Впрочем, шелом твой уже для тебя больше не нужен: Злато копыт имеет дар доставлять все нужное и пособлять в крайностях.
Сказав сие, дух замолк, и свист вихря оказал, что он удалился.
Я не ожидал, чтоб благодетель мой кабалист захотел меня оставить на пустом острове, и потому счел, что помощь оного уже для меня более не нужна; я прибег к моему Златокопыту.
Любезный конь - говорил я.— Мне должно быть у индийского царя Ценувирана; можешь ли ты меня к нему доставить?
Златокопыт встряхнулся трижды, и я увидел, что на боках его оказались крылья. Тогда я вскочил на коня моего, который, как ветр, поднялся на воздух и перелетел море. Достигнув матерой земли, Златокопыт опустился с воздуха, спрятал крылья свои и быстрейшим бегом, менее нежели в три часа, остановился у крыльца во дворце царя индийского.
Когда узнали, что я богатырь, присланный от российского монарха на помощь, тотчас приняли меня с великою честью и представили царю Ценувирану. Государь сей оказал мне многие знаки своей милости и наконец, призвав меня в кабинет свой, открыл причину непримиримой вражды своей противу короля Кащея Бессмертного.
- Подумай, любезный богатырь,— говорил он мне, - подумай, какое для меня огорчение! Король, который не имеет у себя больше ста слонов вооруженных, троекратно поразил мои войски! Но причина сей войны самая основа тельнеишая; не подумай, чтоб какое-нибудь пристрастие вовлекло меня в оную. Как Кащей Бессмертный только простой король, а я царь царей, то по законам требовал я от него белого слона, которых никто, кроме меня и наследников престола индостанского, иметь не может. Я послал к нему грамоту, в которой ничего не написано было, кроме обыкновенных выражений и всей почести, каковую только царь царей может оказать толь маленькому владельцу; но Кащей прислал мне ответ, коим крайне оскорбил мое величество. Вот прочти сам грамоту мою и ответ его.
Он подал мне, и я читал следующее.
Ценувиран, царь царей, сильнейший на земле, повелитель света, великий владетель, вышнее величество, блистательнейший князь между великими, коего изречения суть слова божественные, на мановение коего ока все и все повинуется, которого гнев есть как рев львиный, а милость я ко дождь на землю; из уст моих сыплются Маргариты и алмазы красноречия, и около главы моей сияет златое солнце, даннику нашему королю Кащею, который имеет счастие быть подножием ног наших, милость и благоволение. Уведомилось наше величество, что ты осмелился иметь белого слона, каковая дерзость влечет за собою совершенное истребление всего твоего рода; но мы, милосердуя, требуем только, чтоб ты упал к ногам нашим и представил слона, коего иметь тебе не должно. Дано от начала пресветлеишего рода нашего в лето 7200, месяца Белой Обезьяны в 43 день.
На обороте надписан был ответ.
«Король Кащей Бессмертный царю Ценувирану. Я не хочу прописывать твоих титулов, ибо оные, сверх того что займут нужное место бумаги, но и мне непонятны; а я не хочу того писать, чего не разумею и что удаляется от правды. Предки твои уставили закон, о котором не спрашивались ни с кем, кроме своей гордости, и на который согласились те, кои боялись их притеснения, чтоб не держать у себя никакой редкости, какова есть, например, белый слон. Но я такой же охотник выезжать на редком слоне, как и Ценувиран; следственно, оный всегда у меня останется. Что ж лежит до угроз твоих, я мало оных опасаюсь и на деле, нежели на бумаге. Впрочем, я уповаю, что просижу на моем престоле и никогда не был и не буду твоим подножием, как ты воображаешь. Я не пишу года, ибо не знаю, с которого времени создан первый человек, от коего мы со всеми наряду происходим».
Я пожал плечами, отдавая лучшую справедливость королю Кащею, но Ценувиран, думая, что я изображаю тем негодование мое к дерзостным Кащеевым выражениям, и для того продолжал:
— Как ни справедлива моя сторона, однако я проиграл три сражения и потерял два миллиона воинов и полторы тысячи слонов. Кащей имеет не больше ста тысяч ратников, но сам он при чрезвычайной силе не может быть поврежден, понеже он бессмертен. Я в великом унынии, и вся моя надежда осталась в тебе, дражайший богатырь, для того что Кащей вступил уже в границы моего владения»
Признаюсь, что я великое имел отвращение вступиться за государя, начавшего толь несправедливую войну и погубившего два миллиона людей за отмщение одного себя; но подумай, как расположен человек, чтоб быть порываему страстьми. Слово «бессмертный» возбудило мое славолюбие и желание сразиться с оным и, может быть, победить, в мгновение ока истребило в душе моей все пред рассудки истинны; я обещал погибнуть или привезть ему голову его противника. Любочестие не дало мне ни на минуту одуматься, и я, следуя побуждениям оного, при ехал в войско Ценувираново. Нигде еще не видали толь многочисленного ополчения, ни толь богато вооруженных всадников, но следствие показало, что множество не может противу храбрости, управляемой искусством и благоразумием. Войско Ценувираново было утороплено мол вою о Кащеевом бессмертии; слух носился, что смерть его заперта в камне, лежащем на дне окияна, что в оном есть утка и в утке яйцо, которым надлежит ударить Кащея в лоб. Уже многие усердные сыны отечества ныряли за оным камнем и погибелью живота своего доказали, что Кащей бессмертен. Я, с моей стороны, старался ободрить их, уверяя, что то выдуманные басни, кои сам Кащей в народе рассеял, чтобы устрашить их. Советовал их начальникам учинить нападение густыми толпами, поставя напереди копейщиков, а стрельцов и пращников по сторонам, дабы тем превосходное число людей учинить всю ду деятельным и чтобы толщина рядов не удобна была к опровержению от числа малого; но полководцы считали себе за бесчестие послушать богатыря иностранного и думали, что своими расположениями в состоянии будут уничтожить всю силу неприятелей.
Армии были уже в виду, а военачальники еще спорили за первенство; началось сражение; они старались не о том, чтоб действовать общими силами, но чтоб обессилить крыло того, с коим имел междоусобие, а как вражда была всем им общая, то неудивительно, что не успело сражение начаться, как Ценувирановы войски были опрокинуты и побежали. Кащей вознамерился в сей раз пролить целую реку человеческой крови; он поражал, как молния, и войны, ободряемые его примером, оставляли целые бугры тел по следам своим.
Но посреди сей видимой уже победы я остановил Кащея, он сначала бросился на меня, как фурия, но тот час увидел, что ему должно только защищаться. Воины его хотели окружить меня, но Златокопыт избавлял меня их нападения, побивая всех приближающихся своими ко пытами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
Сказав сие, дух замолк, и свист вихря оказал, что он удалился.
Я не ожидал, чтоб благодетель мой кабалист захотел меня оставить на пустом острове, и потому счел, что помощь оного уже для меня более не нужна; я прибег к моему Златокопыту.
Любезный конь - говорил я.— Мне должно быть у индийского царя Ценувирана; можешь ли ты меня к нему доставить?
Златокопыт встряхнулся трижды, и я увидел, что на боках его оказались крылья. Тогда я вскочил на коня моего, который, как ветр, поднялся на воздух и перелетел море. Достигнув матерой земли, Златокопыт опустился с воздуха, спрятал крылья свои и быстрейшим бегом, менее нежели в три часа, остановился у крыльца во дворце царя индийского.
Когда узнали, что я богатырь, присланный от российского монарха на помощь, тотчас приняли меня с великою честью и представили царю Ценувирану. Государь сей оказал мне многие знаки своей милости и наконец, призвав меня в кабинет свой, открыл причину непримиримой вражды своей противу короля Кащея Бессмертного.
- Подумай, любезный богатырь,— говорил он мне, - подумай, какое для меня огорчение! Король, который не имеет у себя больше ста слонов вооруженных, троекратно поразил мои войски! Но причина сей войны самая основа тельнеишая; не подумай, чтоб какое-нибудь пристрастие вовлекло меня в оную. Как Кащей Бессмертный только простой король, а я царь царей, то по законам требовал я от него белого слона, которых никто, кроме меня и наследников престола индостанского, иметь не может. Я послал к нему грамоту, в которой ничего не написано было, кроме обыкновенных выражений и всей почести, каковую только царь царей может оказать толь маленькому владельцу; но Кащей прислал мне ответ, коим крайне оскорбил мое величество. Вот прочти сам грамоту мою и ответ его.
Он подал мне, и я читал следующее.
Ценувиран, царь царей, сильнейший на земле, повелитель света, великий владетель, вышнее величество, блистательнейший князь между великими, коего изречения суть слова божественные, на мановение коего ока все и все повинуется, которого гнев есть как рев львиный, а милость я ко дождь на землю; из уст моих сыплются Маргариты и алмазы красноречия, и около главы моей сияет златое солнце, даннику нашему королю Кащею, который имеет счастие быть подножием ног наших, милость и благоволение. Уведомилось наше величество, что ты осмелился иметь белого слона, каковая дерзость влечет за собою совершенное истребление всего твоего рода; но мы, милосердуя, требуем только, чтоб ты упал к ногам нашим и представил слона, коего иметь тебе не должно. Дано от начала пресветлеишего рода нашего в лето 7200, месяца Белой Обезьяны в 43 день.
На обороте надписан был ответ.
«Король Кащей Бессмертный царю Ценувирану. Я не хочу прописывать твоих титулов, ибо оные, сверх того что займут нужное место бумаги, но и мне непонятны; а я не хочу того писать, чего не разумею и что удаляется от правды. Предки твои уставили закон, о котором не спрашивались ни с кем, кроме своей гордости, и на который согласились те, кои боялись их притеснения, чтоб не держать у себя никакой редкости, какова есть, например, белый слон. Но я такой же охотник выезжать на редком слоне, как и Ценувиран; следственно, оный всегда у меня останется. Что ж лежит до угроз твоих, я мало оных опасаюсь и на деле, нежели на бумаге. Впрочем, я уповаю, что просижу на моем престоле и никогда не был и не буду твоим подножием, как ты воображаешь. Я не пишу года, ибо не знаю, с которого времени создан первый человек, от коего мы со всеми наряду происходим».
Я пожал плечами, отдавая лучшую справедливость королю Кащею, но Ценувиран, думая, что я изображаю тем негодование мое к дерзостным Кащеевым выражениям, и для того продолжал:
— Как ни справедлива моя сторона, однако я проиграл три сражения и потерял два миллиона воинов и полторы тысячи слонов. Кащей имеет не больше ста тысяч ратников, но сам он при чрезвычайной силе не может быть поврежден, понеже он бессмертен. Я в великом унынии, и вся моя надежда осталась в тебе, дражайший богатырь, для того что Кащей вступил уже в границы моего владения»
Признаюсь, что я великое имел отвращение вступиться за государя, начавшего толь несправедливую войну и погубившего два миллиона людей за отмщение одного себя; но подумай, как расположен человек, чтоб быть порываему страстьми. Слово «бессмертный» возбудило мое славолюбие и желание сразиться с оным и, может быть, победить, в мгновение ока истребило в душе моей все пред рассудки истинны; я обещал погибнуть или привезть ему голову его противника. Любочестие не дало мне ни на минуту одуматься, и я, следуя побуждениям оного, при ехал в войско Ценувираново. Нигде еще не видали толь многочисленного ополчения, ни толь богато вооруженных всадников, но следствие показало, что множество не может противу храбрости, управляемой искусством и благоразумием. Войско Ценувираново было утороплено мол вою о Кащеевом бессмертии; слух носился, что смерть его заперта в камне, лежащем на дне окияна, что в оном есть утка и в утке яйцо, которым надлежит ударить Кащея в лоб. Уже многие усердные сыны отечества ныряли за оным камнем и погибелью живота своего доказали, что Кащей бессмертен. Я, с моей стороны, старался ободрить их, уверяя, что то выдуманные басни, кои сам Кащей в народе рассеял, чтобы устрашить их. Советовал их начальникам учинить нападение густыми толпами, поставя напереди копейщиков, а стрельцов и пращников по сторонам, дабы тем превосходное число людей учинить всю ду деятельным и чтобы толщина рядов не удобна была к опровержению от числа малого; но полководцы считали себе за бесчестие послушать богатыря иностранного и думали, что своими расположениями в состоянии будут уничтожить всю силу неприятелей.
Армии были уже в виду, а военачальники еще спорили за первенство; началось сражение; они старались не о том, чтоб действовать общими силами, но чтоб обессилить крыло того, с коим имел междоусобие, а как вражда была всем им общая, то неудивительно, что не успело сражение начаться, как Ценувирановы войски были опрокинуты и побежали. Кащей вознамерился в сей раз пролить целую реку человеческой крови; он поражал, как молния, и войны, ободряемые его примером, оставляли целые бугры тел по следам своим.
Но посреди сей видимой уже победы я остановил Кащея, он сначала бросился на меня, как фурия, но тот час увидел, что ему должно только защищаться. Воины его хотели окружить меня, но Златокопыт избавлял меня их нападения, побивая всех приближающихся своими ко пытами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153