Да и трижды-то, если поможет йосс — но зато как это будет чудесно!
— Я опечален, что не смогу поехать в Макао, — сказал он. — Я полагаю, все новые родственники Отца по браку отправятся туда? Особенно сын?
— Да, — ответила Мэй-мэй, сладко вздохнув: теперь она знала, была уверена, что ее поняли правильно. — Я так думаю.
— Ха! — с отвращением воскликнула А Сам. — Для всех настанет великая радость, когда сын покинет Гонконг.
— Почему? — заинтересовалась Мэй-мэй, и Гордон Чен тоже насторожился, в миг забыв о своей усталости.
А Сам приберегала эту редкую новость как раз для такого вот драматичного момента.
— Этот сын — настоящий варварский дьявол. Он ходит в один из варварских борделей два или даже три раза в неделю.
Она замолчала и принялась заново наполнять их чашки.
— Ну, продолжай же, А Сам, — нетерпеливо приказала Мэй-мэй.
— Он бьет их, — со значением сказала рабыня.
— Возможно, они не могут угодить ему, — заметила Мэй-мэй. — Хорошая взбучка никак не повредит этим варварским шлюхам.
— Да. Но он порет их кнутом и терзает их, прежде чем лечь с ними.
— Что, каждый раз? — недоверчиво спросила Мэй-мэй.
— Каждый раз, — уверенно ответила А Сам. — Он платит за битье, а потом платит за… ну, за очень короткую игру — потому что, похоже, это все, что следует дальше. Пф-ф-фт! Только оказался внутри — и сразу готово, — она щелкнула пальцами, — просто вот так!
— Ха! Откуда ты все это знаешь, а? — требовательно спросила Мэй-мэй. — По-моему, ты заслуживаешь хорошего щипка. Мне кажется, ты все это просто выдумываешь, рабыня со ртом, наполненным навозными жуками!
— Я ни в коем случае ничего не выдумываю, Мать. Эта варварская мадам… ну, старая ведьма с невозможным именем? Та, которая со стеклянными глазами и невероятными вынимающимися зубами?
— Фортерингилл? — спросил Гордон Чен.
— Совершенно верно, досточтимый господин. Фортерингилл. Так вот, у этой мадам самый большой дом в Куинз Тауне. Недавно она купила шесть девушек-танка и одну девушку из Кантона. Одна из…
— Девушек-танка было пять, — поправил ее Гордон Чен.
— Ты занимаешься и этим тоже? — вежливо поинтересовалась Мэй-мэй.
— О да, — ответил он. — Это дело становится весьма прибыльным.
— Продолжай, А Сам, девочка моя.
— Так вот, Мать, как я говорила, одна из девушек-танка доводится родственницей А Тат, которая, как вы знаете, состоит в родстве с моей матерью, и эту девушку назначили к нему на всю ночь. Одного раза было достаточно! — А Сам еще больше понизила голос: — Он чуть-чуть не убил ее. Он хлестал ее по животу и по ягодицам, пока не потекла кровь, а потом заставил проделывать всякие особенные вещи с его органом. Потом…
— Какие особенные вещи? — тоже шепотом спросил Гордон Чен, подаваясь вперед.
— Да, — сказала Мэй-мэй, — какие вещи?
— Не по мне, конечно, пересказывать такие необычайные и непристойные занятия, — о боги, нет — но она должна была, и с большим искусством, почтить его орган всеми своими частями.
— Всеми?
— Всеми, Мать. И это после ужасных побоев и после того, как он кусал, и пинал, и терзал ее. Ай-йа, бедная девушка едва не умерла.
— Как необычно все это! — Мэй-мэй удивилась, потом резко бросила рабыне: — И все-таки я думаю, что ты сочиняешь. А Сам. Помнится, ты сама говорила, что для него это всегда бывает, — она величественно щелкнула пальцами, — пф-фт, — вот так.
— Так и есть. И он всегда ужасно ругается и обвиняет во всем девушку, хотя это не ее вина. В этом-то и заключается его главная беда. В этом и еще в том, что у него такой маленький и вялый. — А Сам воздела руки к небу и заголосила: — Пусть я умру старой высохшей девой, если я солгала! Пусть моих предков пожрут черви, если я солгала! Пусть предков моих предков пожрут черви, если я солгала! Пусть предки моих предков никогда не знают покоя и никогда не возродятся, если я солгала! Пусть моя…
— О, ну хорошо, А Сам, — раздраженно оборвала ее Мэй-мэй. — Я тебе верю.
После этого А Сам обиженно вернулась к своей чашке с чаем.
— Как бы я осмелилась лгать моей превосходнейшей Матери и ее досточтимому родственнику? Но я считаю, что боги непременно должны покарать такого варварского зверя!
— Да, — сказал Гордон Чен.
И Мэй-мэй улыбнулась про себя.
КНИГА ПЯТАЯ
В тот же день Струан отправился на «Китайское Облако». Он отослал капитана Орлова на одну из лорок и распорядился, чтобы Сергеева доставили в просторную каюту на «Отдыхающем Облаке». Потом приказал поставить все паруса, поднять якоря и, покинув гавань, устремился в безбрежные просторы океана.
Три дня подряд клипер, послушный его воле, летел, как стрела, на юго-восток, с наполненными ветром парусами на поскрипывающих реях.
Струан ушел в море, чтобы очиститься, смыть с души суетную бренность, слова Сары, потерю Робба и Карен. И благословить Мэй-мэй и ту радость, которую она ему дарила.
Он припал к груди океана, как любящий сын, пробывший на чужбине целую вечность, и океан приветствовал его шквалом и штормом, грозным, но не неистовым, не подвергая опасности корабль и того, кто им управлял. Океан отмерял свое богатство с осторожностью, возвращая ему силу, жизнь, достоинство и благословляя так, как только море может благословить человека, очищая его так, как может очистить только океан.
Струан гнал себя так же, как гнал свой корабль: без сна, на пределе своих сил. Вахта сменялась за вахтой, а он все так же расхаживал по юту, встречая рассвет, потом второй, потом третий, тихо что-то напевая про себя и едва прикасаясь к пище. И открывая рот только для того, чтобы приказать еще больше увеличить скорость, заменить порванный парус или поставить еще один. Он стремился в самое сердце Тихого океана, в бесконечность.
На четвертый день он повернул назад и полсугок гнал корабль на северо-запад. Затем лег в дрейф, спустился вниз, побрился, принял ванну, проспал целый день и целую ночь, а наутро съел плотный завтрак. Потом он поднялся на палубу.
— Доброе утро, сэр-р, — приветствовал его Кьюдахи.
— Возьмите курс на Гонконг.
— Слушаюсь, сэр-р.
Он оставался на юте весь день и часть ночи, потом опять заснул. С рассветом он взял высоту солнца, сделал отметку на карте и вновь приказал лечь в дрейф. Он разделся донага, нырнул через борт в воду и поплыл рядом с кораблем. Матросы суеверно перекрестились: вокруг клипера кругами ходили акулы.
Но ни одна из акул не приблизилась к Тай-Пэну.
Он взобрался на палубу и приказал вычистить и без того безупречно чистый корабль, надраить палубы швабрами с водой и песком, заменить такелаж, починить паруса, почистить шпигаты и пушки. Всю свою одежду и одежду команды он выбросил за борт. Потом распорядился выдать матросам и офицерам все новое, и сам облачился в матросскую куртку и штаны.
Вся команда получила по двойной чарке рома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248
— Я опечален, что не смогу поехать в Макао, — сказал он. — Я полагаю, все новые родственники Отца по браку отправятся туда? Особенно сын?
— Да, — ответила Мэй-мэй, сладко вздохнув: теперь она знала, была уверена, что ее поняли правильно. — Я так думаю.
— Ха! — с отвращением воскликнула А Сам. — Для всех настанет великая радость, когда сын покинет Гонконг.
— Почему? — заинтересовалась Мэй-мэй, и Гордон Чен тоже насторожился, в миг забыв о своей усталости.
А Сам приберегала эту редкую новость как раз для такого вот драматичного момента.
— Этот сын — настоящий варварский дьявол. Он ходит в один из варварских борделей два или даже три раза в неделю.
Она замолчала и принялась заново наполнять их чашки.
— Ну, продолжай же, А Сам, — нетерпеливо приказала Мэй-мэй.
— Он бьет их, — со значением сказала рабыня.
— Возможно, они не могут угодить ему, — заметила Мэй-мэй. — Хорошая взбучка никак не повредит этим варварским шлюхам.
— Да. Но он порет их кнутом и терзает их, прежде чем лечь с ними.
— Что, каждый раз? — недоверчиво спросила Мэй-мэй.
— Каждый раз, — уверенно ответила А Сам. — Он платит за битье, а потом платит за… ну, за очень короткую игру — потому что, похоже, это все, что следует дальше. Пф-ф-фт! Только оказался внутри — и сразу готово, — она щелкнула пальцами, — просто вот так!
— Ха! Откуда ты все это знаешь, а? — требовательно спросила Мэй-мэй. — По-моему, ты заслуживаешь хорошего щипка. Мне кажется, ты все это просто выдумываешь, рабыня со ртом, наполненным навозными жуками!
— Я ни в коем случае ничего не выдумываю, Мать. Эта варварская мадам… ну, старая ведьма с невозможным именем? Та, которая со стеклянными глазами и невероятными вынимающимися зубами?
— Фортерингилл? — спросил Гордон Чен.
— Совершенно верно, досточтимый господин. Фортерингилл. Так вот, у этой мадам самый большой дом в Куинз Тауне. Недавно она купила шесть девушек-танка и одну девушку из Кантона. Одна из…
— Девушек-танка было пять, — поправил ее Гордон Чен.
— Ты занимаешься и этим тоже? — вежливо поинтересовалась Мэй-мэй.
— О да, — ответил он. — Это дело становится весьма прибыльным.
— Продолжай, А Сам, девочка моя.
— Так вот, Мать, как я говорила, одна из девушек-танка доводится родственницей А Тат, которая, как вы знаете, состоит в родстве с моей матерью, и эту девушку назначили к нему на всю ночь. Одного раза было достаточно! — А Сам еще больше понизила голос: — Он чуть-чуть не убил ее. Он хлестал ее по животу и по ягодицам, пока не потекла кровь, а потом заставил проделывать всякие особенные вещи с его органом. Потом…
— Какие особенные вещи? — тоже шепотом спросил Гордон Чен, подаваясь вперед.
— Да, — сказала Мэй-мэй, — какие вещи?
— Не по мне, конечно, пересказывать такие необычайные и непристойные занятия, — о боги, нет — но она должна была, и с большим искусством, почтить его орган всеми своими частями.
— Всеми?
— Всеми, Мать. И это после ужасных побоев и после того, как он кусал, и пинал, и терзал ее. Ай-йа, бедная девушка едва не умерла.
— Как необычно все это! — Мэй-мэй удивилась, потом резко бросила рабыне: — И все-таки я думаю, что ты сочиняешь. А Сам. Помнится, ты сама говорила, что для него это всегда бывает, — она величественно щелкнула пальцами, — пф-фт, — вот так.
— Так и есть. И он всегда ужасно ругается и обвиняет во всем девушку, хотя это не ее вина. В этом-то и заключается его главная беда. В этом и еще в том, что у него такой маленький и вялый. — А Сам воздела руки к небу и заголосила: — Пусть я умру старой высохшей девой, если я солгала! Пусть моих предков пожрут черви, если я солгала! Пусть предков моих предков пожрут черви, если я солгала! Пусть предки моих предков никогда не знают покоя и никогда не возродятся, если я солгала! Пусть моя…
— О, ну хорошо, А Сам, — раздраженно оборвала ее Мэй-мэй. — Я тебе верю.
После этого А Сам обиженно вернулась к своей чашке с чаем.
— Как бы я осмелилась лгать моей превосходнейшей Матери и ее досточтимому родственнику? Но я считаю, что боги непременно должны покарать такого варварского зверя!
— Да, — сказал Гордон Чен.
И Мэй-мэй улыбнулась про себя.
КНИГА ПЯТАЯ
В тот же день Струан отправился на «Китайское Облако». Он отослал капитана Орлова на одну из лорок и распорядился, чтобы Сергеева доставили в просторную каюту на «Отдыхающем Облаке». Потом приказал поставить все паруса, поднять якоря и, покинув гавань, устремился в безбрежные просторы океана.
Три дня подряд клипер, послушный его воле, летел, как стрела, на юго-восток, с наполненными ветром парусами на поскрипывающих реях.
Струан ушел в море, чтобы очиститься, смыть с души суетную бренность, слова Сары, потерю Робба и Карен. И благословить Мэй-мэй и ту радость, которую она ему дарила.
Он припал к груди океана, как любящий сын, пробывший на чужбине целую вечность, и океан приветствовал его шквалом и штормом, грозным, но не неистовым, не подвергая опасности корабль и того, кто им управлял. Океан отмерял свое богатство с осторожностью, возвращая ему силу, жизнь, достоинство и благословляя так, как только море может благословить человека, очищая его так, как может очистить только океан.
Струан гнал себя так же, как гнал свой корабль: без сна, на пределе своих сил. Вахта сменялась за вахтой, а он все так же расхаживал по юту, встречая рассвет, потом второй, потом третий, тихо что-то напевая про себя и едва прикасаясь к пище. И открывая рот только для того, чтобы приказать еще больше увеличить скорость, заменить порванный парус или поставить еще один. Он стремился в самое сердце Тихого океана, в бесконечность.
На четвертый день он повернул назад и полсугок гнал корабль на северо-запад. Затем лег в дрейф, спустился вниз, побрился, принял ванну, проспал целый день и целую ночь, а наутро съел плотный завтрак. Потом он поднялся на палубу.
— Доброе утро, сэр-р, — приветствовал его Кьюдахи.
— Возьмите курс на Гонконг.
— Слушаюсь, сэр-р.
Он оставался на юте весь день и часть ночи, потом опять заснул. С рассветом он взял высоту солнца, сделал отметку на карте и вновь приказал лечь в дрейф. Он разделся донага, нырнул через борт в воду и поплыл рядом с кораблем. Матросы суеверно перекрестились: вокруг клипера кругами ходили акулы.
Но ни одна из акул не приблизилась к Тай-Пэну.
Он взобрался на палубу и приказал вычистить и без того безупречно чистый корабль, надраить палубы швабрами с водой и песком, заменить такелаж, починить паруса, почистить шпигаты и пушки. Всю свою одежду и одежду команды он выбросил за борт. Потом распорядился выдать матросам и офицерам все новое, и сам облачился в матросскую куртку и штаны.
Вся команда получила по двойной чарке рома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248