Но именно этому «Благородный Дом» посвятит все свои усилия.
— Ты хочешь сказать, поможет Китаю стать мировой державой? — спросил Кулум.
— Именно.
— Это опасно! — вскричал Робб. — Это сумасшествие! На земле и без того хватает забот, чтобы помогать еще и бесчисленным толпам язычников! Они же поглотят нас, как болотная трясина. Всех нас. Всю Европу!
— Сейчас каждый четвертый человек на земле — китаец, Робб. Нам выпала редкая возможность помочь им. Обучить нашим обычаям. Британским обычаям. Дать им закон, порядок, справедливость. Христианство. Ибо рано или поздно настанет день, когда они ринутся из своих пределов — сами по себе. Я говорю, что мы должны направить их по нашему пути.
— Это невозможно. Их не переделать. Никогда. Такая попытка заранее обречена на неудачу.
— Таковы условия. Через пять месяцев ты — Тай-Пэн. В свое время Кулум придет тебе на смену — если окажется достоин.
— Господи на небесах! — взорвался Робб. — Так вот к чему ты стремился все эти годы?
— Да.
— Я всегда знал, что у тебя есть какая-то непонятная мечта, Дирк. Но это… это уже слишком. Не берусь судить, чудовищно это или удивительно. Мне просто не дано тебя понять.
— Может быть, — ответил Струан, и в голосе его зазвучал металл. — Но это условие твоего выживания, Робби, твоего и твоей семьи, и залог их будущего. Ты станешь Тай-Пэном через пять месяцев. И будешь им по крайней мере один год.
— Я уже заметил тебе однажды, что, по-моему, это еще одно неразумное решение, — горячо заговорил Робб, и лицо его исказилось. — У меня нет ни твоих знаний, ни твоей хитрости, чтобы вертеть Лонгстаффом или удерживать «Благородный Дом» на первом месте во всей этой кутерьме с войнами, перемириями, новыми войнами. Или справляться с китайцами.
— Знаю. Я знаю, на какой риск иду. Но Гонконг теперь наш. Эта война закончится так же быстро, как и предыдущая. — Струан махнул рукой в сторону серебра. — Вот это — скала, которая не скоро рассыплется по песчинкам. Отныне все будет решать торговля. А торговать ты умеешь.
— Нет, тут дело не только в торговле. Есть еще корабли, которыми нужно управлять, пираты, с которыми нужно драться. Брок, которого нужно держать в узде, и тысячи других проблем.
— За пять месяцев мы сумеем решить основные. Со всеми остальными ты справишься.
— Справлюсь ли?
— Справишься. Потому что благодаря этим деньгам, мы теперь стоим более трех миллионов. Уезжая, я заберу с собой один. И двадцать процентов прибыли пожизненно. Ты сделаешь то же самое. — Он взглянул на Кулума. — К концу твоего срока мы будем стоить десять миллионов, потому что я смогу защитить вас и «Благородный Дом» из парламента и сделаю компанию баснословно богатой. Нам больше не нужно будет полагаться на сэра Чарльза Кросса, Дональда Макдональда. Макфи, Смита, Росса и всех, кого мы поддерживаем, чтобы они отстаивали наши интересы. Я буду делать это сам. И я буду постоянно приезжать на Гонконг, так что тебе не о чем беспокоиться.
— Мне нужно лишь достаточно денег, чтобы спокойно засыпать ночью и мирно просыпаться утром, — сказал Робб. — В Шотландии. Не на Востоке. Я не хочу умереть здесь. Я уезжаю со следующим кораблем.
— Год и пять месяцев, о которых я прошу, это не много.
— Это требование, Дирк, а не просьба.
— Я тебя ни к чему не принуждаю. Месяц назад, Робб, ты был готов принять пятьдесят тысяч и удалиться на покой. Прекрасно. Это предложение остается в силе. Если же ты хочешь получить то, что по праву принадлежит тебе, — более миллиона фунтов, — ты получишь их не позже, чем через два года. — Струан повернулся к Кулуму: — От тебя, парень, мне нужно два года твоей жизни, Если ты станешь Тай-Пэном — еще три года. Всего — пять лет.
— Если я не соглашусь на эти условия, тогда мне придется уехать? — спросил Кулум, чувствуя, как у него заныло сердце и пересохло в горле.
— Нет. Ты по-прежнему останешься партнером, хотя и младшим. Но ты никогда не будешь Тай-Пэном. Никогда, Мне придется найти и подготовить кого-то другого. Год — как раз тот срок, который справедливо попросить — или, как он говорит, потребовать — у Робба. Он уже одиннадцать лет в деле. — Струан взял в руки слиток серебра. — Тебе еще предстоит доказать, что ты достоин занять его место, Кулум, даже если ты сейчас согласишься. Ты будешь лишь предполагаемым преемником, не более того. Я не дам тебе жиреть на моем поте или поте Робба. Это закон клана и хороший закон жизни вообще. Каждый человек должен стоять на своих собственных ногах. Конечно, я буду помогать тебе всем, что в моих силах — пока я жив, но ты сам должен показать, на что способен. Только настоящий мужчина имеет право стоять на самом верху.
Лицо Кулума вспыхнуло.
Робб в упор смотрел на Струана, ненавидя его.
— Тебе не нужен Тай-Пэн через пять месяцев. Тебе просто нужна нянька на год, не в этом ли все дело?
— Обещай мне остаться здесь на пять лет, и ты сможешь сам выбрать, кого захочешь.
— Значит, я могу прямо сейчас устранить Кулума в обмен на обещание отдать тебе еще пять лет?
— Да, — не задумываясь ответил Струан. — Я думаю, из мальчика вышел бы толк, но окончательное решение осталось бы за тобой. Да.
— Видишь, что власть делает с человеком, Кулум? — сказал Робб натянутым голосом.
— Нынешний вариант «Благородного Дома» мертв без этих денег, — сказал Струан безо всякой злобы. — Я изложил вам свои условия. Решайте.
— Я понимаю, почему тебя ненавидят в этих морях, — произнес Кулум.
— Понимаешь ли, дружок?
— Да.
— Ты никогда не знаешь этого, не узнаешь по-настоящему, пока не истекут твои пять лет.
— Значит, у меня нет выбора, отец. Либо пять лет, либо ничего?
— Либо ничего, либо все, Кулум. Если тебя устраивает быть в жизни вторым, отправляйся сейчас на палубу. Я хочу, чтобы ты понял одно: стать Тай-Пэном «Благородного Дома» означает, что ты должен приготовиться к тому, чтобы жить в одиночестве, быть ненавидимым многими, иметь некую цель, высокую и бессмертную, и без колебаний приносить в жертву любого, в ком ты не уверен. Поскольку ты мой сын, я сегодня предлагаю тебе, безо всякого испытания, возможность получить верховную власть в Азии. То есть власть делать почти все на свете. Я не предлагаю этого с легким сердцем. Я знаю, что это такое — быть Тай-Пэном. Выбирай же, клянусь Богом!
Кулум не мог оторвать взгляд от Библии. И от серебра. Я не хочу быть вторым, сказал он себе. Теперь я это знаю. Тот, кто остается вторым, никогда не сможет сделать ничего достойного. У меня впереди бесконечно много времени, чтобы поразмыслить об этих условиях, о Дзин-куа и китайцах и заняться решением мировых проблем. Возможно, мне даже не придется переживать, стану я Тай-Пэном или нет… может быть, Робб решит, что я не подхожу для этого. О Господи, сделай так, чтобы я оказался достойным, пусть я стану Тай-Пэном, чтобы обратить эту власть на пользу добру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248
— Ты хочешь сказать, поможет Китаю стать мировой державой? — спросил Кулум.
— Именно.
— Это опасно! — вскричал Робб. — Это сумасшествие! На земле и без того хватает забот, чтобы помогать еще и бесчисленным толпам язычников! Они же поглотят нас, как болотная трясина. Всех нас. Всю Европу!
— Сейчас каждый четвертый человек на земле — китаец, Робб. Нам выпала редкая возможность помочь им. Обучить нашим обычаям. Британским обычаям. Дать им закон, порядок, справедливость. Христианство. Ибо рано или поздно настанет день, когда они ринутся из своих пределов — сами по себе. Я говорю, что мы должны направить их по нашему пути.
— Это невозможно. Их не переделать. Никогда. Такая попытка заранее обречена на неудачу.
— Таковы условия. Через пять месяцев ты — Тай-Пэн. В свое время Кулум придет тебе на смену — если окажется достоин.
— Господи на небесах! — взорвался Робб. — Так вот к чему ты стремился все эти годы?
— Да.
— Я всегда знал, что у тебя есть какая-то непонятная мечта, Дирк. Но это… это уже слишком. Не берусь судить, чудовищно это или удивительно. Мне просто не дано тебя понять.
— Может быть, — ответил Струан, и в голосе его зазвучал металл. — Но это условие твоего выживания, Робби, твоего и твоей семьи, и залог их будущего. Ты станешь Тай-Пэном через пять месяцев. И будешь им по крайней мере один год.
— Я уже заметил тебе однажды, что, по-моему, это еще одно неразумное решение, — горячо заговорил Робб, и лицо его исказилось. — У меня нет ни твоих знаний, ни твоей хитрости, чтобы вертеть Лонгстаффом или удерживать «Благородный Дом» на первом месте во всей этой кутерьме с войнами, перемириями, новыми войнами. Или справляться с китайцами.
— Знаю. Я знаю, на какой риск иду. Но Гонконг теперь наш. Эта война закончится так же быстро, как и предыдущая. — Струан махнул рукой в сторону серебра. — Вот это — скала, которая не скоро рассыплется по песчинкам. Отныне все будет решать торговля. А торговать ты умеешь.
— Нет, тут дело не только в торговле. Есть еще корабли, которыми нужно управлять, пираты, с которыми нужно драться. Брок, которого нужно держать в узде, и тысячи других проблем.
— За пять месяцев мы сумеем решить основные. Со всеми остальными ты справишься.
— Справлюсь ли?
— Справишься. Потому что благодаря этим деньгам, мы теперь стоим более трех миллионов. Уезжая, я заберу с собой один. И двадцать процентов прибыли пожизненно. Ты сделаешь то же самое. — Он взглянул на Кулума. — К концу твоего срока мы будем стоить десять миллионов, потому что я смогу защитить вас и «Благородный Дом» из парламента и сделаю компанию баснословно богатой. Нам больше не нужно будет полагаться на сэра Чарльза Кросса, Дональда Макдональда. Макфи, Смита, Росса и всех, кого мы поддерживаем, чтобы они отстаивали наши интересы. Я буду делать это сам. И я буду постоянно приезжать на Гонконг, так что тебе не о чем беспокоиться.
— Мне нужно лишь достаточно денег, чтобы спокойно засыпать ночью и мирно просыпаться утром, — сказал Робб. — В Шотландии. Не на Востоке. Я не хочу умереть здесь. Я уезжаю со следующим кораблем.
— Год и пять месяцев, о которых я прошу, это не много.
— Это требование, Дирк, а не просьба.
— Я тебя ни к чему не принуждаю. Месяц назад, Робб, ты был готов принять пятьдесят тысяч и удалиться на покой. Прекрасно. Это предложение остается в силе. Если же ты хочешь получить то, что по праву принадлежит тебе, — более миллиона фунтов, — ты получишь их не позже, чем через два года. — Струан повернулся к Кулуму: — От тебя, парень, мне нужно два года твоей жизни, Если ты станешь Тай-Пэном — еще три года. Всего — пять лет.
— Если я не соглашусь на эти условия, тогда мне придется уехать? — спросил Кулум, чувствуя, как у него заныло сердце и пересохло в горле.
— Нет. Ты по-прежнему останешься партнером, хотя и младшим. Но ты никогда не будешь Тай-Пэном. Никогда, Мне придется найти и подготовить кого-то другого. Год — как раз тот срок, который справедливо попросить — или, как он говорит, потребовать — у Робба. Он уже одиннадцать лет в деле. — Струан взял в руки слиток серебра. — Тебе еще предстоит доказать, что ты достоин занять его место, Кулум, даже если ты сейчас согласишься. Ты будешь лишь предполагаемым преемником, не более того. Я не дам тебе жиреть на моем поте или поте Робба. Это закон клана и хороший закон жизни вообще. Каждый человек должен стоять на своих собственных ногах. Конечно, я буду помогать тебе всем, что в моих силах — пока я жив, но ты сам должен показать, на что способен. Только настоящий мужчина имеет право стоять на самом верху.
Лицо Кулума вспыхнуло.
Робб в упор смотрел на Струана, ненавидя его.
— Тебе не нужен Тай-Пэн через пять месяцев. Тебе просто нужна нянька на год, не в этом ли все дело?
— Обещай мне остаться здесь на пять лет, и ты сможешь сам выбрать, кого захочешь.
— Значит, я могу прямо сейчас устранить Кулума в обмен на обещание отдать тебе еще пять лет?
— Да, — не задумываясь ответил Струан. — Я думаю, из мальчика вышел бы толк, но окончательное решение осталось бы за тобой. Да.
— Видишь, что власть делает с человеком, Кулум? — сказал Робб натянутым голосом.
— Нынешний вариант «Благородного Дома» мертв без этих денег, — сказал Струан безо всякой злобы. — Я изложил вам свои условия. Решайте.
— Я понимаю, почему тебя ненавидят в этих морях, — произнес Кулум.
— Понимаешь ли, дружок?
— Да.
— Ты никогда не знаешь этого, не узнаешь по-настоящему, пока не истекут твои пять лет.
— Значит, у меня нет выбора, отец. Либо пять лет, либо ничего?
— Либо ничего, либо все, Кулум. Если тебя устраивает быть в жизни вторым, отправляйся сейчас на палубу. Я хочу, чтобы ты понял одно: стать Тай-Пэном «Благородного Дома» означает, что ты должен приготовиться к тому, чтобы жить в одиночестве, быть ненавидимым многими, иметь некую цель, высокую и бессмертную, и без колебаний приносить в жертву любого, в ком ты не уверен. Поскольку ты мой сын, я сегодня предлагаю тебе, безо всякого испытания, возможность получить верховную власть в Азии. То есть власть делать почти все на свете. Я не предлагаю этого с легким сердцем. Я знаю, что это такое — быть Тай-Пэном. Выбирай же, клянусь Богом!
Кулум не мог оторвать взгляд от Библии. И от серебра. Я не хочу быть вторым, сказал он себе. Теперь я это знаю. Тот, кто остается вторым, никогда не сможет сделать ничего достойного. У меня впереди бесконечно много времени, чтобы поразмыслить об этих условиях, о Дзин-куа и китайцах и заняться решением мировых проблем. Возможно, мне даже не придется переживать, стану я Тай-Пэном или нет… может быть, Робб решит, что я не подхожу для этого. О Господи, сделай так, чтобы я оказался достойным, пусть я стану Тай-Пэном, чтобы обратить эту власть на пользу добру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248