Но как случаи мои имеют связь с приключениями отца моего, царя дулебского, то имей терпение, что я начну сказание от некоторого времени прежде несчастной войны дулебов с аварами.
ПОВЕСТЬ ЦАРЕВИЧА ДОБРОСЛАВА
— Область дулебов процветала издревле. Предки мои управляли оною самодержавно, и все соседственные народы, в рассуждении силы или слабости сил своих, искали их союза или покровительства. Отец мой Буйслав владел уже спокойно целые пятнадцать лет престолом» как впадение сильного народа аварского потрясло оный.
Доколе еще силы отечества моего были новы, авары беспокоили оное только набегами. Но произошел случай, привлекший Кигана, владельца аварского, искать собственной своей, или отечества моего, погибели. Отец мой, кроме меня, имел старшую дочь, именем Рогнеду, девицу редкой красоты. Слава о сем дошла до неприятеля нашего Кигана. Возбужденный любопытством, пожелал он о сем удостовериться. Переодевшись в простое платье, отважился он прийти во дворец отца моего и, нашед способ увидеть сестру мою, столь в нее влюбился, что вознамерился просить оную себе в супружество. Едва только возвратился он в свое кочевье, торжественное посольство отправлено было с предложением мира на условии союза его с Рогнедою. Ни гордость отца моего, ни склонности сестры моей не согласны были с желаниями государя, пришедшего из неизвестных стран и не имеющего определенного жилища. Ему отказано, и кровавая война возгорелась; все силы Кигановы, по разбитии наших войск в жестоком полевом сражении, осадили столичный наш город. Область наша претерпела ужасное разорение, однако ж столица выдерживала долговременную осаду.
Киган, горящий жесточайшею страстью к сестре моей, беспрестанно делал свои предложения, но всегда получал решительные отказы. Наконец город был в крайности; голод, начавший показываться, и беспрестанный урон людей на вылазках грозили, что оный взят будет при первом всеобщем приступе. Заключено сделать последнюю вылазку и либо прогнать неприятелей, или всем погибнуть. Отец мой сам предводительствовал отборным юношеством из дворянства; я, пришедший уже в возраст, дозволяющий владеть оружием, начальствовал над левым крылом, исшедшим из ворот Бугских. Я не хочу вам описывать всех чудес храбрости, произведенных каждым; довольно сказать, что авары троекратно выгоняемы были за свой воинский стан, потеряли целые тысячи воинов и бежали рассеянно куда кто мог. Однако ж необузданная храбрость стала причиною нашего несчастия. Когда наши воины гнались поодиночке каждый за своим неприятелем с твердым намерением истребить до последней души своих неприятелей, тогда полки аварские, бывшие на грабеже по областям дулебским, возвращаясь, подоспели к своим на помощь. Бегущие, остановясь, примыкали и обращались на своих преследователей. Редкий из дулебян избег погибели; сам родитель мой, нападая на Кигана, был от своих отрезан и, обороняясь, как лев, пронзен был в грудь волшебным копьем Кигановым.
Я, усмотря кончину родителя моего, с остатком моих телохранителей бросился в толпу, чтоб по крайней мере спасти тело его. Я пробился и в отчаянии разносил смерть посреди аваров, тщившихся схватить тело, но едва я очистил путь моим воинам, как земля, расступившись пред моими глазами, поглотила моего родителя. Смертный ужас объял меня тогда. Я, вменя сие за явный гнев богов, обратил коня моего и спасался бегством. Вскоре быстрость оного сокрыла меня от неприятелей, и я, очутясь в непроходимом лесу, продолжал еще удаляться. Густота сплетшихся ветвей лишила меня коня моего; я повис, зацепленный на сухом суке, а конь мой, вырвавшись из-под меня, пропал. Не можно изобразить, в каком смятенном состоянии я тогда находился. Сколько ни старался я освободиться с сука, на коем висел, но никак не мог, ибо оный взнизался под ремни моей брони. Тогда представлялись мне одни только разные роды смерти, что я или погибну с голода, или достанусь в добычу моим неприятелям.
Посреди сего моего ужаса почувствовал я приближающийся ко мне вихрь, от которого деревья раздавались на все стороны. Меня подхватило оным и, сдернув с дерева, помчало. Я приготовился к смерти и ожидал, что бросит меня либо на торчащие отломки засохших пней, или в какую-нибудь пропасть и раздробит в части. Такое воображение лишило меня чувств, однако ж, опомнясь, нашел я себя лежащего на софе в великолепном покое.
Не видя никого, не знал я еще, приятелям или врагам должен за оказанное о мне попечение. Сия неизвестность, кончина родителя моего, утраченное государство и больше всего жалостная судьба сестры моей, оставшейся во власти неприятеля, повергли меня в жестокую печаль. Мне живо представлялись позор и презрение, каким Рогнеда должна была подвергнуться, нашедшись во власти варварского победителя. Посреди сих плачевных размышлений вошел в ту комнату, где я находился, прекрасный мужчина. Казалось, что ему не было больше двадцати пяти лет; одежды его были великолепны, но имели в себе нечто отличное, а особенно висящий чрез плечо его зодиак подавал мне вид, что я вижу волшебника. Я вскочил с моей постели и, не сомневаясь, чтоб вошедший не был хозяин дома, благодарил его за попечение, мне оказанное.
— Доброслав, — сказал он мне,— вы, конечно, несчастливы, и я не хочу льстить, чтоб потеря престола и отечества была вещью равнодушною, но не оплакивайте кончину вашего родителя и плен сестры. Правда, что родитель ваш лишился жизни, но есть еще средства оную ему возвратить. По крайней мере, тело его не пожрано землею, как вам казалось: оно здесь, в моем замке, равно как и Рогнеда.
Я столь удивлен был его словами, что не знал, что ему ответствовать.
— Я вижу,— продолжал он,— что слова мои приводят вас в удивление, и для того должно мне уведомить вас, кто я и какое обстоятельство принудило меня взять участие в ваших приключениях.
Я сын короля кимбрского, а имя мне Гипомен. С малолетства моего получил я великую склонность к волшебной науке, и по особенному моему счастию приставлен был ко мне в дядьки Зловуран, человек, весьма в чрезъестественных таинствах знающий. От него получил я первые основа сего толь мне приятного знания. Он был единственный мой друг до тех только пор, как я в волшебстве меньше его имел силы, но когда я превзошел его в том, он учинился смертельным моим неприятелем. Преимущество ж мое над ним произошло следующим образом: сестра матери моей, величайшая волшебница своего времени, обитавшая в уединении в горах Армянских, посредством своего знания проведала о моей склонности; она посещала меня в отсутствие моего дядьки и открыла мне все те таинства, до коих достигла она многолетним трудом своим. Сия тетка моя в цветущих днях своего возраста имела любовные обязательства с королем волшебников и на сей конец удалилась в уединение, в котором, беспрепятственно предавшись своей страсти, прижила со своим любовником трех дочерей, одаренных красотою, добронравием и знанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
ПОВЕСТЬ ЦАРЕВИЧА ДОБРОСЛАВА
— Область дулебов процветала издревле. Предки мои управляли оною самодержавно, и все соседственные народы, в рассуждении силы или слабости сил своих, искали их союза или покровительства. Отец мой Буйслав владел уже спокойно целые пятнадцать лет престолом» как впадение сильного народа аварского потрясло оный.
Доколе еще силы отечества моего были новы, авары беспокоили оное только набегами. Но произошел случай, привлекший Кигана, владельца аварского, искать собственной своей, или отечества моего, погибели. Отец мой, кроме меня, имел старшую дочь, именем Рогнеду, девицу редкой красоты. Слава о сем дошла до неприятеля нашего Кигана. Возбужденный любопытством, пожелал он о сем удостовериться. Переодевшись в простое платье, отважился он прийти во дворец отца моего и, нашед способ увидеть сестру мою, столь в нее влюбился, что вознамерился просить оную себе в супружество. Едва только возвратился он в свое кочевье, торжественное посольство отправлено было с предложением мира на условии союза его с Рогнедою. Ни гордость отца моего, ни склонности сестры моей не согласны были с желаниями государя, пришедшего из неизвестных стран и не имеющего определенного жилища. Ему отказано, и кровавая война возгорелась; все силы Кигановы, по разбитии наших войск в жестоком полевом сражении, осадили столичный наш город. Область наша претерпела ужасное разорение, однако ж столица выдерживала долговременную осаду.
Киган, горящий жесточайшею страстью к сестре моей, беспрестанно делал свои предложения, но всегда получал решительные отказы. Наконец город был в крайности; голод, начавший показываться, и беспрестанный урон людей на вылазках грозили, что оный взят будет при первом всеобщем приступе. Заключено сделать последнюю вылазку и либо прогнать неприятелей, или всем погибнуть. Отец мой сам предводительствовал отборным юношеством из дворянства; я, пришедший уже в возраст, дозволяющий владеть оружием, начальствовал над левым крылом, исшедшим из ворот Бугских. Я не хочу вам описывать всех чудес храбрости, произведенных каждым; довольно сказать, что авары троекратно выгоняемы были за свой воинский стан, потеряли целые тысячи воинов и бежали рассеянно куда кто мог. Однако ж необузданная храбрость стала причиною нашего несчастия. Когда наши воины гнались поодиночке каждый за своим неприятелем с твердым намерением истребить до последней души своих неприятелей, тогда полки аварские, бывшие на грабеже по областям дулебским, возвращаясь, подоспели к своим на помощь. Бегущие, остановясь, примыкали и обращались на своих преследователей. Редкий из дулебян избег погибели; сам родитель мой, нападая на Кигана, был от своих отрезан и, обороняясь, как лев, пронзен был в грудь волшебным копьем Кигановым.
Я, усмотря кончину родителя моего, с остатком моих телохранителей бросился в толпу, чтоб по крайней мере спасти тело его. Я пробился и в отчаянии разносил смерть посреди аваров, тщившихся схватить тело, но едва я очистил путь моим воинам, как земля, расступившись пред моими глазами, поглотила моего родителя. Смертный ужас объял меня тогда. Я, вменя сие за явный гнев богов, обратил коня моего и спасался бегством. Вскоре быстрость оного сокрыла меня от неприятелей, и я, очутясь в непроходимом лесу, продолжал еще удаляться. Густота сплетшихся ветвей лишила меня коня моего; я повис, зацепленный на сухом суке, а конь мой, вырвавшись из-под меня, пропал. Не можно изобразить, в каком смятенном состоянии я тогда находился. Сколько ни старался я освободиться с сука, на коем висел, но никак не мог, ибо оный взнизался под ремни моей брони. Тогда представлялись мне одни только разные роды смерти, что я или погибну с голода, или достанусь в добычу моим неприятелям.
Посреди сего моего ужаса почувствовал я приближающийся ко мне вихрь, от которого деревья раздавались на все стороны. Меня подхватило оным и, сдернув с дерева, помчало. Я приготовился к смерти и ожидал, что бросит меня либо на торчащие отломки засохших пней, или в какую-нибудь пропасть и раздробит в части. Такое воображение лишило меня чувств, однако ж, опомнясь, нашел я себя лежащего на софе в великолепном покое.
Не видя никого, не знал я еще, приятелям или врагам должен за оказанное о мне попечение. Сия неизвестность, кончина родителя моего, утраченное государство и больше всего жалостная судьба сестры моей, оставшейся во власти неприятеля, повергли меня в жестокую печаль. Мне живо представлялись позор и презрение, каким Рогнеда должна была подвергнуться, нашедшись во власти варварского победителя. Посреди сих плачевных размышлений вошел в ту комнату, где я находился, прекрасный мужчина. Казалось, что ему не было больше двадцати пяти лет; одежды его были великолепны, но имели в себе нечто отличное, а особенно висящий чрез плечо его зодиак подавал мне вид, что я вижу волшебника. Я вскочил с моей постели и, не сомневаясь, чтоб вошедший не был хозяин дома, благодарил его за попечение, мне оказанное.
— Доброслав, — сказал он мне,— вы, конечно, несчастливы, и я не хочу льстить, чтоб потеря престола и отечества была вещью равнодушною, но не оплакивайте кончину вашего родителя и плен сестры. Правда, что родитель ваш лишился жизни, но есть еще средства оную ему возвратить. По крайней мере, тело его не пожрано землею, как вам казалось: оно здесь, в моем замке, равно как и Рогнеда.
Я столь удивлен был его словами, что не знал, что ему ответствовать.
— Я вижу,— продолжал он,— что слова мои приводят вас в удивление, и для того должно мне уведомить вас, кто я и какое обстоятельство принудило меня взять участие в ваших приключениях.
Я сын короля кимбрского, а имя мне Гипомен. С малолетства моего получил я великую склонность к волшебной науке, и по особенному моему счастию приставлен был ко мне в дядьки Зловуран, человек, весьма в чрезъестественных таинствах знающий. От него получил я первые основа сего толь мне приятного знания. Он был единственный мой друг до тех только пор, как я в волшебстве меньше его имел силы, но когда я превзошел его в том, он учинился смертельным моим неприятелем. Преимущество ж мое над ним произошло следующим образом: сестра матери моей, величайшая волшебница своего времени, обитавшая в уединении в горах Армянских, посредством своего знания проведала о моей склонности; она посещала меня в отсутствие моего дядьки и открыла мне все те таинства, до коих достигла она многолетним трудом своим. Сия тетка моя в цветущих днях своего возраста имела любовные обязательства с королем волшебников и на сей конец удалилась в уединение, в котором, беспрепятственно предавшись своей страсти, прижила со своим любовником трех дочерей, одаренных красотою, добронравием и знанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153