— Говорят, «Катунь» идет.
— Идет,—ответил неторопливый, приглушенный расстоянием голос начальника промысла.
— Где она?
— В Ла-Манше. Завтра будет здесь.
— Писем нам не везут?
— Везем,— сказал Носач в трубку.— На «Изумруд» и «Волопас».
— О-о, Арсентий Иванович! — воскликнул кто-то радостно в эфире.— Подал голосочек. С прибытием!
— Еще ночь до прибытия,— ответил Носач.
— А чего молчишь? —спросил начальник промысла.— Подслушиваешь?
— Вникаю.
— Вникай. Обстановка тяжелая. Все в пролове,— недовольно сообщил начальник промысла.
— Понял уже.
— Куда пойдешь?
— Думаю, на южный свал. Там места знакомые.
— Ну давай. Моих видел?
— Видел.— Вокруг глаз Носача сбежались морщинки.— И внука твоего видел.
— Ну и как он там?
— Горластый, в тебя,— усмехнулся Арсентий Иванович.
— Ну уж! Что я, горластый, что ли! — усомнился начальник промысла.
— Иной раз раскричишься — уши затыкай,— подал голос какой-то капитан.
— На вас не кричать, быстро на шею сядете,— пари* ровал начальник промысла.
Сразу заговорило несколько голосов;
— Поздравляем, Алексей Алексеевич!
— Нашего полку прибыло!
— Обмыть бы це дило!
Посыпались поздравления капитанов, начальник промысла едва успевал отвечать.
— Что еще нового? — спросил он,
— Еще — начальник базы новый,— ответил Носач,
— Знаем. Сводки слушаем.
— Ну и как он там? — допытывался кто-то.
— Поживем — увидим,— усмехнулся Носач.
— Новая метла,— высказал мнение какой-то капитан.
— Да нет, пока не заметно,— ответил Арсентий Иванович.
— Главное, чтоб с базами решили, А то заловимся и ждем разгрузку по десять суток,—недовольно проворчал кто-то.
— Кто заловится, а кто и пустой бегает,— ответил начальник промысла.
— Фриц Фрицевич болтун,— заявил кто-то.— Он любого заговорить может.
— Бросьте бочку катить,— вступился какой-то капитан за нового начальника базы.— Мужик он дельный. Слов на ветер не кидает.
— Обстоятельства заставят — будет и кидать,— не унимался все тот же.
— Это как вы о новом начальстве отзываетесь! — вмешался кто-то нарочито суровым голосом.— Не боитесь, что передадут?
Капитаны примолкли, будто и впрямь убоялись. Потом кто-то со смехом сказал:
— Меньше сээртэшки не дадут, дальше моря не пошлют. Чего нам бояться!
— Ну, ладно, поговорили — и за дело,— прекратил разговоры начальник промысла.— Ты как там — идешь или закинул?
— Включил фишлупу — пусто,— ответил Носач.
— А-а. Ну до встречи!
— До встречи!
Мы действительно включили фишлупу в Ла-Манше, но самописец рисовал только «муру» сверху — всяких рачков, планктон. Капитан долго стоял над фишлупой, всматривался в экран. Велел приготовить трал к отдаче, и трал уже был растянут по палубе: вокруг него суетились старший тралмастер Соловьев и бригада добытчиков. Сделав свое дело, они глядели на рубку, ждали команды. А капитан все всматривался, что «рисует» самописец на бумаге, и курил сигарету за сигаретой. Потом приказал вахтенному штурману:
— Полный вперед!
И пошел вниз смотреть кино.
Утром в сизой дымке мы прибыли в район промысла. Я заступил на вахту. На горизонте маячили суда, насчитал их восемнадцать. Они ходили друг другу навстречу.
— Пашут! — кивает на них Ованес Азарян. Он с удовольствием смотрит на траулеры.
— Мешают друг другу.
— Что вы! — восклицает Ованес.— Здесь — простор. Вот на Жоркиной банке—толкучка, как в воскресенье на барахолке. И поляки, и немцы, и норвежцы — вся Европа! Ну и мы, конечно: мурманчане, черноморцы, эстонцы, латыши. Кого только нет! Вот где толкучка! А тут — простор.
Из туманной сизой мглы медленно, как на переводных картинках, возникают новые суда, все яснее, яснее, все ближе, ближе. И я уже понимаю, что их больше восемнадцати, а Ованес утверждает, что тут—простор. Можно представить, что бывает, когда собирается не одна сотня судов всех стран на одном пятачке.
— Здравствуйте, товарищи капитаны! — раздается по радио.— Начинаем промысловый совет. Прошу всех приготовиться к докладам. Порядок прежний.
Это начальник промысла Алексей Алексеевич Иванов проводит свое утреннее совещание по радио. Каждый день ровно в восемь ноль-ноль начинается совет капитанов. Над океаном звучат голоса.
— Здравствуй, Алексей Алексеевич! Здравствуйте, то
варищи капитаны! Говорит «Волопас». За ночь выловили шесть тонн. Сейчас идем с тралом. Показателей почти нет. Процеживаем воду. Все.
— Доброе утро, Алексей Алексеевич! Здравствуйте, товарищи капитаны! —рокочет голос следующего капитана.— Говорит «Сапфир». За ночь отдавали два трала, общий вылов двадцать три тонны. Первый трал — десять, второй — тринадцать. В основном — ставрида, небольшой прилов скумбрии. Готовимся к отдаче трала. Кончаются продукты, Алексей Алексеевич. Прошу это учесть. Все.
Все, кто у нас в рубке, внимательно слушают совет капитанов. Желающих послушать много. В рубке не только вахта штурмана Гены, но и те, кто на вахте не занят. Всем интересно узнать, как идут дела на промысле.
К концу совета картина ясна. Все в пролове. Повезло еще «Сапфиру». Кто-то из капитанов спрашивает начальника промысла: где же поисковое судно, которое должно давать прогноз рыбы для траулеров? Почему от него нет никаких известий? Кто-то с иронией говорит, что с тех пор, как поисковым судам установили план по вылову, они не ищут рыбу для флота, а занимаются выполнением своего плана, потому как за невыполнение плана нагорит, а если рыбу для флота не найдут, то они просто сошлют^ ся на ее отсутствие, и все.
Кто-то докладывает, что уже заполнил все емкости и ждет базу, и что пропадают промысловые дни, и когда наконец она, база, придет. Начальник промысла отвечает, что рефрижератор «Финский залив» должен подойти через двое суток, а пока придется подождать.
Кто-то просит топливо, кому-то нужны продукты и питьевая вода, кто-то жалуется на рижан (здесь два их судна), что, мол, ловят молчком, к себе не зовут, значит, наткнулись на рыбу. Начальник промысла отвечает, что раньше такого за рижанами не замечалось.
— И сейчас тоже,— раздается в эфире.— Не зовем, потому что стол не богат, угощать нечем.
— А как «Катунь»? — спрашивает в конце совещания начальник промысла.— «Катунь» нас слышит?
— Готовимся отдать трал,— сообщает Носач.
— Ну с богом, может, вам повезет,— говорит Алексей Алексеевич.
— На бога надейся, да сам не плошай,— усмехается Носач.
На палубе у нас все готово. Растянут во всю длину трал, похожий на огромную авоську; подвешены кухты-ли — пустотелые пластмассовые шары для плавучести трала; прицеплены бобинцы — металлические катушки для тяжести и для защиты нижней подборы трала, когда он идет по грунту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108