— За то, чтобы ваше пребывание здесь, Кулум, было приятным, а возвращение домой — безопасным.
Они выпили. Сухой сак был превосходен.
— Здесь сейчас вершится история, Кулум. И никто не может рассказать вам об этом правдивее и лучше, чем ваш отец.
— У китайцев есть старинная поговорка, Кулум… «Правда имеет много лиц», — сказал Струан.
— Я не понимаю.
— Просто мое изложение «фактов» совсем не обязательно будет единственно верным. — Эти слова напомнили ему об императорском наместнике Лине, который содержался в Кантоне под стражей и в бесчестье, потому что его политика привела к открытому конфликту с Британией; в скором времени его ожидал смертный приговор. — Этот дьявол Линь все еще в Кантоне? — спросил он.
— Думаю, да. Его превосходительство Ти-сен улыбнулся, когда я три дня назад задал ему вопрос о судьбе Линя, и сказал загадочно: «Багряный является Сыном Неба. Как может человек провидеть волю Неба?» Китайского императора зовут Сыном Неба, — пояснил Лонгстафф для Кулума. — «Багряный» — еще одно из его многочисленных имен, поскольку он всегда пишет тушью алого цвета.
— Странные, странные люди эти китайцы, Кулум, — добавил Струан. — Например, из трехсот миллионов человек только император имеет право писать алой тушью. Попытайся представить себе это. Если бы королева Виктория заявила в один прекрасный день, что отныне только ей дозволено пользоваться красными чернилами, как бы мы ни любили ее, сорок тысяч британцев в тот же миг отказались бы от всех чернил, кроме красных. Я бы сам первый так поступил.
— И каждый Китайский торговец, — вставил Лоyuстафф с издевкой, которой сам, очевидно, не замечал, — немедленно послал бы ей бочонок чернил означенною цвета — с оплатой по получении — и заверил бы Ее Британское Величество в своей готовности стать поставщиком Короны — по соответствующей цене. И все заверения непременно были бы написаны красным. Ха, надо полагать, у них есть на это право. Где оказались бы все мы, не будь торговли?
Возникла короткая пауза, и Кулум спросил себя, почему отец молча проглотил нанесенное ему оскорбление. Или это не было оскорблением? Возможно, это лишь еще одна непреложная истина: аристократы всегда издеваются над теми, кто не принадлежит к их кругу? Что ж, наша Хартия решила бы проблему аристократии раз и навсегда.
— Вы хотели видеть меня, Уилл? — Струан чувствовал себя смертельно усталым. Его нога болела, невыносимо ныли плечи.
— Да. За последние два дня произошло несколько незначительных событий, Кулум, вы не извините нас на минуту? Мне необходимо поговорить с вашим отцом наедине.
— Разумеется, сэр. — Кулум поднялся.
— В этом нет нужды, Уилл. — Струан жестом остановил сына. Если бы не насмешки Лонгстаффа, он не стал бы его задерживать. — Кулум теперь один из партнеров торгового дома «Струан и компания». Придет день, когда он будет управлять им как Тай-Пэн. Вы можете доверять ему так же, как доверяете мне.
Кулуму захотелось сказать: «Я никогда не стану участвовать в этом, никогда. У меня другие планы». Но он не смог произнести ни слова.
— В таком случае примите мои поздравления, Кулум, — небрежно наклонил голову Лонгстафф. — Быть партнером «Благородного Дома» — это удача, которую нельзя купить ни за какие деньги.
Только не когда ты банкрот, едва не добавил Струан.
— Садись, Кулум.
Лонгстафф прошелся взад-вперед по каюте и начал:
— На завтра назначена встреча с полномочным представителем китайского императора для обсуждения деталей договора.
— Он предложил место и время встречи или вы?
— Он.
— Тогда, наверное, вам лучше все изменить. Выберите другое место и назначьте другое время.
— Зачем?
— Затем, что если вы согласитесь с его предложением, он и все мандарины будут рассматривать это как проявление слабости.
— Хорошо. Если вы так считаете. Скажем, послезавтра, а? В Кантоне?
— Да. Возьмите с собой Горацио и Маусса. Если хотите, я тоже поеду с вами. И мы обязательно должны опоздать на четыре часа.
— Но, черт меня возьми, Дирк, к чему такие крайности. Четыре часа? Клянусь честью, это просто смешно!
— Это не смешно. Если вы будете вести себя с ними как повелитель с подчиненными, вы получите преимущество на переговорах. — Струан посмотрел на Кулума. — Здесь, на Востоке, игру приходится вести по восточным правилам. Незначительные вещи, мелочи приобретают огромную важность. Его превосходительство получил крайне трудное назначение. Один крошечный промах сейчас — и его последствия не исправить в течение целого полувека. Ему приходится действовать быстро и при этом соблюдать величайшую осторожность.
— Да. И никакой помощи, черт побери! — Лонгстафф осушил свой бокал и вновь его наполнил. — Какого дьявола, почему они не могут вести себя как цивилизованные люди, этого мне никогда не понять. Никогда. За исключением вашего отца, здесь нет ни одного человека, который старался бы помочь мне. Дома Кабинет просто не представляет, с какими проблемами мне приходится здесь сталкиваться, да им это и не интересно. Я здесь полностью предоставлен самому себе. Мне присылают невыполнимые инструкции, рассчитывая, что я смогу найти общий язык с невозможным народом. Клянусь честью, мы должны опаздывать на четыре часа, чтобы доказать, что мы «выше» них, когда всякому и так ясно, что мы выше! — Он раздраженно взял щепотку табака и чихнул.
— Когда вы намерены провести распродажу земли, Уилл?
— Ну… э… я так думал, когда Кабинет одобрит договор Времени у нас достаточно. Скажем, где-нибудь в сентябре.
— Разве вы забыли о вашей замечательной идее? Мне казалось, вы хотите начать застраивать Гонконг немедленно?
Лонгстафф напряг свою память. Ему показалось, что он действительно припоминает какой-то разговор со Струаном. О чем там, черт побери, шла речь?
— Ну, передача Гонконга, конечно же, остается неофициальной, пока оба правительства не ратифицировали договор — я хочу сказать, это ведь обычная процедура, ну?
— Да. Но ситуация у нас необычная. — Струан поиграл бокалом. — Гонконг наш. Чем скорее мы начнем строиться, тем лучше, разве это не ваши слова?
— Ну, остров-то, конечно, наш… — Что же это был за план? Лонгстафф подавил очередной зевок.
— Вы сказали, что вся земля должна принадлежать королеве. Что до тех пор, пока вас официально не назначили первым губернатором Гонконга, управление островом должно быть сосредоточено в ваших руках, поскольку вы являетесь полномочным представителем Короны. Если вы подпишете особое постановление, все пойдет по плану. Будь я на вашем месте, я бы провел распродажу уже в следующем месяце. Не забывайте, Уилл, что для колонии вам понадобятся деньги. Кабинет с большим подозрением относится к тем колониям, которые не могут обходиться своими средствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248
Они выпили. Сухой сак был превосходен.
— Здесь сейчас вершится история, Кулум. И никто не может рассказать вам об этом правдивее и лучше, чем ваш отец.
— У китайцев есть старинная поговорка, Кулум… «Правда имеет много лиц», — сказал Струан.
— Я не понимаю.
— Просто мое изложение «фактов» совсем не обязательно будет единственно верным. — Эти слова напомнили ему об императорском наместнике Лине, который содержался в Кантоне под стражей и в бесчестье, потому что его политика привела к открытому конфликту с Британией; в скором времени его ожидал смертный приговор. — Этот дьявол Линь все еще в Кантоне? — спросил он.
— Думаю, да. Его превосходительство Ти-сен улыбнулся, когда я три дня назад задал ему вопрос о судьбе Линя, и сказал загадочно: «Багряный является Сыном Неба. Как может человек провидеть волю Неба?» Китайского императора зовут Сыном Неба, — пояснил Лонгстафф для Кулума. — «Багряный» — еще одно из его многочисленных имен, поскольку он всегда пишет тушью алого цвета.
— Странные, странные люди эти китайцы, Кулум, — добавил Струан. — Например, из трехсот миллионов человек только император имеет право писать алой тушью. Попытайся представить себе это. Если бы королева Виктория заявила в один прекрасный день, что отныне только ей дозволено пользоваться красными чернилами, как бы мы ни любили ее, сорок тысяч британцев в тот же миг отказались бы от всех чернил, кроме красных. Я бы сам первый так поступил.
— И каждый Китайский торговец, — вставил Лоyuстафф с издевкой, которой сам, очевидно, не замечал, — немедленно послал бы ей бочонок чернил означенною цвета — с оплатой по получении — и заверил бы Ее Британское Величество в своей готовности стать поставщиком Короны — по соответствующей цене. И все заверения непременно были бы написаны красным. Ха, надо полагать, у них есть на это право. Где оказались бы все мы, не будь торговли?
Возникла короткая пауза, и Кулум спросил себя, почему отец молча проглотил нанесенное ему оскорбление. Или это не было оскорблением? Возможно, это лишь еще одна непреложная истина: аристократы всегда издеваются над теми, кто не принадлежит к их кругу? Что ж, наша Хартия решила бы проблему аристократии раз и навсегда.
— Вы хотели видеть меня, Уилл? — Струан чувствовал себя смертельно усталым. Его нога болела, невыносимо ныли плечи.
— Да. За последние два дня произошло несколько незначительных событий, Кулум, вы не извините нас на минуту? Мне необходимо поговорить с вашим отцом наедине.
— Разумеется, сэр. — Кулум поднялся.
— В этом нет нужды, Уилл. — Струан жестом остановил сына. Если бы не насмешки Лонгстаффа, он не стал бы его задерживать. — Кулум теперь один из партнеров торгового дома «Струан и компания». Придет день, когда он будет управлять им как Тай-Пэн. Вы можете доверять ему так же, как доверяете мне.
Кулуму захотелось сказать: «Я никогда не стану участвовать в этом, никогда. У меня другие планы». Но он не смог произнести ни слова.
— В таком случае примите мои поздравления, Кулум, — небрежно наклонил голову Лонгстафф. — Быть партнером «Благородного Дома» — это удача, которую нельзя купить ни за какие деньги.
Только не когда ты банкрот, едва не добавил Струан.
— Садись, Кулум.
Лонгстафф прошелся взад-вперед по каюте и начал:
— На завтра назначена встреча с полномочным представителем китайского императора для обсуждения деталей договора.
— Он предложил место и время встречи или вы?
— Он.
— Тогда, наверное, вам лучше все изменить. Выберите другое место и назначьте другое время.
— Зачем?
— Затем, что если вы согласитесь с его предложением, он и все мандарины будут рассматривать это как проявление слабости.
— Хорошо. Если вы так считаете. Скажем, послезавтра, а? В Кантоне?
— Да. Возьмите с собой Горацио и Маусса. Если хотите, я тоже поеду с вами. И мы обязательно должны опоздать на четыре часа.
— Но, черт меня возьми, Дирк, к чему такие крайности. Четыре часа? Клянусь честью, это просто смешно!
— Это не смешно. Если вы будете вести себя с ними как повелитель с подчиненными, вы получите преимущество на переговорах. — Струан посмотрел на Кулума. — Здесь, на Востоке, игру приходится вести по восточным правилам. Незначительные вещи, мелочи приобретают огромную важность. Его превосходительство получил крайне трудное назначение. Один крошечный промах сейчас — и его последствия не исправить в течение целого полувека. Ему приходится действовать быстро и при этом соблюдать величайшую осторожность.
— Да. И никакой помощи, черт побери! — Лонгстафф осушил свой бокал и вновь его наполнил. — Какого дьявола, почему они не могут вести себя как цивилизованные люди, этого мне никогда не понять. Никогда. За исключением вашего отца, здесь нет ни одного человека, который старался бы помочь мне. Дома Кабинет просто не представляет, с какими проблемами мне приходится здесь сталкиваться, да им это и не интересно. Я здесь полностью предоставлен самому себе. Мне присылают невыполнимые инструкции, рассчитывая, что я смогу найти общий язык с невозможным народом. Клянусь честью, мы должны опаздывать на четыре часа, чтобы доказать, что мы «выше» них, когда всякому и так ясно, что мы выше! — Он раздраженно взял щепотку табака и чихнул.
— Когда вы намерены провести распродажу земли, Уилл?
— Ну… э… я так думал, когда Кабинет одобрит договор Времени у нас достаточно. Скажем, где-нибудь в сентябре.
— Разве вы забыли о вашей замечательной идее? Мне казалось, вы хотите начать застраивать Гонконг немедленно?
Лонгстафф напряг свою память. Ему показалось, что он действительно припоминает какой-то разговор со Струаном. О чем там, черт побери, шла речь?
— Ну, передача Гонконга, конечно же, остается неофициальной, пока оба правительства не ратифицировали договор — я хочу сказать, это ведь обычная процедура, ну?
— Да. Но ситуация у нас необычная. — Струан поиграл бокалом. — Гонконг наш. Чем скорее мы начнем строиться, тем лучше, разве это не ваши слова?
— Ну, остров-то, конечно, наш… — Что же это был за план? Лонгстафф подавил очередной зевок.
— Вы сказали, что вся земля должна принадлежать королеве. Что до тех пор, пока вас официально не назначили первым губернатором Гонконга, управление островом должно быть сосредоточено в ваших руках, поскольку вы являетесь полномочным представителем Короны. Если вы подпишете особое постановление, все пойдет по плану. Будь я на вашем месте, я бы провел распродажу уже в следующем месяце. Не забывайте, Уилл, что для колонии вам понадобятся деньги. Кабинет с большим подозрением относится к тем колониям, которые не могут обходиться своими средствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248