Нет, не перуанскую — «иезуитскую» кору.
В этот момент его слепо тычущиеся в пустоту мысли натолкнулись на одну идею, от которой его словно обдало жаром.
— Святители небесные! — громко вскрикнул он, и проблеск надежды заставил его сердце учащенно забиться. — Если тебе нужны лошадиные слепни — ищи лошадь. Если тебе нужна «иезуитская» кора… ну, конечно же, идиот ты несчастный!
Через два часа «Китайское Облако» разрезал форштевнем воды гавани, окрашенные в закатный цвет лучами уходящего солнца, летя к выходу в океан подобно валькирии. Клипер шел под всеми парусами, но они были зарифлены против набирающего силу муссона. Когда корабль вырвался из западного пролива и почувствовал полную силу волн и ветра Великого океана, он накренился, и снасти ликующе запели.
— Зюйд-тень-зюйд-ост, — прогремел Струан, перекрывая рев ветра.
— Есть зюйд-тень-зюйд-ост, сэр-р, — эхом отозвался рулевой.
Струан поднял глаза к парусам, четко выделявшимся на фоне неумолимо темнеющего неба, и подосадовал, что так много парусины оказалось зарифленной. Но он знал, что при таком восточном ветре и таком море рифы придется оставить.
«Китайское Облако» лег на новый курс и устремился в ночь, хотя ему по-прежнему приходилось бороться и с ветром и с морем. Скоро он вновь повернет, ветер окажется с кормы, и тогда он полетит вперед, уже ничем не сдерживаемый.
Через час Струан прокричал:
— Свистать всех наверх, приготовиться повернуть корабль!
Матросы высыпали из полубака и встали в темноте по местам у тросов, фалов и гарделей.
— Вест-тень-зюйд-вест, — приказал он. Рулевой переложил штурвал, и клипер встал по ветру. Реи заскрипели и выгнулись в подветренную сторону, гардели и фалы натянулись и взвыли на ветру, и в следующую минуту корабль лег на новый курс. Струан прокричал:
— Отдать рифы на гроте и брамселях! Клипер полетел по волнам, следуя полным бакштагом, волна из-под носа широким веером разлеталась в стороны.
— Так держать, — приказал Струан.
— Есть, есть, сэр-р, — откликнулся рулевой, напрягая глаза, чтобы разглядеть мерцающий огонек нактоуза и удерживать постоянный курс. Штурвал рвался у него из рук.
— Смените меня, капитан Орлов!
— Ну, наконец-то, Зеленые Глаза.
— Возможно, вам удастся прибавить скорости, — сказал Струан. — Я бы хотел попасть в Макао как можно быстрее. — Он спустился вниз.
Орлов возблагодарил Бога за то, что оказался готов, как и всегда, к немедленному отплытию. Едва увидев лицо Тай — Пэна, он понял, что «Китайскому Облаку» лучше выйти из гавани в рекордное время или он останется без корабля. И хотя осторожность опытного морехода подсказывала ему, что нести столько парусов ночью в водах, изобилующих мелями и подводными камнями, было опасно, он радостно прокричал: «Отдать рифы на фор-бом-брамселе и верхних брамселях», упиваясь ощущением свободы: он снова в море, снова капитан своего корабля после стольких дней, проведенных на якоре в гавани. Он поправил курс на румб вправо, отдал еще рифы и безжалостно погнал корабль вперед.
— Приготовьте носовой катер, мистер Кьюдахи! Господь свидетель, ему лучше быть в полной готовности, когда Тай-Пэн выйдет на палубу… и поднимите на марсе фонарь для лоцмана.
— Есть, слушаюсь, сэр-р.
— Отставить фонарь для лоцмана! Мы все равно его не получим среди ночи. Я не стану дожидаться рассвета и какого-то там лоцмана с акульим сердцем. Я сам проведу корабль в порт. У нас на борту срочный груз.
Кьюдахи нагнулся и прошептал в самое ухо Орлову:
— Это она, сэр? Та самая, за которую он заплатил столько золота, сколько она весит? Вы видели ее лицо?
— Отправляйся на нос или я скрою себе штаны из твоих кишок! И держи язык за зубами, клянусь кровью Христовой, да и другим передай, чтобы помалкивали! Когда придем в Макао, всей команде оставаться на корабле!
— Есть, есть, мой дорогой капитан, сэр, — рассмеявшись ответил Кьюдахи. Он выпрямился во весь рост, возвышаясь, как гора, над маленьким человечком, которого любил и которым восхищался. — Наши рты на замке, клянусь бородой святого Патрика! Будьте покойны! — Он спустился с квартердека, прыгая по трапу через три ступеньки, и заспешил на нос.
Орлов принялся расхаживать по юту, пытаясь сообразить, что означала вся эта таинственность, и что случилось с тонкой, закутанной в покрывало девушкой, которую Тай-Пэн на руках внес на корабль. Он увидел, как приземистый китаец Фонг словно преданный пес последовал за Кьюдахи, и в который раз спросил себя, зачем ему прислали этого человека, из которого он должен был сделать капитана, и почему Тай-Пэн определил по одному язычнику на каждый из своих клиперов.
Хотел бы я взглянуть на лицо этой девушки, говорил он себе. Ее вес в золоте… да, так рассказывают люди. Я бы хотел… о, как бы я хотел не быть тем, что я есть, как бы я хотел заглянуть в лицо мужчине или женщине и не увидеть в нем отвращения, перестать доказывать всем, что я такой же человек, как любой другой, а на море даже лучше любого другого. Я устал быть Страйдом Орловом, горбуном. Не потому ли я так испугался, когда Тай-Пэн сказал: «В октябре ты пойдешь на север, один»?
Он задумчиво посмотрел через борг на черные волны, стремительно пробегавшие мимо. Ты есть то, что ты есть, и море ждет. И ты капитан самого прекрасного корабля в мире. И был, был в твоей жизни миг. когда ты заглянул в человеческое лицо и увидел там зеленые глаза, изучавшие тебя просто как человека. Да, Зеленые Глаза, подумал он, и тоска отпустила его, я пойду с тобой хоть в ад за то мгновение, которое ты мне тогда подарил.
— Эй вы, там, увальни! Ну-ка живо к брамселям! — крикнул он.
И по его приказу люди начали торопливо карабкаться наверх, чтобы забрать еще больше силы у ветра. А потом, когда он увидел на горизонте огни Макао, он приказал взять на парусах рифы и осторожно — но всегда с максимальной скоростью — провел клипер в мелководную гавань, сверяя курс по выкрикам лотового, делавшего промеры на носу.
— Очень искусно, капитан, — раздался за его спиной голос Струана.
Орлов вздрогнул и резко обернулся:
— О, я вас не видел. Вы подкрадываетесь к человеку, как привидение. Катер готов к спуску на воду. — Потом он добавил небрежно: — Я подумал, почему бы мне самому не войти в бухту вместо того, чтобы ждать до рассвета, когда прибудет портовый лоцман.
— Вы прочли мои мысли, капитан. — Струан посмотрел на огни и на скрытый в ночной тьме город, начинавшийся у самой кромки воды, и забиравшийся затем на самый верх окрестных холмов. — Бросьте якорь на нашей обычной стоянке. Мою каюту будете охранять лично. Вы не должны входить в нее — никто не должен. Всем оставаться на корабле. И языком не трепать.
— Эти распоряжения я уже отдал.
— Когда португальские власти прибудут на борт, извинитесь, что мы не стали дожидаться лоцмана, и заплатите все положенные сборы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248
В этот момент его слепо тычущиеся в пустоту мысли натолкнулись на одну идею, от которой его словно обдало жаром.
— Святители небесные! — громко вскрикнул он, и проблеск надежды заставил его сердце учащенно забиться. — Если тебе нужны лошадиные слепни — ищи лошадь. Если тебе нужна «иезуитская» кора… ну, конечно же, идиот ты несчастный!
Через два часа «Китайское Облако» разрезал форштевнем воды гавани, окрашенные в закатный цвет лучами уходящего солнца, летя к выходу в океан подобно валькирии. Клипер шел под всеми парусами, но они были зарифлены против набирающего силу муссона. Когда корабль вырвался из западного пролива и почувствовал полную силу волн и ветра Великого океана, он накренился, и снасти ликующе запели.
— Зюйд-тень-зюйд-ост, — прогремел Струан, перекрывая рев ветра.
— Есть зюйд-тень-зюйд-ост, сэр-р, — эхом отозвался рулевой.
Струан поднял глаза к парусам, четко выделявшимся на фоне неумолимо темнеющего неба, и подосадовал, что так много парусины оказалось зарифленной. Но он знал, что при таком восточном ветре и таком море рифы придется оставить.
«Китайское Облако» лег на новый курс и устремился в ночь, хотя ему по-прежнему приходилось бороться и с ветром и с морем. Скоро он вновь повернет, ветер окажется с кормы, и тогда он полетит вперед, уже ничем не сдерживаемый.
Через час Струан прокричал:
— Свистать всех наверх, приготовиться повернуть корабль!
Матросы высыпали из полубака и встали в темноте по местам у тросов, фалов и гарделей.
— Вест-тень-зюйд-вест, — приказал он. Рулевой переложил штурвал, и клипер встал по ветру. Реи заскрипели и выгнулись в подветренную сторону, гардели и фалы натянулись и взвыли на ветру, и в следующую минуту корабль лег на новый курс. Струан прокричал:
— Отдать рифы на гроте и брамселях! Клипер полетел по волнам, следуя полным бакштагом, волна из-под носа широким веером разлеталась в стороны.
— Так держать, — приказал Струан.
— Есть, есть, сэр-р, — откликнулся рулевой, напрягая глаза, чтобы разглядеть мерцающий огонек нактоуза и удерживать постоянный курс. Штурвал рвался у него из рук.
— Смените меня, капитан Орлов!
— Ну, наконец-то, Зеленые Глаза.
— Возможно, вам удастся прибавить скорости, — сказал Струан. — Я бы хотел попасть в Макао как можно быстрее. — Он спустился вниз.
Орлов возблагодарил Бога за то, что оказался готов, как и всегда, к немедленному отплытию. Едва увидев лицо Тай — Пэна, он понял, что «Китайскому Облаку» лучше выйти из гавани в рекордное время или он останется без корабля. И хотя осторожность опытного морехода подсказывала ему, что нести столько парусов ночью в водах, изобилующих мелями и подводными камнями, было опасно, он радостно прокричал: «Отдать рифы на фор-бом-брамселе и верхних брамселях», упиваясь ощущением свободы: он снова в море, снова капитан своего корабля после стольких дней, проведенных на якоре в гавани. Он поправил курс на румб вправо, отдал еще рифы и безжалостно погнал корабль вперед.
— Приготовьте носовой катер, мистер Кьюдахи! Господь свидетель, ему лучше быть в полной готовности, когда Тай-Пэн выйдет на палубу… и поднимите на марсе фонарь для лоцмана.
— Есть, слушаюсь, сэр-р.
— Отставить фонарь для лоцмана! Мы все равно его не получим среди ночи. Я не стану дожидаться рассвета и какого-то там лоцмана с акульим сердцем. Я сам проведу корабль в порт. У нас на борту срочный груз.
Кьюдахи нагнулся и прошептал в самое ухо Орлову:
— Это она, сэр? Та самая, за которую он заплатил столько золота, сколько она весит? Вы видели ее лицо?
— Отправляйся на нос или я скрою себе штаны из твоих кишок! И держи язык за зубами, клянусь кровью Христовой, да и другим передай, чтобы помалкивали! Когда придем в Макао, всей команде оставаться на корабле!
— Есть, есть, мой дорогой капитан, сэр, — рассмеявшись ответил Кьюдахи. Он выпрямился во весь рост, возвышаясь, как гора, над маленьким человечком, которого любил и которым восхищался. — Наши рты на замке, клянусь бородой святого Патрика! Будьте покойны! — Он спустился с квартердека, прыгая по трапу через три ступеньки, и заспешил на нос.
Орлов принялся расхаживать по юту, пытаясь сообразить, что означала вся эта таинственность, и что случилось с тонкой, закутанной в покрывало девушкой, которую Тай-Пэн на руках внес на корабль. Он увидел, как приземистый китаец Фонг словно преданный пес последовал за Кьюдахи, и в который раз спросил себя, зачем ему прислали этого человека, из которого он должен был сделать капитана, и почему Тай-Пэн определил по одному язычнику на каждый из своих клиперов.
Хотел бы я взглянуть на лицо этой девушки, говорил он себе. Ее вес в золоте… да, так рассказывают люди. Я бы хотел… о, как бы я хотел не быть тем, что я есть, как бы я хотел заглянуть в лицо мужчине или женщине и не увидеть в нем отвращения, перестать доказывать всем, что я такой же человек, как любой другой, а на море даже лучше любого другого. Я устал быть Страйдом Орловом, горбуном. Не потому ли я так испугался, когда Тай-Пэн сказал: «В октябре ты пойдешь на север, один»?
Он задумчиво посмотрел через борг на черные волны, стремительно пробегавшие мимо. Ты есть то, что ты есть, и море ждет. И ты капитан самого прекрасного корабля в мире. И был, был в твоей жизни миг. когда ты заглянул в человеческое лицо и увидел там зеленые глаза, изучавшие тебя просто как человека. Да, Зеленые Глаза, подумал он, и тоска отпустила его, я пойду с тобой хоть в ад за то мгновение, которое ты мне тогда подарил.
— Эй вы, там, увальни! Ну-ка живо к брамселям! — крикнул он.
И по его приказу люди начали торопливо карабкаться наверх, чтобы забрать еще больше силы у ветра. А потом, когда он увидел на горизонте огни Макао, он приказал взять на парусах рифы и осторожно — но всегда с максимальной скоростью — провел клипер в мелководную гавань, сверяя курс по выкрикам лотового, делавшего промеры на носу.
— Очень искусно, капитан, — раздался за его спиной голос Струана.
Орлов вздрогнул и резко обернулся:
— О, я вас не видел. Вы подкрадываетесь к человеку, как привидение. Катер готов к спуску на воду. — Потом он добавил небрежно: — Я подумал, почему бы мне самому не войти в бухту вместо того, чтобы ждать до рассвета, когда прибудет портовый лоцман.
— Вы прочли мои мысли, капитан. — Струан посмотрел на огни и на скрытый в ночной тьме город, начинавшийся у самой кромки воды, и забиравшийся затем на самый верх окрестных холмов. — Бросьте якорь на нашей обычной стоянке. Мою каюту будете охранять лично. Вы не должны входить в нее — никто не должен. Всем оставаться на корабле. И языком не трепать.
— Эти распоряжения я уже отдал.
— Когда португальские власти прибудут на борт, извинитесь, что мы не стали дожидаться лоцмана, и заплатите все положенные сборы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248