И многие получают
отравление от легкого до сильного, а я единственный
медик, и у меня только четыре кислородных баллона, и
каждый должен вырывать баллон, чтобы улучшить по-
ложение другого солдата.
Не раз я порывался сорвать маску со своего вспотев-
шего лица. В 1914 году, когда разразилась война, я уже
обучался медицине. Осматривающий меня врач сказал:
<Годен для земляных работ>, что было даже ниже, чем
<годен в запас>. Я очень сильно сутулился и имел ка-
пельное сердце, удлиненное маленькое сердце. Мне труд-
но было выдерживать нагрузки в спорте, и я предпочитал
все виды спорта общему балансу сил.
У меня не было намерения стать и кровавым героем.
Поэтому я добровольно вступил в Красный Крест, чтобы
быть полезным по другую сторону боевой линии. Боль-
тую часть времени я оставался в Берлине, продолжая
занятия. Четырехнедельного путешествия в Монс на гра-
нице с Бельгией мне хватило с лихвой, и я отправился
восвояси. Только я не подозревал, что это было подсуд-
ным делом, поскольку в моем представлении Красный
Крест был полуприватной организацией. Когда меня схва-
тили, я, хромая по-дилетантски, притворился, что у меня
болит нога. Меня послали к профессору Шлейчу,
которым я восхищался как одним из тех, кто ин-
тересовался психосоматической медициной еще до
5 Ф. Перлз и др. 129
Гроддека. Он сделал мне внутрибрюшную инъекцию, ко-
торая была столь болезненной, что я страстно возжелал
выздороветь.
Мы отправились в Монс в очень медленном поезде,
который всегда должен ждать, пропуская фронтовые вой-
ска и снаряжение. Нет еды. Я был слишком истощен и
уснул так глубоко, что мне потребовалось несколько
минут, чтобы сориентироваться, когда меня разбудили.
Это было жутко. Я уставился на них, - на стены
вагона - полная деперсонализация, отсутствие любого
ощущения или значения.
В Монсе я дежурил на станции, раздавал кофе и
другие закуски для погрузки в вагоны раненым, возвра-
щающимся с фронта. Когда я хотел дать воды раненым
и страдающим британским Томми, немецкие раненые не
позволили мне. Я впервые ощутил вкус и шок бесчело-
вечности войны.
Одна бельгийская девочка очень полюбила меня и
бросила вызов презрению соседей. Она была пылкой и
всегда оправдывала меня.
В то же время я достаточно хорошо говорил по-фран-
цузски и выступал в качестве переводчика, особенно
позднее, в армии.
В 1916 году фронты были заморожены. Все больше
и больше людей призовут на военную службу. У меня
был друг. Прямо сейчас я не помню его имени. Фамилия
была Кнопф. Позднее я расскажу о нем подробнее. Мы
решили идти добровольцами в армию до того, как нас
призовут на службу. Он выбрал бригаду снабжения и
был убит случайно. Я выбрал батальон, который работал
с цеппелинами, дирижаблями, которые, в действитель-
ности, играли в войне ничтожную роль.
Сержант моего взвода скорее любил меня. Я произ-
водил на него впечатление тем, что был студентом ме-
дицинского факультета. <В любом случае долго здесь
оставаться вы не можете. Вас нужно перевести в меди-
цинский корпус>. Но еще большее впечатление я про-
изводил умением стрелять. Когда капитан производил
инспекцию, он ставил меня к стенду для стрельбы. По
правде сказать в положении лежа с поддержкой я стрелял
130
хорошо, но в положении стоя у меня не было устойчи-
вости.
Безобразнейшая вещь случилась с нашим лейтенантом.
Чтобы финансировать войну император выдвинул лозунг
<Отдаю золото для железа>. Однажды нам пообещали
увольнительную за каждую золотую монету, которую мы
принесем. В конце концов, я скопил четыре десятимар-
ковые золотые монеты. Когда я попросил увольнитель-
ную, меня отослали к лейтенанту, и я услышал в ответ:
<Не будь нахалом, ты - свинья! Ты должен быть счастлив
служить своей родине! Кругом марш!>. У меня было
несколько стычек такого рода с немецкими офицерами.
Ни одна нация в мире не может быть под стать этому
смотрящему сквозь монокль высокомерию.
Изложение военных событий утомило меня и наску-
чило, мне хочется чего-то такого, что могло бы меня
возбудить. Немного теории, немного житейской практики,
но я придерживаюсь своего обещания писать только то,
что приходит в голову. В конце концов, никто не может
определить последовательность, в которой возникает это
дерьмо.
В природе существует закон и порядок. Фекалии яв-
ляются накопленными неиспользованными или бесполез-
ными остатками нашей пищи, и появляются они более
или менее в порядке поступления. Разница между по-
требляемой пищей и фекалиями используется организмом
для питания. Она ассимилируется, становится частью <Я>.
Переход из ВЗ к ЯЗ завершается.
Одной из причин, по которой система Фрейда не
работает, является пропуск факта ассимиляции. ФреЙд
застрял на интеллекте каннибалов, воображающих, что
поедание храброго воина придаст им мужество.
У Фрейда были оральная зона и анальная зона, но
ничего между ними. Я давно отошел от такого деления.
Мне нравится <Оно>. Оно старо, как школьная компо-
зиция - оральная и анальная зоны - старо, старо,
старо. Почему вы не можете тут же сказать: Фрейд, у
тебя есть рот и задний проход. И большой рот, у меня
такой же. У тебя есть задний проход, и у меня. Мы оба
- напыщенные ослы, слишком серьезно воспринимающие
себя. Мы должны создавать для человечества большие
теории.
С меня хватит. Давайте бросим пустое в суперпомой-
ный ящик, потом также поступим и с ним.
Удачник: <Фритц, ты не можешь сделать это. Еще
одна неоконченная рукопись! Будут читатели или нет,
будет издатель или нет, но у тебя есть новые образы и
открытия. А если это будет полезно другим?>
Неудачник <Дело не в этом. Слова овладевают мной
и я начинаю выбирать: то, что я вижу, думаю, вспоминаю
перекладывается в слова с точки зрения писателя. Утром
я почувствовал близкое умопомешательство. Слова пол-
зли по мне, как термиты>.
Удачник: <Мне все больше кажется, что ты продол-
жишь. Было время, когда слова, чувства и мысли при-
ходили к тебе вместе в стихах. Если тебя останавливает
несоответствие между вербальным и невербальным, то
поищи тупик, используй свою концепцию>.
Неудачник <Я не проповедую ни насилие, ни дис-
циплину>.
Удачник; Кто говорит о проповеди? Ты сам неод-
нократно говорил, что любое психическое заболевание
является результатом фобического поведения. Ты неод-
нократно декларировал, что Фрейд не мог бы закончить
свою работу, несмотря на все его открытия, потому что
у него были серьезные фобии. Сейчас ты боишься самого
себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
отравление от легкого до сильного, а я единственный
медик, и у меня только четыре кислородных баллона, и
каждый должен вырывать баллон, чтобы улучшить по-
ложение другого солдата.
Не раз я порывался сорвать маску со своего вспотев-
шего лица. В 1914 году, когда разразилась война, я уже
обучался медицине. Осматривающий меня врач сказал:
<Годен для земляных работ>, что было даже ниже, чем
<годен в запас>. Я очень сильно сутулился и имел ка-
пельное сердце, удлиненное маленькое сердце. Мне труд-
но было выдерживать нагрузки в спорте, и я предпочитал
все виды спорта общему балансу сил.
У меня не было намерения стать и кровавым героем.
Поэтому я добровольно вступил в Красный Крест, чтобы
быть полезным по другую сторону боевой линии. Боль-
тую часть времени я оставался в Берлине, продолжая
занятия. Четырехнедельного путешествия в Монс на гра-
нице с Бельгией мне хватило с лихвой, и я отправился
восвояси. Только я не подозревал, что это было подсуд-
ным делом, поскольку в моем представлении Красный
Крест был полуприватной организацией. Когда меня схва-
тили, я, хромая по-дилетантски, притворился, что у меня
болит нога. Меня послали к профессору Шлейчу,
которым я восхищался как одним из тех, кто ин-
тересовался психосоматической медициной еще до
5 Ф. Перлз и др. 129
Гроддека. Он сделал мне внутрибрюшную инъекцию, ко-
торая была столь болезненной, что я страстно возжелал
выздороветь.
Мы отправились в Монс в очень медленном поезде,
который всегда должен ждать, пропуская фронтовые вой-
ска и снаряжение. Нет еды. Я был слишком истощен и
уснул так глубоко, что мне потребовалось несколько
минут, чтобы сориентироваться, когда меня разбудили.
Это было жутко. Я уставился на них, - на стены
вагона - полная деперсонализация, отсутствие любого
ощущения или значения.
В Монсе я дежурил на станции, раздавал кофе и
другие закуски для погрузки в вагоны раненым, возвра-
щающимся с фронта. Когда я хотел дать воды раненым
и страдающим британским Томми, немецкие раненые не
позволили мне. Я впервые ощутил вкус и шок бесчело-
вечности войны.
Одна бельгийская девочка очень полюбила меня и
бросила вызов презрению соседей. Она была пылкой и
всегда оправдывала меня.
В то же время я достаточно хорошо говорил по-фран-
цузски и выступал в качестве переводчика, особенно
позднее, в армии.
В 1916 году фронты были заморожены. Все больше
и больше людей призовут на военную службу. У меня
был друг. Прямо сейчас я не помню его имени. Фамилия
была Кнопф. Позднее я расскажу о нем подробнее. Мы
решили идти добровольцами в армию до того, как нас
призовут на службу. Он выбрал бригаду снабжения и
был убит случайно. Я выбрал батальон, который работал
с цеппелинами, дирижаблями, которые, в действитель-
ности, играли в войне ничтожную роль.
Сержант моего взвода скорее любил меня. Я произ-
водил на него впечатление тем, что был студентом ме-
дицинского факультета. <В любом случае долго здесь
оставаться вы не можете. Вас нужно перевести в меди-
цинский корпус>. Но еще большее впечатление я про-
изводил умением стрелять. Когда капитан производил
инспекцию, он ставил меня к стенду для стрельбы. По
правде сказать в положении лежа с поддержкой я стрелял
130
хорошо, но в положении стоя у меня не было устойчи-
вости.
Безобразнейшая вещь случилась с нашим лейтенантом.
Чтобы финансировать войну император выдвинул лозунг
<Отдаю золото для железа>. Однажды нам пообещали
увольнительную за каждую золотую монету, которую мы
принесем. В конце концов, я скопил четыре десятимар-
ковые золотые монеты. Когда я попросил увольнитель-
ную, меня отослали к лейтенанту, и я услышал в ответ:
<Не будь нахалом, ты - свинья! Ты должен быть счастлив
служить своей родине! Кругом марш!>. У меня было
несколько стычек такого рода с немецкими офицерами.
Ни одна нация в мире не может быть под стать этому
смотрящему сквозь монокль высокомерию.
Изложение военных событий утомило меня и наску-
чило, мне хочется чего-то такого, что могло бы меня
возбудить. Немного теории, немного житейской практики,
но я придерживаюсь своего обещания писать только то,
что приходит в голову. В конце концов, никто не может
определить последовательность, в которой возникает это
дерьмо.
В природе существует закон и порядок. Фекалии яв-
ляются накопленными неиспользованными или бесполез-
ными остатками нашей пищи, и появляются они более
или менее в порядке поступления. Разница между по-
требляемой пищей и фекалиями используется организмом
для питания. Она ассимилируется, становится частью <Я>.
Переход из ВЗ к ЯЗ завершается.
Одной из причин, по которой система Фрейда не
работает, является пропуск факта ассимиляции. ФреЙд
застрял на интеллекте каннибалов, воображающих, что
поедание храброго воина придаст им мужество.
У Фрейда были оральная зона и анальная зона, но
ничего между ними. Я давно отошел от такого деления.
Мне нравится <Оно>. Оно старо, как школьная компо-
зиция - оральная и анальная зоны - старо, старо,
старо. Почему вы не можете тут же сказать: Фрейд, у
тебя есть рот и задний проход. И большой рот, у меня
такой же. У тебя есть задний проход, и у меня. Мы оба
- напыщенные ослы, слишком серьезно воспринимающие
себя. Мы должны создавать для человечества большие
теории.
С меня хватит. Давайте бросим пустое в суперпомой-
ный ящик, потом также поступим и с ним.
Удачник: <Фритц, ты не можешь сделать это. Еще
одна неоконченная рукопись! Будут читатели или нет,
будет издатель или нет, но у тебя есть новые образы и
открытия. А если это будет полезно другим?>
Неудачник <Дело не в этом. Слова овладевают мной
и я начинаю выбирать: то, что я вижу, думаю, вспоминаю
перекладывается в слова с точки зрения писателя. Утром
я почувствовал близкое умопомешательство. Слова пол-
зли по мне, как термиты>.
Удачник: <Мне все больше кажется, что ты продол-
жишь. Было время, когда слова, чувства и мысли при-
ходили к тебе вместе в стихах. Если тебя останавливает
несоответствие между вербальным и невербальным, то
поищи тупик, используй свою концепцию>.
Неудачник <Я не проповедую ни насилие, ни дис-
циплину>.
Удачник; Кто говорит о проповеди? Ты сам неод-
нократно говорил, что любое психическое заболевание
является результатом фобического поведения. Ты неод-
нократно декларировал, что Фрейд не мог бы закончить
свою работу, несмотря на все его открытия, потому что
у него были серьезные фобии. Сейчас ты боишься самого
себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140