— Сюда направляется мистер Квэнс, — предупредила она его вполголоса. — Пора назвать победительницу. Яркая зелень его глаз потемнела.
— Вы не только прекрасны, Шевон, но и умны.
Она уже приготовилась поблагодарить его, но сдержалась. Слова замерли на кончике языка, и она лишь слегка шевельнула веером. Шевон чувствовала, что бренди, молчание и понимание — прежде всего то, что не было задано ни одного вопроса — сделали много, чтобы подвести его вплотную к принятию решения.
— А, Тай-Пэн, мой дорогой друг, — заговорил Квэнс, подходя к ним. От него изрядно несло спиртным. В глазах плясало веселье, лицо раскраснелось. — Настало время судить конкурс!
— Очень хорошо, Аристотель.
— Ну так объявляйте, и давайте приступим к делу!
— Мистер Квэнс! — Слова прокатились в ночи подобно раскатам грома.
Все повернулись к выходу, пораженные.
Квэнс испустил громкий стон.
В дверях стояла Морин Квэнс и ее глаза, устремленные на мужа, буквально испепеляли его. Морин была высокой, широкой в косги ирландкой с лицом, напоминавшим дубленую кожу, крупным носом и ногами, которые упирались в пол, как дубовые столбы Одних с Квэнсом лет, она сохранила недюжинную силу. Ее седые, стального цвета волосы были собраны сзади в неопрятный пучок.
В молодости она слыла привлекательной, но картофель и пиво сделали свое дело, и сейчас ее раздавшееся вширь тело внушало лишь почтительный трепет.
— Добрейший вам вечер, мистер Квэнс, муженек мой разлюбезный, — сказала она. — Вот и сама здесь, славен будь Господь!
Она двинулась через зал, не обращая внимания на шокированные взгляды и неловкое молчание, и встала прямо перед супругом.
— Долгонько же я тебя искала, мой сладкий.
— О? — выдавил Квэнс из себя дрожащим фальцетом.
— "О" и есть. — Она повернула голову. — Добрый вечер, мистер Струан, и я хочу поблагодарить вас за жилье и провизию. Слава Господу, сама поймала-таки проказника.
— Вы… э… выглядите превосходно, миссис Квэнс.
— И верно, на здоровье пожаловаться не могу и чувствую себя неплохо. Не иначе как сам святой Патрик в благости своей сотворил чудо, послав самой туземную лодку и направив ее стопы в это бессмертное место. — Она обратила на Аристотеля скорбный взгляд, и он мелко задрожал. — Ну, а теперь мы будем прощаться, дорогой мой!
— Но, миссис Квэнс, — быстро проговорил Струан, вспомнив о конкурсе. — Мистера Квэнса удерживают здесь некоторые…
— Мы будем прощаться, — повторила она, и в голосе ее послышалось угрожающее ворчание львицы, у которой отнимают ее добычу. — Пожелай хозяевам доброй ночи, мой мальчик.
— Доброй ночи, Тай-Пэн, — пискнул Аристотель. Съежившись, он позволил Морин взять себя под руку и увести.
После т.ого, как они ушли, зал взорвался дружным хохотом.
— Смерть господня, — выругался Струан. — Бедный старина Аристотель.
— Что случилось с мистером Квэнсом? — спросил Сергеев. Струан посвятил его в семейные неурядицы художника.
— Может быть, нам следует прийти к нему на помощь? — предложил Сергеев. — Он мне определенно понравился.
— Мы едва ли вправе вмешиваться в супружеские отношения, как вы думаете?
— Пожалуй. Но кто же тогда будет судьей конкурса?
— Видимо, придется мне взять это на себя. Глаза Сергеева весело прищурились.
— Позвольте мне вызваться добровольцем. Как другу?
Струан внимательно посмотрел на него. Затем повернулся на каблуках и вышел на центр круга. Оба оркестра взяли громкий мажорный аккорд.
— Ваше превосходительство, ваше высочество, леди и джентльмены. Сегодня вечером у нас проводится конкурс среди леди на лучшее бальное платье. Боюсь, что наш бессмертный Квэнс занят в данный момент другими делами. Но ею высочество великий князь Сергеев предложил разрешить наше затруднение и сделать выбор. — Струан повернулся к великому князю и захлопал в ладоши. Его аплодисменты были гут же подхвачены, и вышедшего вперед Сергеева встретил одобрительный рев.
Сергеев взял мешок с тысячью гиней.
— Кого мне выбрать, Тай-Пэн? — спросил он углом рта. — Тиллман для вас, Варгаш для меня, Синклер — потому что она самая интригующая дама в зале? Выбирайте, кто будет победительницей.
— Это ваш выбор, мой друг, — сказал Струан и отошел с безмятежной улыбкой.
Сергеев подождал немного, продлевая приятное волнение. Он знал, что выбор должен пасть именно на ту, кого наметил в победительницы Струан. Наконец он принял решение, прошел через притихший зал, поклонился и положил мешок с золотом к ее ногам.
— Полагаю, это принадлежит вам, мисс Брок.
Тесс ошеломленно смотрела на великого князя. Потом тишина лопнула, и ее лицо густо зарделось.
Раздались шумные аплодисменты, и те, кто поставил на Тесс вопреки настроениям большинства, громко закричали от восторга.
Шевон хлопала вместе со всеми, скрывая свое разочарование. Она понимала, что выбор был сделан действительно мудро.
— Идеальный политический ход, Тай-Пэн, — спокойно прошептала она. — Вы очень умны.
— Это решение принял не я, его принял великий князь.
— Вот вам еще одна причина, по которой вы мне так нравитесь, Тай-Пэн. Вы все время невероятно рискуете, и ваш йосс никогда вас не подводит. Это удивительно.
— А вы и сами редкая женщина.
— Да, — призналась она без всякого тщеславия. — Я очень хорошо понимаю политику. Это у нас семейное. Когда-нибудь мой отец — или один из моих братьев — станет президентом Соединенных Штатов.
— Вам следует быть в Европе, — сказал он. — Здесь вы растрачиваете себя.
— В самом деле? — Ее глаза, дразня, посмотрели на него.
Глава 11
Струан вошел в дом, стараясь не шуметь. Близился рассвет. Лим Дин спал возле самой двери и, вздрогнув, пробудился.
— Чай, масса? Завтлак? — спросонья забормотал он.
— Лим Дин кровать, — мягко сказал Струан.
— Да, масса. — Китаец засеменил к себе.
Струан пошел по коридору, но, проходя мимо гостиной, заглянул в открытую дверь и остановился как вкопанный. Мэй-мэй, бледная и неподвижная, сидела в кожаном кресле и смотрела на него.
Когда он вошел в комнату, она поднялась и изящно поклонилась. Ее волосы были собраны сзади в тяжелый пучок, большие темные глаза аккуратно подведены, брови выгнулись двумя ровными дугами. Она надела длинное простое китайское платье.
— Как ты себя чувствуешь, девочка? — спросил он.
— Благодарю вас, ваша раба теперь чувствует себя хорошо. — Бледность и прохладный зеленый цвет ее шелкового платья подчеркивали то огромное достоинство, с которым она держалась. — Вы не хотите ли бренди?
— Нет, спасибо.
— Чай?
Струан покачал головой, пораженный ее величавостью.
— Я рад, что тебе лучше. Наверное, тебе не следовало вставать, час уже поздний.
— Ваша раба умоляет вас простить ее. Ваша раба…
— Ты не раба и никогда не была ею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248