосуда. Хотя чрез служебных своих духов и нередко посылал он сновидения русским государям, побуждающие к уравнению победителей и побежденных, но либо государи, зараженные предрассудком о благородстве славян пред финами, или вельможи, имеющие выгоды от невольничества покоренных, всегда находили не следовать сему спасительному влиянию. Лучше сказать, судьба русов содержала некоторые частные несчастия, положенные в совете богов, коих усердие Аспарухово отвратить было не в силах, и предписанное в книге вечных уставов долженствовало совершиться. Аспарух, усмотря приближение конца своего, открыл мне все тайны глубокого своего знания; я испил из златого сосуда, клявшись быть вечным оного хранителем, и по отшествии Аспаруха, проведшего девятьсот восемьдесят лет на свете, в жилище душ блаженных, учинился здесь его наследником.
Чтоб быть верну моим клятвам, забыл я сам себя и посвятил без изъятия заботам о благоденствии моего отечества. Я почти не отходил от волшебного зеркала. Сколь болезненно было видеть мне в оном владение князя Желатуга, разоряемое междоусобными бранями и приведенное почти к падению! Но я принужден был покоряться необходимости и довольствоваться сохранять целость судьбины их, запертую в златом сосуде; я уповал, что милосердие богов восставит некогда главу славного народа из покрывающих оную развалин. Но все сие было еще следствие необходимости, проистекающей от погрешностей в правлении; не было еще врага, с которым бы я, сражаясь, претерпел несказанные труды.
Некогда заглянув в зеркало, увидел я в оном совет злых духов, благодетельствующих финнам и враждующих русам. Зверообразный Астароф, князь демонский, сидел в огненных креслах, поставленных на множестве мертвых голов, собранных на месте побоища в последнюю междоусобную битву русов близ лесов изборских; сие придавало креслам его некоторый вид ужасного престола. По правую руку его сидел пронырливый Астулф, начальник духов вестоносцев, а налево — Демоном ах, покровитель чародеев, с первыми из своих служебных духов. Вокруг сего адского собрания стояли полки мрачных сил, в виде вооруженного воинства. Злоба и кровожадливость изображались в их темных лицах, и ненависть сверкала из раскаленных очей их; они потрясали пламенным и напоенным ядом оружием своим. Смертоносный смрад заражал всю окрестность сего адского сборища. Предчувствуя важность сего открытия в пользу моего отечества, приклонил я внимательное ухо и ожидал, что произойдет в сем богопротивном совете.
— Могущие силы и власти сонмища, спорющего с небесами!—начал Астароф.—Я собрал вас на совет для предложения важного вопроса: чем должно низложить крепость народа, покровительствуемого богами и пришедшего победить страны финнов, обожающих меня и вас вместо творца своего? Известно вам, с какою твердостию противоборствовал я воле небес, предающих мою державу в область народу, мне ненавистному: едва только русы двинулись с востока, я не ослабевал противопоставлять им всевозможные препятствия на пути их. Я возбуждал на них все стихии, внушал к ним ненависть во всех народах, сквозь области коих им проходить должно было с твоею, о Демономах, помощью рассевал я ядовитые травы и плоды, чтоб скоты их и сами они, по необходимости вкуся, погибали.
Но все то осталося тщетно: ненавистный мне отец вождя их Аспарух уничтожал все сии препоны: мудрость его, которой и сам я не могу не удивляться, низложила мои происки, он истребил яд приготовленной отравы и преобратил оный в здоровую нажить; он принуждал расступаться воздвигаемые мною на пути непроходимые горы, принуждал их давать свободные стези; возбуждаемые бури и громы прогонял он в необитаемые пустыни, а внушенную ненависть в народы укрощал он мечом, провождаемым победами и добродетелию, так что враги русов делались добровольно либо их союзниками, или данниками. Финны, в стране коих только веков обожалось мое имя, совершенно ими покорены и учинились им невольниками.
Правда, что не упустил я внушить гордый предрассудок в мысли князя Руса, через каковый он, подавая законы побежденным финнам, учинил своих славян над ними господами. Я довольно предвидел все долженствующие из того произойти следствия: финны питают неистребимую вражду к своим владетелям, при всяком возможном случае берут они оружие и наносят немалый вред своим утеснителям; сами русы способствуют своему ослаблению, междоусобствуя за участки владычества, коего они по себе уровнять не могут, и область русская неприметными шагами идет к своему падению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153