Сей пустынник воспитывал его своими руками. Львиное молоко, коим он поил его, действовало, что он возрастал не по годам, а как говорится, по часам, и, всасывая в себя соки крепчайшего на свете зверя, утверждал свои мышцы к хранилищу сверхъестественной силы. Десяти лет он мог уже выдергивать великие дубы из корня, к чему может быть действовало помощию то, что пустынник, пред даванием питомцу своему молока, охлаждал в оном раскаленный булатный меч; по крайней мере, известно, что по тому получил он свое имя. Все, могущее влиять в него склонность к добродетели, соединить сию с его природою и намерениями, не было упущено в попечениях оного пустынника.
По достижении Булатом двадцатилетнего возраста был он образец благонравия и со всеми достоинствами к вступлению в звание богатыря. Сего довольно было возбудить во мне и моих адских собратиях жестокую к нему ненависть. Мы не могли предвидеть, к чему небеса предопределяют сего редкого юношу, но не могли и ожидать в нем, кроме злейшего себе неприятеля; а сего достаточно было привлечь нас последовать ему всюду и в малейших его действиях, предпоставляя ему хитрейшие искушения. Все, казавшееся нам удобным к нарушению его добродетели, было истощено, но, к досаде нашей, навсегда без успеха. Ненавистный пустынник умел уничтожать наши лести и удержать в своей власти невинное Булатово сердце. Колико коварнейших сетей расторг он доблестно! Со всем тем я не отчаивался улучить время, и от природы ожидал помощи, чтоб учинить его неспособным к званию, в которое посвятил его пустынник.
Между наставлений, подаванных от него ему, слышал я заповедь, воспрещающую богатырю покориться прелестям нежного пола прежде совершения трех отличных подвигов; сие-то и казалось мне тем, где могу я восторжествовать. Я ведал, что происхождение природы гораздо превосходнее происхождения разума. Первая есть дело богов, а другое деяние человеческое, и что по сей причине часто разум уступает природе, следственно, от чувств его возраста ожидал, что оные покорятся побуждениям врожденным
Пустынник совершил уже свои наставления богатырю рускому; повелел ему идти для сыскания приключений, могущих имя его прославить Он простился с ним навсегда и не дозволил, кроме трех дней, медлить в его пустыне. С тех пор Булат не видал своего наставника, но, почитая таинственным законом трехдневное пребывание в его жилище, заключил до того времени из оного не исходить. Тогда-то ожидал я успеха в моем намерении.
В первые два дня старался я внушать ему во сне рос мечтания, чтоб приготовить его к преступлению обета своего наяву, он видел себя многократно победителем в опаснейших приключениях, окруженна славою и честию; избавителем прекраснейших царевен от хищных исполинов; родители их угощали его великолепно, предлагали наследниц своих в супружество, придворные красавицы предлагали ему прелести свои к услугам и тому подобное. Но богатырь, пробуждаясь, забывал о сих мечтаниях и помышлял только о том, что нет у него оружия; он на сей конец выдергивал великие деревья с корнями и испытывал крепость оных ударением о каменный утес; однако ж, раздробляя оные единым ударом, воображал, что данная ему бессмертными сила должна получить от оных пристойное себе оружие, и ожидал, что за тем только и должно ему медлить три дня в пустыне.
Проникая по сим обстоятельствам в его мысли, учредил я новое ему искушение, которое при том согласовалось и с моим намерением. Я претворился в образ шестнадцатилетней девицы, одаренной наивозможнейшими прелестями невинности и красоты, и имеющей на себе столько одеяния, чтоб лишь не можно было почесть совсем нагою; но чтоб взоры его не имели труда досадовать на вежливость портного, гнилую лутошку обратил я в вид богатырского обоюдного меча, и с оным, окружась темным облаком летел к отверстию пустынникова жилища, где Булат покоился крепким сном. Я изумился, нашед близ его богатырскую дубину, и тотчас вознамерился оную, как препятствие в моем предприятии, похитить, но прикосновение к ней прошло мне не даром; я опален пронзительною молниею и принужден обратиться в бегство. Я взял мое прибежище к Демономаху, начальнику чародеев, и сей по таинственному своему искусству познал, что в сей дубине вложена часть скипетра великого Чернобога и что потому владеющий сим оружием безопасен не только от всех возможных нападений, но и от силы самого ада Больше сего, кем сооружена сия дубина и каким образом принесена к богатырю, мы не могли проведать.
Не можно изобразить вам досады, восчувствованной мною от толикого препятствия в моем предприятии коим уповал я оказать великую услугу начальнику моему, адскому князю Астарофу Однако ж по внушению его надеялся произвести то лестью, чего не можно было силою; я предстал в сказанном уже мною образе девицы с мнимым мечом к спящему богатырю и ожидал его пробуждения. Но, к удивлению моему, прошли два месяца, в которые сон, невзирая на все покушения мои к разбуждению Булата, владел им Я сравнивал заповедь пустынника о трехдневном только в пустыне его пребывании с сим двухмесячным сном и не мог извлекать из того иного заключения, кроме что сон сей есть действие непосредственное от богов, служащее к лучшему укреплению сил в богатыре, как то и в самом деле было; ибо после узнал я, что Булат, проведши двухмесячное успокоение, мог целые два года бодрствовать без малейшего природе своей отягощения. Наконец сей несносный мне богатырь проснулся.
Первый предмет, представший взорам его, был я, или, лучше сказать, привиденная девица. Он с великим удовольствием насыщал зрение свое прелестями, коих до того времени еще не видывал. Я примечал действие всесильной природы по рождающемуся на щеках его розовому пламени и для того не медлил пользоваться сим расположением чувств юности. Я подошел к нему с нежным взором и, взяв его руку, говорил ему:
— Богатырь, определенный к славным подвигам! Сетование твое о недостатке оружия услышано бессмертными. Я предстаю по их велению, чтоб учинить тебя владетелем меча сего, если только согласишься ты исполнить некоторые условия, от коих, может быть, ни один смертный отказаться не в состоянии. Ведай, что я единочадная дочь славного царя волшебников; родитель мой препровел всю жизнь свою и истощил всю силу знания своего в сооружении меча сего, который владеющего им учиняет непобедимым. Но со всею его таинственною наукою, хотя посредством оной мог он повелевать стихиями, не в силах, однако, был укротить одного бунтующего своего подданного, который, овладев волшебною его книгою, изучился по оной всем чрезъестественным знаниям и учинился ему в силах равен Питаемая им ненависть к своему господину побудила его учинить ему жесточайшее озлобление:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153