Кащей восстенал, когда первый удар Самосеком разрушил вдребезги его очарованную броню, которая единственно делала его непобедимым. Другой удар кончил поединок, и голова бессмертного Кащея, упадшая к ногам моим, доказала, что слух был ложный. Конь мой подхватил голову в зубы и подал мне. Я поскакал к бегущим Ценувирановым войскам, возгласил победу и, показав им знак оной, принудил остановиться.
Кащеевы войски, напротив, лишась своего государя, потеряли свой жар, и хотя неприятели наступали на них отважно, но они отступили в таковом порядке, что бесстройные толпы не могли принудить их ни к одному лишнему шагу. Я, с моей стороны, не хотел испытать моего Самосека над толь храбрыми людьми и возвратился к царю индийскому. Сей оказал мне множество почестей, предлагал мне целое королевство с тем, чтоб я остался в его услугах, но я не мог нарушить присяги моему государю и возвратился в мое отечество.
Со мною отправлено было знатное посольство с неоцененными подарками, и милости ко мне князя Асана не имели пределов. Я служил ему ревностно и делал чудеса мечом моим; я испытал, что он действительно может посекать целые войски. Но о подвигах моих известно из повестей, о коих, надеюсь, и вы слыхали. Теперь объявлю вам то, что я действительно умер с печали по утрате коня моего и Самосека. Всегда я содержал в памяти, сколь опасны для меня быть могут следствия любви, но не мог укрыться от красоты одной девицы, которая привела мне все в забвение. Час, в кой учинился я счастлив, был для меня злополучнейший: Баба Яга украла моего Злато-копыта и Самосек. Я тосковал по них столько, что стоило мне то жизни.
Из сей повести видишь ты, Звенислав, что тебе наблюдать должно, если желаешь избегнуть моей участи. Впрочем, не заботься о твоем друге князе Тарбелсе: он вне опасности — и следуй, куда призывает тебя слава. Я мог бы тебя предварить о имеющем с тобою случиться впредь, но как весьма полезно смертным не проницать в будущее, то помни лишь сие, что добродетель всегда приемлет воздаяние.
Приведение, сказав сие, стало невидимо, а Звенислав предался успокоению на самом оном холме. Проснувшись, к удовольствию своему увидел он Слотана, который, сидя близ него, дожидался его пробуждения.
— Что скажешь ты мне, дорогой Слотан? — было первое слово Звениславово. — Не был ли ты счастливее меня н поиске царя своего?
Слотан отвечал, что он равномерно не мог продолжать пути в рассуждении великой бури и непогоды, что он провел худую ночь под деревом и, наконец, по рассвете выбрался на большую дорогу, приведшую его к холму сему. Они заключили ехать в Старый Славенск и продолжать поиски свои чрез земли ливонов вендских, готов, кимвров и коданов.
В Старом Славенске осмотрели они все, примечания дотойное, как-то: великолепное капище Перуново, могилу славного чародея Волховца и прочие редкости. Но как выспрашивания их о особах, коих они искали, были бесплодны, к тому ж не остановляло их никакое особливое приключение, то проехали они Ливонию и большую часть областей готфских. Там услышали они великую славу о исполине Стеркатере, родом из хелзингов, и сие вперило непреодолимую охоту в нашего богатыря искать оного и с ним сразиться, или, как называется, отведать силы.
Звенислав не прежде дал отдых коню своему, как нашед исполина в областях коданов (нынешней Дации) Стеркатер обитал по большей части под открытым небом, и в рассуждении переменяемых им мест немалый труд был нашему богатырю до оного достигнуть. Слотан послан с объявлением вызова на ратоборство, и Звенислав тем горячее желал оного, что вспомнил о слышанном нападении сего исполина на одного русского государя; отмстить хотя старинную обиду своего отечества было для него весьма приятно.
Вызов принят; Стеркатер назначил место и отпустил Слотана со следующими словами:
— Скажи своему богатырю, что я не отвергаю предложения его, хотя оное для меня очень странно. За что хочет он сражаться с человеком, коего не видал во всю жизнь свою? Если только любочестие влечет его к тому, чтоб низложить Стеркатера, привыкшего к победам, то я жалею о сей его суетности: слава моя должна бы предостеречь его ввергать себя в опасность. Однако я за честь вменяю биться с витязем толь смелым.
В следующее утро Звенислав прежде восхождения солнечного дожидался уже на назначенном месте своего противника. Сей не замешкал появиться, и вид его достаточен был охладить кровь во всяком другом, кроме Звени-слава. Стеркатер имел рост подобный высокому дубу и вооружен был мечом, сходствующим более на длинную доску, чем на оружие. Звенислав подъехал к нему на своем Златокопыте и отдал честь, пристойную мужу, известному по своим славным подвигам, хотя после оказания сей почести готов 6ыл если удастся, лишить оного жизни. Сие обыкновение было у древних богатырей и есть еще поднесь между людьми, играющими в происшествиях веков важные роли, кои обыкновенно, под видом почитания, производят ненавистнейшие свои к таковым людям намерения.
Великое неудобство предстояло в сем поединке в рассуждении неравенства роста ратников, и Стеркатер позволил, чтоб Звенислав сразился с ним на коне. Он хотел щадить витязя, толь смелого и прекрасного, каковым показался ему Звенислав, и для того, вступя в битву, начал поражать его только плашмя меча своего, но сия предосторожность по крепости ударов его была бы тщетная, если б богатырь наш не имел силы, искусства и, что важнее, непобедимого Самосека.
Все удары отвращены проворством руки Звениславовой, и Стеркатер скоро увидел, что не должно ему щадить витязя, если хочет наблюдать свою безопасность, ибо Самосек наносил ему болезненные раны. Но и обращенное острие не лучший имело успех; разъяренный исполин схватил меч свой в обе руки, чтоб тем деятельнее докончить бой и рассечь витязя обще с конем наполы единым махом. Звенислав, преду смотря сие, заключил его обезоружить и для того произвел удар обухом своего Самосека в опущенный на него меч исполинов, от которого оный разлетелся в мелкие части.
Стеркатер заревел страшным голосом и столько озлился, что, бросясь на Звенислава, хотел задавить оного, но богатырь упредил сие вторым ударом обуха Самосека и сбил Стеркатера с ног. Соверша сию победу, не думал он покуситься на жизнь низложенного и для того влагал меч свой в ножны.
— Ты щадишь меня, храбрый богатырь? — вскричал Стеркатер с отчаянием.— Но ты не ведаешь, что не можешь оказать мне лучшей милости, как лиша меня жизни. Я побежден тобою, и можешь ли ты вообразить, чтоб Стеркатер, не видавший во дни свои кроме торжества, желал теперь чего-нибудь, кроме смерти?
Звенислав, не гордящийся своим выигрышем, старался остроумными доводами уменьшить его отчаяние и даже открыл ему, что, может быть, сверхъестественное оружие его было главнейшею причиною его успеха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153