Надобно думать, что Нагура употребила важнейшие тайны своей науки к сему очарованию; ибо охраняемая волшебством броня Сидонова не делала ему защиты, но, по счастию, Булат открыл свой златый сосудец, и действие оного в одно мгновение ока уничтожило вредоносные пары.
Богатыри, вдохнув в себя свежий воздух, укрепились и напали на Нагуру, готовящуюся возбудить действие своего оружия. Булат страшною своею дубиною поразил слона толь сильно, что он, опрокинувшись, придавил телом своим ведьму. Тогда Сидон бросился к оной, вознамерясь изрубить ее в части, однако тело убитого слона, почти всю ее закрывшее, в том препятствовало. Ведьма, со своей стороны, стараясь высвободиться из-под придавившего ее бремени, выставила голову, но сие совершило ее участь: Сидон, схватя за оную, потащил столь сильно, что оторвал прочь от тела.
Тогда страшный гром оглушил богатырей; сады, где они находились, обратились в страшную пустыню; труп убитого слона стал каменною горою, и земля, потрясшись, проглотила сию с телом Нагуры. Огонь долго исходил из пропасти, и Сидон, считая сию отверстием ада, поверг в нем и голову чародейкину для достойной казни.
Между тем, как сие происходило, Булат и товарищ его усмотрели погибель и замка Зивиялова, в котором сестра его учинилась было по его смерти наследницею. Земля не пощадила здания, в коем совершались великие безбожия: она пожрала его в себя. Сидон вострепетал об участи детей царя Иверона. Однако ж посреди густой мглы и дыма, исшедшего над провалом, увидел он нечто блестящее и мало-помалу к ним приближающееся. Ожидая какого-нибудь нового приключения, богатыри приметили наконец, что сие было светлое облако, несущее на себе трех особ, и Сидон вскоре узнал, что это были волшебница Тифея, держащая за руки Зениду и Зорана. Облако опустилось на землю пред богатырями, и сидевшие на оном сошли.
— Благодарите своих избавителей,— сказала волшебница детям царя Иверона.— Они пресекли ваши напасти и истребили смертельных ваших неприятелей.
Царевич и царевна учинили это с такою чувствительностию, что Булат принужден был отрекаться от приписываемых ему благодеяний.
— Я ничего не сделал,— говорил он к волшебнице.— Один только случай привел меня быть зрителем храбрых подвигов богатыря Сидона.
Тот со своей стороны относил успех своего приключения покровительству волшебницы.
— Как то ни было,— отвечала она,— но я ведаю цену заслуг богатыря Сидона; без его великодушия, побудившего вступиться в несчастия царя Иверона, я не могла бы подать нималой помощи моим племянникам. Из этого познайте вы, что сколь бы ни велик был человек в своей власти, но не может защитить себя от некоторых злосчастий. Я, имеющая силу помогать целым народам, не могла по уставам таинственным книги судеб исхитить от бедствия моих племянников. Вся помощь моя в подвиге твоем, храбрый Сидон, состояла в том только, что я надзирала твои поступки и таинственными влияниями предохраняла тебя от некоторых опасностей.
Итак, ведай, что, когда ты приближился к садам Завияловым и голод принуждал тебя вкусить ядовитый виноград, к чему побуждала тебя невидимо присутствовавшая тут Нагура, я вскричала к тебе тогда, и мой ты слышал голос. Но хитрая чародейка, видя, что я не могу воспрепятствовать ей во искушении тебя, в самое то мгновение ока приняла на себя вид персидской царевны. Все бы погибло, если б ты предался во власть ее мнимым прелестям. Ты лишен бы был всякой помощи, волшебное оружие твое утратило бы свою силу, и ты остался бы в вечном заточении у Зивияла. Однако ж я в виде тигра принудила тебя извлечь твое оружие и оным прогнать очарование. Потом, когда Зивиял представил уже приближающемуся тебе к воротам его замка непроходимые горы и пропасти, я показалась над тобою в виде упадающей на тебя с воздуха горящей горы, чтоб ты от страха упал на землю, ибо от прикосновения к сей зависело прогнание мечты, впрочем бы, ты ослепляясь привидением, никогда не дошел к замку, находясь у самых ворот.
Не могу я описать тебе моей печали, когда я, не имея силы сойти во внутрь замка короля чародеев, видела тебя, вкусившего яд, и не могла оному воспрепятствовать. Однако ж по смерти твоей узнала я чрез мою науку, что богатырь Булат в своем златом сосудце имеет средство возвратить тебе жизнь. На сей конец я принудила сопутствовавших ему людей на их ладие удалиться от острова. Ему казалось, что их погубили бритты, но оные охранительными духами донесены в их отечество. А сие учинено мною затем, чтоб Булат принужден был следовать моему водительству до места, где твои лежали кости, и я вещала к нему невидимо, что счел он за глас духа-хранителя. Теперь за все твои заслуги, храбрый Сидон, я не могу лучше воздать тебе, как подтвердить слово царя Иверона: «Я даю тебе руку племянницы моей прекрасной Зениды. Вы сочетаетесь по возвращении нашем в столицу моего зятя, а вашего отца, что воспоследует ныне».
При сих словах волшебницы Тифеи Сидон повергся к ногам прелестной Зениды и с восхищением целовал ее руку. Красавица не противилась сему его восторгу, ибо сама по действию некоторых предубеждений, о коих вскоре услышим, пылала к нему жесточайшей любовию. Зоран со своей стороны обнимал своего избавителя, и все они оказали множество ласковостей к богатырю рускому. Сей, со своей стороны, приемля в благополучии их истинное участие, весьма желал знать о приключениях Зорана и сестры его со времени похищения их чародеями. Любопытство его было удовольствовано, и Зенида повествовала следующее.
— Когда я, прогуливаясь в садах моего родителя для разогнания печальных моих мыслей, похищена была ниспадшим облаком, пришла я от того в беспамятство. Освободясь от нечувствия, увидела я себя в преогромных и богато украшенных покоях. Несколько дней находилась я в неизвестии о моей участи и о том, где я. Все желания мои предупреждались посредством слуг; мне следовало только вообразить в мыслях о какой-нибудь вещи, и оная тотчас появлялась предо мною. Но легко рассудить можно, что, лишась отечества, родителя и брата, я редко пользовалась сею чудною услужливостию. Печаль и неизвестность судьбы моей содержали меня в неутешимости.
Напоследок задумчивость моя прогнана была преужасным свистом вихря, растворившего настежь двери в моей комнате. Черное облако влетело в оные и, разверзшись, повергло к ногам моим чародея Зивияла. Он стоял предо мною на коленах, когда я от страха едва пришла в себя, и извинялся, что жестокость чувствуемой им ко мне любви принудила его дерзнуть на мое похищение. Чтоб больше мне понравиться, появился он во всех украшениях, кои имеет король чародеев. Но со всем его старанием я не видала в нем, кроме черного чудовища, удобного видом своим вперять ужас, а не любовь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153