Чародей дал вечное рукописание на свою душу князю тьмы, написанное своею кровию; он с удовольствием раскусил себе губу чтоб употребить кровь из раны вместо чернил.
Приняв рукописание и учинясь вечным владетелем души Змиулановой, Астароф сделал ему темное обо мне описание; открыл ему место моего обиталища и вразумил, что до тех пор не может он со мною сразиться, пока которая-нибудь из чужестранных держав не овладеет венцом Русовым. Тогда может он противоборствовать, но не успеет низложить до тех пор, как овладеет златым сосудом, находящимся в его охранении.
В сих темных понятиях оставил его Астароф, обещав ему вспомоществовать всеми своими адскими силами.
Змиулан, до того времени занимавшийся одними только побуждениями своей злобы, познал теперь всю нужду сколь потребен ему советник к произведению такого важного действия. Он прибегнул к своей чародейной науке и ужасными заклинаниями привел весь ад в трепет По призыву его целые полки злых духов к нему предстали он видел между ими Астулфа, начальника духов весто-носцев. Сей князь гееннский явился в толпе мрачных сил не по убеждению власти Змиулановой, ибо он по дан ному рукописанию сам был раб ада, но по сходству склонности своей к злобе, чтоб спомоществовать чародею хитростию в произведения покушения его на златый сосуд. Он советовал ему отпустить всех духов, уверяя его, что силы их недостаточны удовлетворить его требованию, и сам взял на себя быть водителем его в сем предприятии.
По учинении сего Змиуланом коварный Астулф начал внушать ему о всех подробностях употребления тонкого разума, как оный обращать в пользу свою посредством предательства; он доказывал ему, что лесть, вероломство, убийство, измена и все то, что глупые смертные, называющиеся от таковых же простаков добродетельными, считают за дела безбожные, суть орудия, коими разумный человек должен действовать без всякого опасения, если только хочет достигнуть меты своих желаний. Он приводил ему в пример многих вельмож, кои означенными средствами производили великие дела на свете и, сидя в четырех стенах, могли ворочать, так сказать, своим отечеством, его государем и смежными областями. Змиулан находил тайное побуждение в желаниях души своей еле давать сему наставлению; Астулф проницал сие, и для того расположил с ним план к нападению на меня и отечество мое с разных сторон, чтоб тем удобнее было им низложить нас, если которая-нибудь из сих сторон не будет довольно защищаема от их хитростей. Однако ж все, что Змиулан чаял быть сокрытым от всех смертных, подробно представляло мне волшебное зеркало.
Как Астароф адскою своею пронырливостию проник, что благоденствие и восстановление русского народа заключается в сохранении законов, предписанных на венце Русовом, от коих потомки его уже начали уклоняться, то чаял он, что неминуемое оному падение воспоследовать должно тогда, когда с похищением венца сего и остаток наставления Аспарухова из памяти государей истребится. Но понеже адская и чародейная сила не в состоянии была покуситься на вещь, защищаемую Чернобогом, потому следовало употребить к тому посторонние руки какового-нибудь смертного. Астулф вразумлен был в том адским князем, по коего велению и предстал он к чародею, и для того говорил ему:
Прежде нежели сразимся мы с Роксоланом о зла том сосуде, ты ведаешь, сколь нужно лишить славян венца Русова. Доколь еще в народе сем останутся нравы добродетельные доколь еще государи их будут возбуждаемы к своей должности, трудно нам будет иметь каковый-либо успех. Но нет сомнения, что русы, по лишении венца сего, впадут во все пороки, и тем прогневают богов; они отнимут от них свое покровительство, и Роксолан без сей защиты будет слаб противостать тебе.
Однако ж не должен я скрыть от тебя, что хотя ты обладаешь всеми чрезъестественными знаниями, хотя превосходишь силами своими всех смертных, но без конечной своей погибели не можешь сам собою покуситься на татьбу венца Русова. Должно употребить к тому способную особу из простых смертных, и думаю, что не ошибусь я в определенном мною оной выборе. К западу за проливом Готфским есть три великие разбойничьи острова, народ, на оных обитающий, дик и кровожадлив. Управляет оным Царь-девица, которая поднесь еще величайшею своею славою поставляет разъезжать на больших лодках около берегов Варяжского моря, и грабить суда торговых людей. Я приметил в ней непреодолимую склонность к волшебной науке, но как в стране, толь дикой, нет обладающих сим превосходным знанием, то и осталась она поднесь с одним только желанием. Прозорливый Демономах нарочно отсрочивал удовлетворить ее только ему благоприятной склонности, чтоб подать ей в тебе достойного наставника и купно притом употребить ее орудием к похищению венца Русова. Шествуй, почтенный Змиулан, преподать ей некоторую часть великого твоего знания; но не пропускай внушать ей беспрестанно, что она никогда не достигнет совершенства в оном, поколь не будет иметь в своей власти венца Русова. Предприимчивость сей жены обещает нам успех в нашем намерении.
Сколько Змиулан был злобен, столько ж и нетерпелив; он в то ж мгновение ока изготовился лететь в острова разбойничьи. Не оставляя своего любимого змеиного вида, прибавил он к оному только двенадцать крыл, из коих каждое составляли по два духа. Оные помчали его по воздуху и опустили близ города Царь-девицы на заповедных лугах, в которых она, тогда прогуливаясь, рвала разные травы, содержащие, по мнению ее, таинственную силу.
Представьте себе неустрашимость сей женщины, что она, увидя пред собою спад шее с воздуха таковое ужасное чудовище, нимало не оробела, но приготовилась к защищению копием и мечом своим. Однако Змиулан ненадолго оставил ее в сем смятении; он, перекинувшись назад, принял на себя свой собственный вид, прибавя только к оному некоторые украшения, например: зверообразное лицо его не было уже запачкано змеиной кровию; клокастые его волосы не торчали вверх, как рога: оные увенчаны были блистающею короною; мохнатое и черное его тело покрыто было долгою одеждою с изображением разноличных дияволов и пылающего пламени ; в руке держал он чародейный жезл, обвитый змеею.
— Неустрашимость твоя, великая государыня,— сказал он ей,— заслуживает полное мое к тебе почтение. Знай, что я царь чародеев и ведаю склонность твою к сей важной науке; для сего-то и предстал я к тебе, чтоб учинить тебя в оной могущею и чтоб привести тебя в состояние повелевать духами и всем адом.
Царь-девица так обрадовалась сему неожидаемому счастию, что, забыв свой сан, бросилась пред ним на колена; благодарила его и обещала ему, как учителю, совершенное свое повиновение.
— Обещание мое непременно,— продолжал Змиулан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153