— Что же теперь делать? Ну, соберись! Думай!
Итак, сказал он себе, первым делом ты должен выпустить газету. Специальный выпуск. Как? На ручном прессе. — Да, ручной пресс, — повторил он вслух. — Рабочие руки у тебя есть, и это ты можешь сделать. Что потом?
Он заметил, что кули наблюдают за ним. Потом ты будешь держать язык за зубами, предостерег он себя. Сначала выпусти газету, потом пойди к этому беспомощному юному идиоту Кулуму и уговори его выложить деньги на новый пресс. Это тебе удастся без труда. И держи язык за зубами.
Вошел Блор. Его лицо напоминало застывшую маску.
— Доброе утро, — сказал он. — Черт, это какой-то ужас! Стойки исчезли, словно их и не было, вместе с паддоком. Голое место. Потерял четырех лошадей — мерина тоже, дьявол забери меня совсем!
— Тай-Пэн мертв.
— О Господи! — Блор прислонился к треснувшему косяку. — Тогда конец всему. Что ж, так я и думал: слишком уж все было хорошо, чтобы долго продолжаться. — А?
— Гонконг, Жокей-клуб — вообще все. На всем теперь можно ставить крест. Тут и думать нечего. Вся колония в развалинах. Этот новый клещ Уэйлен только взглянет раз, и у него голова отвалится от хохота. Теперь, без Тай-Пэна, надежды нет никакой. Черт возьми, он мне нравился.
— Это ведь он послал вас ко мне, не так ли? С секретной депешей?
— Нет, — ответил Блор. Он дал слово Тай-Пэну. Тайна есть тайна. — Бедняга. По-своему, я даже рад, что он не увидит конца колонии.
Скиннер взял его за руку и повернул лицом к морю:
— Что там такое?
— А? Гавань, что же еще.
— Это беда всех людей. Они или не хотят думать, или не хотят видеть. Флот цел и невредим, и все торговые суда! Мы потеряли один фрегат, который выбросило на берег, но его отремонтируют, и через неделю он будет как новый. То же самое с «Отдыхающим Облаком», «Бостонская Принцесса» наскочила на скалы у Кулуна. Но это все. Неужели вы не понимаете? Самый страшный за всю историю тайфун устроил Гонконгу испытание — и остров вышел из него с честью, под барабанную дробь и с развевающимися знаменами, клянусь Богом. Этот тайфун был огромным йоссом. Вы полагаете, адмирал не понимает этого? Вы полагаете, даже этот болван Каннингтон не понимает, что основа нашей военной мощи — это флот, что бы там себе ни думал наш пустоголовый генерал? Морская держава, клянусь Богом!
— Боже милостивый. Вы действительно так думаете?
Скиннер уже отвернулся от двери и стал пробираться на свое место, ногой отшвыривая мусор с дороги. Он сел за стол, достал перо, чернила и бумагу и начал быстро писать.
— Вы действительно так думаете?
— Будь я на вашем месте, я бы начал готовить чертежи новых стоек и паддока. Хотите, чтобы я напечатал о том, что очередные скачки состоятся в назначенное время?
— Абсолютно. О, это замечательно! Да. — Блор задумался на мгновение. — Нам нужно завести традицию… придумал, мы устроим специальный заезд! Самый крупный денежный приз года — последний заезд сезона. Он будет называться «Приз Тай-Пэна».
— Хорошо. Сегодня вечером вы прочтете об этом. Блор некоторое время смотрел, как Скиннер пишет:
— Готовите ему некролог?
Скиннер открыл ящик и подтолкнул к молодому человеку несколько сложенных листов бумаги.
— Я написал его еще несколько дней назад. Прочтите. Потом можете помочь мне с ручным прессом.
Кулум и Тесс все еще стояли там, где их оставил Скиннер.
— Пойдем, милый, — сказала Тесс, потянув его за руку. Ее сердце сжималось от боли.
Кулум сделал над собой усилие и сосредоточился.
— Почему бы тебе не отправиться на «Белую Ведьму»? Я… я уверен, они тревожатся и хотят… хотят узнать, что с тобой все в порядке. Я приеду туда позже. Оставь меня одного на время, хорошо, дорогая? Я… ну, просто оставь меня одного.
— О, Кулум, что же нам теперь делать?
— Не знаю. Я не знаю.
Он поймал ее взгляд, и потом она ушла. Кулум зашагал к Глессинг Пойнту, ничего не слыша и не видя вокруг. Время перестало для него существовать. О Господи, Владыка небесный, что мне делать?..
— Мистер Струан?
Он почувствовал, как его дернули за рукав, и это вывело его из оцепенения. Он заметил, что солнце уже высоко, а сам он стоит, прислонившись спиной к торчащему обломку флагштока на Глессинг Пойнте. Сверху на него взирал главный старшина корабельной полиции.
— Я от его превосходительства, мистер Струан. Не будете ли вы добры подняться к нему на борт?
— Да. Да, разумеется, — ответил Кулум, чувствуя себя опустошенным и полностью утратившим способность соображать.
Он позволил главному старшине отвести его к ожидающему их катеру. Поднялся по трапу на палубу флагмана, потом спустился вниз.
— Мой дорогой Кулум, — произнес Лонгстафф, — ужасное известие. Ужасное. Портвейн?
— Нет. Нет, благодарю вас, ваше превосходительство.
— Садитесь, Да, ужасное. Ошеломляющее. Едва я услышал эту новость, как сразу же послал за вами, чтобы выразить вам свои соболезнования.
— Благодарю вас.
— Я отплываю завтра с отливом. Новый полномочный посланник прислал с Монсеем сообщение, что он в Макао. — Черт бы его побрал. Почему, дьявол его забери, он не мог подождать? Черт бы побрал этот тайфун! Черт бы побрал Дирка! Черт бы побрал все на свете! — Вы знакомы с Монсеем, не так ли?
— Нет… нет, сэр.
— Впрочем, это неважно. Чес-с-слово, все это чертовски досадно. Монсей находился в той же фактории, и на нем ни царапины. Да, ужасно. Никогда не знаешь, чего ждать от йосса. — Он взял понюшку табаку и чихнул. — Вы слышали, что Горацио тоже погиб? — Чертов болван, как уж его-то угораздило погибнуть? Его смерть все так усложняет.
— Нет… нет, сэр. В последний раз… я полагал, он в Макао.
— О, кстати, ваш отец приготовил для меня кое-какие документы. Мне необходимо получить их перед отплытием.
Кулум порылся в памяти. Это усилие вымотало его окончательно.
— Он не упоминал о них при мне, ваше превосходительство. Я ничего о них не знаю.
— Ну, я уверен, он держал эти бумаги в надежном месте, — сказал Лонгстафф, в восторге от того, что Кулум не знает их содержания. — Сейф, Кулум, — там они и должны быть. Где находится его личный сейф?
— Я… я не знаю, сэр. Я спрошу у Варгаша.
— Ну же, Кулум, соберитесь с мыслями. Жизнь продолжается. «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов» и все такое. Нельзя сдаваться, ну? Где у него сейф? Думайте! В фактории? На «Отдыхающем Облаке»?
— Я не знаю.
— Тогда я предлагаю вам найти его, и очень быстро. — Голос Лонгстаффа стал резким. — Дело это чрезвычайной важности. Никого в него не посвящайте. Вы знаете, как карается государственная измена?
— Да… да, конечно, — пробормотал Кулум, напуганный его грозным тоном.
— Хорошо. И не забывайте, что вы по-прежнему заместитель секретаря колонии и присягали Короне. Я передал эти документы в руки вашему отцу, чтобы он хранил их для меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248