Но какое для них было удивление, когда они, повернувшись, не видали уже той забытой природою пустыни, а предстояли им места, уподобляющиеся раю, каковым оный описывают те, кои в нем не бывали. Весна и осень господствовали тут вместе, древеса осыпаны были цветами и плодами, ароматные растения сообщали зефиру балзамичные свои испарения, который разносил их по равнинам, покрытым вечною зеленью и изредка усаженным оными плодовитыми древами. Тысячи разноцветных птиц летали в воздухе, наполняя оный сладкозвучным пением, кое привлекало в восхищение слушающих. Разные забавные зверки играли по сторонам и прыгали в сени, которые, кажется, нарочно затем были созданы, чтоб приглашать в себя любовников. Богатырям очень хотелось, чтоб сопутницам их захотелось отдохнуть, но оные побуждали их ехать.
Уже вечер приближался, как въехали они в ручей, журчащий по одним только самоцветным камням. Утомленные кони захотели утолить жажду; всадники не препятствовали им в том и на средине потока дозволили им обмочить зубы в чистейшие хрусталя воды. Но что предстало взорам наших проезжающих! Какое изумление для девиц, какая радость для Тарбелса и какое удивление для всех! Звениславов Златокопыт пил прилежно, но Алзана увидела себя сидящую на спине старика, а Тарбелс и Любана на молодом воине в полном вооружении.
— Что за волшебство!— вскричала Алзана, соскоча со старика в воду.
— Боги! Что я вижу?— вопиял Тарбелс, ибо сии нового рода лошади были Мирослав и Слотан.
— Возможно ль, возможно ль! — кричал Тарбелс, бросаясь обнимать попеременно Мирослава и Слотана.— Вы, любезные друзья, были нашими возникали!
Алзана извинялась перед Мирославом в нечаянной своей невежливости, а сей почтенный муж отвечал ей с улыбкою:
—- Ваше высочество нимало не причиною в шутке, сыгранной со мною Бабою Ягой: она обратила меня в сию лошадь, что учинено не впервые. Я по крайней мере счастлив, что вез дочь сильного государя.
Слова сии всех развеселили, и шутлиый СлОтан шептал на ухо своему князю:
— Я выиграл пред Мирославом, ибо я только вполы останусь без отмщения, и мой государь, надеюсь, что не оставит без оплаты ятвяжской царевне мои обиды.
В таковых шутках и приветствиях забыли они, что стоят в воде. Звецислав, который давно уже сошел со Златокопыта, первый подхватил свою Алзану и вынес на берег; ему очень хотелось заслужить поцелуй, и он работал не без платы. Все прочие ему последовали; Златокопыт не отставал от своего господина, и переправа закончилась. Как безлошадных было пятеро и Звенислав не смел своего заслуженного коня обременить двумя девицами, то надлежало остановиться для совета, где доставать коней, к тому ж наступала ночь; итак, на берегу того ручья избрали место к ночлегу.
Мужчины начали стараться строить шалаш, втыкали оные в землю; но Златокопыт вздумал забавляться и разорял сделанное. Звенислав утешался сим поступком коня своего и не мешал ему играть, но конь знака ми давал ему разуметь, чтоб он снял с него седло, что, поняв, богатырь и не медлил учинить. Освобожденный Зла токопыт тотчас встряхнулся, из-под потника его выпал пребогатый шатер, который он, не допуская никого, сам разбил с таковым искусством, что Звенислав не мог удержаться, чтоб не поцеловать его с дружеством, от какового бы Алзана должна ревновать, если б только он был не конь. Но Алзана сама пришла ласкать его, и Златокопыт переменою голосов ржания своего показывал, что милость сия ему чувствительна. Потом вошли в шатер; Златокопыт удовольствовался вместо ярой пшеницы кушать траву, а странствующие имели к тому довольно плодов, нарванных дорогою. Любопытство принудило всех просить Мирослава рассказать приключившееся с ним с того времени, как он отстал от Тарбелса в земле ятвяжской, почему он и начал.
ПОВЕСТЬ МИРОСЛАВА
СО ВРЕМЕНИ РАЗЛУКИ
ЕГО С ТАРБЕЛСОМ
— Мне досталось ехать в левую сторону. Я долго скакал по дороге, шедшей великим лесом, но встретившийся со мною дровосек уверил меня, что он не видал на сем пути ни всадников, ни похищенной девицы. Я узнал от него, что нахожусь в земле ятвягов и что оною овладели певцины, он советовал мне быть осторожну от их разъездов. Почему я воротился назад и, достигнув распутия, поехал среднею дорогою, надеясь по оной сыскать моего князя. Я увидел на поляне двоих убитых воинов и в одном из них по латам узнал похитителя царевны Любаны. Не удивляйтесь,— сказал Мирослав,— что я знаю имя ее: я хотя был лошадью, но когда мой князь Тарбелс рассказывал свою повесть, я слушал с прилежанием, ибо, кроме речей, ничего из чувств моих ведьмою не отнято было. Не сомневаясь, что сии убитые пали от руки Тарбелса, не знал я, куда он обратился и где мне его искать. Но, положась на счастие, следовал я тою же дорогою.
Ночь меня застигла, и я, думая сыскать какое-нибудь селение, продолжал путь, но в темноте сбился в сторону стежкою, которая привела меня к огню, раскладенному на маленькой лужайке. При оном нашел я многих ятвяжских вельмож, кои укрывались тут, избежав от свирепства победителей. Они, увидя меня, схватились было за оружие, сочтя меня своим неприятелем, но я вывел их из сего заблуждения, уверя, что им опасаться меня не должно. Они рассказали мне о всех подробностях завоевания их государства и о похищении их государыни изменою Светана. Я, узнав по описанию их, уведомил их, что сей Светан и сын Куресов, который, по их мнению, пропал безызвестно при взятии города, убит обрским князем и что государыня их, конечно, спасена оным князем; но куда они обратились, удовольствовать их не мог, а обещал им проведывать о сем в пути моем в рассуждении того, что я сам ищу сего князя. Увещевал их, чтоб они не ослабевали в верности к отечеству, старались бы собрать рассеянные войски, и обещал им уговорить моего князя прийти к ним на помощь. Вельможи благодарили меня за оное и уверяли, что государь мой найдет их готовых следовать его предводительству. Я, ночевав у них и спрося о дороге к области бужан, поехал оною, надеясь там либо сыскать Тарбелса или узнать чрез вопрос, где оный находится. Жрецы уведомили меня по моем туда прибытии, что Тарбелс и Любана вопрошали божество и получили повеление ехать на северо-восток. Не о чем мне было спрашивать, и я не медлил настигать оных, направя шествие мое в сию страну света.
По многих трудных переправах въехал я каменистую пустыню, в коей известный змий, на меня напав, проглотил меня.
Я очувствовался от черствых рук, кои меня щупали, сие происходило от Бабы Яги, и думаю, для опыта, гожусь ли на ее кухню. Но как я по старости моей не был удостоен ее вкусом, то определила она меня быть своей лошадью.
— Друг мой,— сказала она мне,— я очень рачительна в домоводстве, и как ты за жесткостию твоего мяса не годишься мне на пищу, то можешь с пользою иногда заменять мою ступу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
Уже вечер приближался, как въехали они в ручей, журчащий по одним только самоцветным камням. Утомленные кони захотели утолить жажду; всадники не препятствовали им в том и на средине потока дозволили им обмочить зубы в чистейшие хрусталя воды. Но что предстало взорам наших проезжающих! Какое изумление для девиц, какая радость для Тарбелса и какое удивление для всех! Звениславов Златокопыт пил прилежно, но Алзана увидела себя сидящую на спине старика, а Тарбелс и Любана на молодом воине в полном вооружении.
— Что за волшебство!— вскричала Алзана, соскоча со старика в воду.
— Боги! Что я вижу?— вопиял Тарбелс, ибо сии нового рода лошади были Мирослав и Слотан.
— Возможно ль, возможно ль! — кричал Тарбелс, бросаясь обнимать попеременно Мирослава и Слотана.— Вы, любезные друзья, были нашими возникали!
Алзана извинялась перед Мирославом в нечаянной своей невежливости, а сей почтенный муж отвечал ей с улыбкою:
—- Ваше высочество нимало не причиною в шутке, сыгранной со мною Бабою Ягой: она обратила меня в сию лошадь, что учинено не впервые. Я по крайней мере счастлив, что вез дочь сильного государя.
Слова сии всех развеселили, и шутлиый СлОтан шептал на ухо своему князю:
— Я выиграл пред Мирославом, ибо я только вполы останусь без отмщения, и мой государь, надеюсь, что не оставит без оплаты ятвяжской царевне мои обиды.
В таковых шутках и приветствиях забыли они, что стоят в воде. Звецислав, который давно уже сошел со Златокопыта, первый подхватил свою Алзану и вынес на берег; ему очень хотелось заслужить поцелуй, и он работал не без платы. Все прочие ему последовали; Златокопыт не отставал от своего господина, и переправа закончилась. Как безлошадных было пятеро и Звенислав не смел своего заслуженного коня обременить двумя девицами, то надлежало остановиться для совета, где доставать коней, к тому ж наступала ночь; итак, на берегу того ручья избрали место к ночлегу.
Мужчины начали стараться строить шалаш, втыкали оные в землю; но Златокопыт вздумал забавляться и разорял сделанное. Звенислав утешался сим поступком коня своего и не мешал ему играть, но конь знака ми давал ему разуметь, чтоб он снял с него седло, что, поняв, богатырь и не медлил учинить. Освобожденный Зла токопыт тотчас встряхнулся, из-под потника его выпал пребогатый шатер, который он, не допуская никого, сам разбил с таковым искусством, что Звенислав не мог удержаться, чтоб не поцеловать его с дружеством, от какового бы Алзана должна ревновать, если б только он был не конь. Но Алзана сама пришла ласкать его, и Златокопыт переменою голосов ржания своего показывал, что милость сия ему чувствительна. Потом вошли в шатер; Златокопыт удовольствовался вместо ярой пшеницы кушать траву, а странствующие имели к тому довольно плодов, нарванных дорогою. Любопытство принудило всех просить Мирослава рассказать приключившееся с ним с того времени, как он отстал от Тарбелса в земле ятвяжской, почему он и начал.
ПОВЕСТЬ МИРОСЛАВА
СО ВРЕМЕНИ РАЗЛУКИ
ЕГО С ТАРБЕЛСОМ
— Мне досталось ехать в левую сторону. Я долго скакал по дороге, шедшей великим лесом, но встретившийся со мною дровосек уверил меня, что он не видал на сем пути ни всадников, ни похищенной девицы. Я узнал от него, что нахожусь в земле ятвягов и что оною овладели певцины, он советовал мне быть осторожну от их разъездов. Почему я воротился назад и, достигнув распутия, поехал среднею дорогою, надеясь по оной сыскать моего князя. Я увидел на поляне двоих убитых воинов и в одном из них по латам узнал похитителя царевны Любаны. Не удивляйтесь,— сказал Мирослав,— что я знаю имя ее: я хотя был лошадью, но когда мой князь Тарбелс рассказывал свою повесть, я слушал с прилежанием, ибо, кроме речей, ничего из чувств моих ведьмою не отнято было. Не сомневаясь, что сии убитые пали от руки Тарбелса, не знал я, куда он обратился и где мне его искать. Но, положась на счастие, следовал я тою же дорогою.
Ночь меня застигла, и я, думая сыскать какое-нибудь селение, продолжал путь, но в темноте сбился в сторону стежкою, которая привела меня к огню, раскладенному на маленькой лужайке. При оном нашел я многих ятвяжских вельмож, кои укрывались тут, избежав от свирепства победителей. Они, увидя меня, схватились было за оружие, сочтя меня своим неприятелем, но я вывел их из сего заблуждения, уверя, что им опасаться меня не должно. Они рассказали мне о всех подробностях завоевания их государства и о похищении их государыни изменою Светана. Я, узнав по описанию их, уведомил их, что сей Светан и сын Куресов, который, по их мнению, пропал безызвестно при взятии города, убит обрским князем и что государыня их, конечно, спасена оным князем; но куда они обратились, удовольствовать их не мог, а обещал им проведывать о сем в пути моем в рассуждении того, что я сам ищу сего князя. Увещевал их, чтоб они не ослабевали в верности к отечеству, старались бы собрать рассеянные войски, и обещал им уговорить моего князя прийти к ним на помощь. Вельможи благодарили меня за оное и уверяли, что государь мой найдет их готовых следовать его предводительству. Я, ночевав у них и спрося о дороге к области бужан, поехал оною, надеясь там либо сыскать Тарбелса или узнать чрез вопрос, где оный находится. Жрецы уведомили меня по моем туда прибытии, что Тарбелс и Любана вопрошали божество и получили повеление ехать на северо-восток. Не о чем мне было спрашивать, и я не медлил настигать оных, направя шествие мое в сию страну света.
По многих трудных переправах въехал я каменистую пустыню, в коей известный змий, на меня напав, проглотил меня.
Я очувствовался от черствых рук, кои меня щупали, сие происходило от Бабы Яги, и думаю, для опыта, гожусь ли на ее кухню. Но как я по старости моей не был удостоен ее вкусом, то определила она меня быть своей лошадью.
— Друг мой,— сказала она мне,— я очень рачительна в домоводстве, и как ты за жесткостию твоего мяса не годишься мне на пищу, то можешь с пользою иногда заменять мою ступу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153