Дорога — незнакомая и еще не познанная, но заложенная в генетической памяти — начала разматывать перед ним тысячемильные дали, открывая всю красоту, всю щедрость и всю гибельность океана.
Давно остался позади благословенный коралловый риф с его дивными красотами и разномастным населением, с облюбованными местами кормежки и убежищами от врагов. Луфарь и не догадывался, что таких мест, как риф, где он прожил начало своей жизни, остается в океане все меньше и меньше.
Он плыл то над огромными каменистыми плато, то над сплошной водорослевой тайгой, то над острыми скалами и глубокими расщелинами, то над пустынными суровыми местами — и все ему было в новинку, все вызывало интерес и казалось прекрасным.
Какая-то неведомая сила влекла его все дальше и дальше в просторы родного, но еще не познанного океана. Пронизывая сильным молодым телом прозрачно-зеленую толщу воды, испытывая радость от стремительного полета, ои и не догадывался, что судьба ведет его к неотвратимой встрече с «Катунью». Железное судно, творение рук человеческих, подчиняясь воле человека, и Луфарь, творение природы, живая частица жизни, повинуясь закону продолжения рода своего, двигались навстречу друг другу.
Но встреча эта еще где-то там — впереди, а пока у Луфаря были другие заботы. Увидев, что стая макрелей набросилась на косячок летучих рыб, он присоединился к охоте. Летучие рыбы молниеносно, как кривые тонкие и блестящие ножи, пронзали воду и, спасаясь от острых зубов врага, в ужасе выскакивали вверх. Луфарь, как и макрель, гнался за ними, тоже выскакивал из воды и видел, как летели рыбы, будто стая серебристых птиц над волнами, перескакивали с гребня на гребень, били хвостами, отталкиваясь от воды, и планировали с помощью грудных плавников, чтобы пролететь подальше. Порою стая рыб и стая птиц летели рядом — сразу и не различить, где рыба, а где птица. Только по окраске да по признаку — рыба сверкает на солнце, а птица нет.
Но сколько бы полет ни длился, он все равно кончался, рыба опускалась в родную стихию, тут-то она и попадала в широко раскрытую пасть макрели и, не успев опомниться, оказывалась в желудке хищника. Макрели, развивая бешеную скорость, неслись в приповерхностном слое воды и всегда успевали к месту падения летучей рыбы. Луфарь же, выскакивая за жертвой на поверхность, догнать ее не мог и плюхался в воду без добычи.
Не сразу, но он уяснил хитрость макрелей и стал сам применять ее. Погнавшись за летучей рыбой, давал ей возможность выскочить и лететь по воздуху, а сам, не упуская из виду ее тень в воде, несся по прямой к месту, где упадет добыча, и тут же хватал ее.
Люди, когда видят стаи летучих рыб, восхищаются их красивым полетом над зеленым шелком океана, не догадываясь, что у них на глазах происходит трагедия.
Луфарь только разохотился, только вошел во вкус, гонялся бы и еще за добычей, но макрелям такой сосед не понравился, и один из могучих самцов вдруг повернул на него с угрожающим видом. Луфарь понял, что надо выходить из игры, и, не дожидаясь схватки с этим напористым самцом, которая ничего доброго не предвещала, свернул в сторону.
Никак нельзя сказать, что путь на север был безопасным, все время надо быть начеку.
Как-то раз, пробираясь сквозь заросли морской капусты, Луфарь наткнулся на кальмара. Луфарь в ужасе отпрянул и затаился за выступом скалы. Он знал, что кальмар, как ракета, пронзает толщу воды, настигая жертву, намертво оплетает ее мощными щупальцами, и тогда спасения нет. Но этот— огромный, коричневый — мирно лежал на дне: либо сыт был и переваривал пищу, а может, дремал, отдыхая, или Луфарь показался ему добычей недостойной, ради которой лень даже пошевелить щупальцем.
Перепуганный Луфарь, затаившись за скалой, не спускал глаз с грозного врага, а кальмар лежал открыто, никого не боясь, да и мало охотников могло найтись, чтобы сразиться с ним.
И все же нашелся.
Не успел Луфарь прийти в себя и покинуть опасное место, как заметил в толще воды что-то черное и большое. Оно мелькнуло и скрылось в темноте водорослей, и Луфарь не успел разглядеть, что это такое, но насторожился, ожидая, что вот-вот из зелено-коричневой мглы появится что-то грозное.
И оно появилось.
Из мутной пелены выскочила огромная меч-рыба, верхняя челюсть которой переходила в длинный плоский меч — острое и грозное оружие. Большие, остекленевшие в ярости глаза ее ничего не видели, кроме кальмара. Черной торпедой ринулась она на добычу. С кальмара мгновенно сдуло дремоту, и он ракетой взвился вверх, замутив воду облаком рыжего ила. В мгновенье кальмар развернулся навстречу врагу и выставил страшные щупальца. Взбурлив воду, меч-рыба устремилась в атаку, и рубящий удар ее был молниеносен и неотразим. Кальмар не успел увернуться, и единым махом был разрублен пополам. Рассеченное тело, судорожно дергаясь, опадало вниз. Но не успели половинки тела потерять плавучесть, как были раз за разом заглотаны меч-рыбой.
Луфарь удивился бы, если бы узнал, что люди считают, будто меч-рыба пронзает своего противника мечом. Нет, она разрубает его и, не имея зубов, заглатывает. Хотя людям и известны случаи нападения меч-рыбы на шлюпки и даже корабли, когда она действительно вонзает меч в борт и обламывает его. Но это в припадке слепой ярости или безумия.
Заглотав кальмара, хищник замер на время, будто прислушиваясь к себе — куда попала пища, и, отяжелев от добычи, не торопясь поплыл дальше. Черное, торпедо-образное, без чешуи и оттого будто железное тело меч-рыбы исчезло в зелено-коричневом тумане. Луфарь с ужасом проводил ее глазами.
Луфарь знал, что меч-рыба питается тунцами, кальмарами и даже акулами — охотится за крупной добычей, но все равно он никогда не торчал на пути свирепого хищника. И на этот раз был рад, что счастливо избежал встречи.
Он поплыл дальше, не сбиваясь с курса на север...
Однажды он снова попал на рифовую отмель, где было все так же, как и на той, что он покинул. Среди коралловых зарослей обитали крупные — больше Луфаря — рыбы-попугаи, сине-зеленые, с коричневыми полосами на плавниках и хвосте. Они объедали коралловые кусты, крепкими костяными клювами откусывая куски от стволов или отщипывая мелкие ростки.
Рыба-попугай Живет в одиночку, агрессивна, самоотверженно охраняет свою территорию. Луфарь и раньше не раз видел побоища, порою кончавшиеся гибелью одного из врагов. И здесь на его глазах тоже сразились два попугая. Один из них, молодой — это видно было по пурпурно-оранжевой окраске,— безрассудно напал на матерого сильного сородича — сине-зеленого, с горбовидным крепким наростом на лбу.
Драка за место кормежки была беспощадной. Сине-зеленый попугай — пожалуй, раза в два больше самого Луфаря — в короткой жестокой схватке победил молодого и гнал его со своей территории, вырывая острым клювом куски из его тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Давно остался позади благословенный коралловый риф с его дивными красотами и разномастным населением, с облюбованными местами кормежки и убежищами от врагов. Луфарь и не догадывался, что таких мест, как риф, где он прожил начало своей жизни, остается в океане все меньше и меньше.
Он плыл то над огромными каменистыми плато, то над сплошной водорослевой тайгой, то над острыми скалами и глубокими расщелинами, то над пустынными суровыми местами — и все ему было в новинку, все вызывало интерес и казалось прекрасным.
Какая-то неведомая сила влекла его все дальше и дальше в просторы родного, но еще не познанного океана. Пронизывая сильным молодым телом прозрачно-зеленую толщу воды, испытывая радость от стремительного полета, ои и не догадывался, что судьба ведет его к неотвратимой встрече с «Катунью». Железное судно, творение рук человеческих, подчиняясь воле человека, и Луфарь, творение природы, живая частица жизни, повинуясь закону продолжения рода своего, двигались навстречу друг другу.
Но встреча эта еще где-то там — впереди, а пока у Луфаря были другие заботы. Увидев, что стая макрелей набросилась на косячок летучих рыб, он присоединился к охоте. Летучие рыбы молниеносно, как кривые тонкие и блестящие ножи, пронзали воду и, спасаясь от острых зубов врага, в ужасе выскакивали вверх. Луфарь, как и макрель, гнался за ними, тоже выскакивал из воды и видел, как летели рыбы, будто стая серебристых птиц над волнами, перескакивали с гребня на гребень, били хвостами, отталкиваясь от воды, и планировали с помощью грудных плавников, чтобы пролететь подальше. Порою стая рыб и стая птиц летели рядом — сразу и не различить, где рыба, а где птица. Только по окраске да по признаку — рыба сверкает на солнце, а птица нет.
Но сколько бы полет ни длился, он все равно кончался, рыба опускалась в родную стихию, тут-то она и попадала в широко раскрытую пасть макрели и, не успев опомниться, оказывалась в желудке хищника. Макрели, развивая бешеную скорость, неслись в приповерхностном слое воды и всегда успевали к месту падения летучей рыбы. Луфарь же, выскакивая за жертвой на поверхность, догнать ее не мог и плюхался в воду без добычи.
Не сразу, но он уяснил хитрость макрелей и стал сам применять ее. Погнавшись за летучей рыбой, давал ей возможность выскочить и лететь по воздуху, а сам, не упуская из виду ее тень в воде, несся по прямой к месту, где упадет добыча, и тут же хватал ее.
Люди, когда видят стаи летучих рыб, восхищаются их красивым полетом над зеленым шелком океана, не догадываясь, что у них на глазах происходит трагедия.
Луфарь только разохотился, только вошел во вкус, гонялся бы и еще за добычей, но макрелям такой сосед не понравился, и один из могучих самцов вдруг повернул на него с угрожающим видом. Луфарь понял, что надо выходить из игры, и, не дожидаясь схватки с этим напористым самцом, которая ничего доброго не предвещала, свернул в сторону.
Никак нельзя сказать, что путь на север был безопасным, все время надо быть начеку.
Как-то раз, пробираясь сквозь заросли морской капусты, Луфарь наткнулся на кальмара. Луфарь в ужасе отпрянул и затаился за выступом скалы. Он знал, что кальмар, как ракета, пронзает толщу воды, настигая жертву, намертво оплетает ее мощными щупальцами, и тогда спасения нет. Но этот— огромный, коричневый — мирно лежал на дне: либо сыт был и переваривал пищу, а может, дремал, отдыхая, или Луфарь показался ему добычей недостойной, ради которой лень даже пошевелить щупальцем.
Перепуганный Луфарь, затаившись за скалой, не спускал глаз с грозного врага, а кальмар лежал открыто, никого не боясь, да и мало охотников могло найтись, чтобы сразиться с ним.
И все же нашелся.
Не успел Луфарь прийти в себя и покинуть опасное место, как заметил в толще воды что-то черное и большое. Оно мелькнуло и скрылось в темноте водорослей, и Луфарь не успел разглядеть, что это такое, но насторожился, ожидая, что вот-вот из зелено-коричневой мглы появится что-то грозное.
И оно появилось.
Из мутной пелены выскочила огромная меч-рыба, верхняя челюсть которой переходила в длинный плоский меч — острое и грозное оружие. Большие, остекленевшие в ярости глаза ее ничего не видели, кроме кальмара. Черной торпедой ринулась она на добычу. С кальмара мгновенно сдуло дремоту, и он ракетой взвился вверх, замутив воду облаком рыжего ила. В мгновенье кальмар развернулся навстречу врагу и выставил страшные щупальца. Взбурлив воду, меч-рыба устремилась в атаку, и рубящий удар ее был молниеносен и неотразим. Кальмар не успел увернуться, и единым махом был разрублен пополам. Рассеченное тело, судорожно дергаясь, опадало вниз. Но не успели половинки тела потерять плавучесть, как были раз за разом заглотаны меч-рыбой.
Луфарь удивился бы, если бы узнал, что люди считают, будто меч-рыба пронзает своего противника мечом. Нет, она разрубает его и, не имея зубов, заглатывает. Хотя людям и известны случаи нападения меч-рыбы на шлюпки и даже корабли, когда она действительно вонзает меч в борт и обламывает его. Но это в припадке слепой ярости или безумия.
Заглотав кальмара, хищник замер на время, будто прислушиваясь к себе — куда попала пища, и, отяжелев от добычи, не торопясь поплыл дальше. Черное, торпедо-образное, без чешуи и оттого будто железное тело меч-рыбы исчезло в зелено-коричневом тумане. Луфарь с ужасом проводил ее глазами.
Луфарь знал, что меч-рыба питается тунцами, кальмарами и даже акулами — охотится за крупной добычей, но все равно он никогда не торчал на пути свирепого хищника. И на этот раз был рад, что счастливо избежал встречи.
Он поплыл дальше, не сбиваясь с курса на север...
Однажды он снова попал на рифовую отмель, где было все так же, как и на той, что он покинул. Среди коралловых зарослей обитали крупные — больше Луфаря — рыбы-попугаи, сине-зеленые, с коричневыми полосами на плавниках и хвосте. Они объедали коралловые кусты, крепкими костяными клювами откусывая куски от стволов или отщипывая мелкие ростки.
Рыба-попугай Живет в одиночку, агрессивна, самоотверженно охраняет свою территорию. Луфарь и раньше не раз видел побоища, порою кончавшиеся гибелью одного из врагов. И здесь на его глазах тоже сразились два попугая. Один из них, молодой — это видно было по пурпурно-оранжевой окраске,— безрассудно напал на матерого сильного сородича — сине-зеленого, с горбовидным крепким наростом на лбу.
Драка за место кормежки была беспощадной. Сине-зеленый попугай — пожалуй, раза в два больше самого Луфаря — в короткой жестокой схватке победил молодого и гнал его со своей территории, вырывая острым клювом куски из его тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108