— Вперед тебе наука, — сказал он.
— Головы все равно самая вкусная часть, даже так, можешь не беспокоиться.
— Даже так, выглядят они ужасно, можешь не беспокоиться.
Некоторое время они ели молча.
— С Броком действительно все так скверно?
— Скверно.
— Так ужасно просто разрешить эту скверность. Убей Брока. Теперь пора.
— Что ж, это один из выходов.
— Этот выход, тот выход — ты найдешь выход.
— Почему ты так уверена?
— Ты не захочешь потерять меня.
— Почему я должен тебя терять?
— Я тоже не хочу довольствоваться кем-то вторым. Я принадлежу Тай-Пэну. Я не какая-нибудь чертова Хакка, или речная женщина, или кантонская шлюха. Чай?
— Да.
— Пить чай после еды очень полезно для тебя. Тогда ты никогда не станешь толстым. — Она налила чай и грациозным движением поднесла ему чашку. — Ты мне нравишься, когда ты сердитый, Тай-Пэн. Но ты не пугаешь меня. Я знаю, что доставляю тебе слишком много радости, как и ты мне. Когда я стану второю сорта, другая займет мое место и не о чем беспокоиться. Это йосс. Мой йосс. А также и твой.
— Откуда ты знаешь, может, ты уже отступила на второе место, Мэй-мэй?
— Нет. Тай-Пэн, еще нет. Позже — да, но пока — нет. — Она склонилась над ним и поцеловала его, а потом, когда он попытался удержать ее, легко скользнула в сторону.
— Ай-йа, я не должна была давать тебе столько креветок! — Она со смехом побежала, но он догнал ее, и она обвила руками ею шею и поцеловала его. — Ты должен мне пятьдесят монет!
— Дьявол тебя забери! — Он опять поцеловал ее, желая ее так же сильно, как она желала его.
— Твои поцелуи хороши на вкус. Сначала мы поиграем в трик-трак.
— Нет.
— Сначала мы поиграем в трик-трак, потом будет любовь. Времени много. Я теперь живу с тобой. Мы играем один доллар за очко.
— Нет.
— Один доллар за очко. Может быть, у меня болит голова, слишком устала.
— Может быть, я не сделаю тебе новогоднего подарка, который собирался сделать.
— Какой подарок?
— Можешь не беспокоиться.
— Пожалуйста, Тай-Пэн. Я больше не буду тебя дразнить. Какой подарок?
— Можешь не беспокоиться.
— Ну, пожалуйста, скажи мне. Пожалуйста. Это нефритовая заколка? Или золотой браслет? Или шелк?
— Как теперь твоя голова?
Она сердито шлепнула его, потом обняла за шею.
— Ты такой плохой со мной, а я такая хорошая с тобой. Ну что ж, пусть будет любовь.
— Мы сыграем четыре партии. По тысяче долларов за очко.
— Но это слишком огромная ставка! — Она прочла в его смеющихся глазах вызов, и ее глаза сверкнули в ответ: — Четыре партии. Я разобью тебя в прах, клянусь Господом!
— О нет, клянусь Господом!
Они сыграли четыре партии, и она тараторила то проклятия, то благословения йоссу, плакала, смеялась, вскрикивала в зависимости от того, как складывалась игра. Она проиграла восемнадцать тысяч долларов.
— Смерть господня, я разорена, Тай-Пэн. Разорена. О, горе мне, горе, горе. Все мои сбережения и даже больше. Мой дом… Еще одну партию, — умоляла она. — Ты должен дать мне возможность вернуть проигранные деньги.
— Завтра. По тем же ставкам.
— Никогда в жизни я больше не буду играть по таким ставкам. Никогда, никогда, никогда. Только еще один раз завтра.
Мэй-мэй выскользнула из большой кровати с резным навесом на четырех высоких столбах и подошла к камину. Чугунный чайник тоненько посвистывал на низкой железной полке рядом с огнем.
Опустившись на колени, она вылила горячую воду из чайника на чистые белые полотенца. Отблески пламени танцевали на ее изумительном по красоте и чистоте линий теле. Ее ноги были обуты в крошечные спальные туфельки, аккуратные повязки плотно охватывали щиколотки. Ноги у нее были длинные и очень стройные. Движением руки она отбросила рассыпавшиеся иссиня-черные волосы за спину и вернулась к кровати.
Струан протянул руку за одним из полотенец.
— Нет, — остановила его Мэй-мэй. — Я сама. Это доставляет мне удовольствие, и это моя обязанность.
Вытерев его насухо, она вымылась сама и мирно устроилась рядом с ним под стеганым одеялом. Свежий ветер шевелил камчатные занавеси на окнах и заставлял шипеть огонь в камине. По стенам и высокому потолку метались тени.
— Посмотри, вон там дракон, — сказала Мэй-мэй.
— Нет. Это корабль. Тебе тепло?
— Рядом с тобой — всегда. А вон пагода.
— Да.
Он обнял ее, наслаждаясь прохладной шелковистостью ее кожи.
— А Тип готовит нам чай.
— Хорошо. Чай — это будет замечательно. Чай освежил их, они вернулись в кровать, и он задул лампу. Они опять начали рассматривать тени.
— Твой обычай говорит, что у тебя может быть только одна жена, хейа?
— Да.
— Китайский обычай лучше. Тай-тай — это более мудро.
— Что такое «тай-тай», девочка моя?
— «Повелительница повелителей». Муж, конечно, главное лицо в семье, но внутри дома первая жена всегда главная из главных. Это закон для китайцев. Много жен — это тоже закон, но всегда только одна Тай-тай. — Она поправила свои длинные волосы, чтобы они ей не мешали. — Ты скоро женишься снова? Что говорит ваш обычай?
— Не думаю, что я теперь вообще женюсь когда-нибудь.
— Ты обязательно должен жениться. На шотландке или на англичанке. Но сначала ты должен жениться на мне.
— Да, — ответил Струан. — Может быть и должен.
— Да, может быть, ты должен. Я твоя Тай-тай. — Она теснее прижалась к нему и быстро уснула безмятежным сном Струан еще долго наблюдал за пляской теней, потом заснул и он.
Едва лишь рассвело, он проснулся с предчувствием близкой опасности. Достав из-под подушки нож, он подошел к окну и приоткрыл занавесь. К его крайнему удивлению оказалось, что площадь пуста. Позади площади, на реке, над плавучими деревнями повисла тревожная тишина.
Он услышал приглушенный звук шагов, направлявшихся к его комнате. Струан бросил взгляд на Мэй-мэй. Она спала все так же безмятежно. С ножом наготове он прислонился к стене позади двери и стал ждать.
Шаги остановились. Через секунду раздался тихий стук в дверь.
— Да?
Мягко ступая, в комнату вошел слуга. Увидев Струана, голого и с ножом в руке, он перепугался и выдохнул, побледнев:
— Масса! Ключконосый масса и челноволосый масса сюда ходить. Говолить твоя быстло лаз-лаз пазалуста мозна.
— Скажи я приходить быстро раз-раз. Струан торопливо оделся. Он уронил расческу, едва не разбудив Мэй-мэй.
— Вставать еще рано Ложись ко мне, — пробормотала она в полудреме, глубже зарылась в одеяло и тут же заснула снова.
Струан открыл дверь спальни. А Гип терпеливо ждала на корточках в коридоре, где и спала ночью. Струан давно бросил бесплодные попытки заставить ее спать где-нибудь в другом месте, а не перед дверью своей госпожи. А Гип только улыбалась, кивала головой, говорила: «Да, масса» и оставалась спать у двери. Ее плотное квадратное тело крепко сидело на коротких ногах, улыбка, казалось, навсегда застыла на ее круглом лице с отметинами оспы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248